Михаил Михеев - Наследница

– Одумайся, Торн! Я…

Что уж там он, или не он, или еще кто-то, узнавать Торну не хотелось совершенно. Бесшумно и почти мгновенно прошла трансформация, изменилась форма кистей, а из пальцев выскочили длинные когти. Зрелище сюрреалистическое даже на свету, а уж сейчас… Калвин, видимо, сообразил, что его прямо сей же миг нарежут на гуляш и, по-бабьи взвизгнув, бросился к лежащему у кровати мечу. Торн не препятствовал.

Ш-ших-х! Узкое, длинное лезвие меча распороло воздух. Красиво – и совершенно бессмысленно. Торн двигался столь быстро, что взгляду человека не удавалось даже зацепиться за его смазанную тень. Для него, вобравшего в себя лучшие черты мага и оборотня, противник казался сейчас почти застывшим. Короткий взмах – и меч вылетает из разом ослабевшей кисти. Калвин с воплем шарахается назад, зажимая почти перерубленную руку, но Торн уже за его спиной. Взмах, взмах, взмах… Куча мяса, еще минуту назад бывшая сильным, уверенным в себе человеком, оседает на пол, и Торн безо всякого интереса смотрит на все еще бьющееся в луже пузырящейся крови сердце. Оно еще не поняло, что мертво, пытается пропихнуть кровь в артерию… которой уже нет.

Торн безразлично посмотрел на того, кого еще недавно считал другом, перевел взгляд на когти. Как всегда, чистые, разве что на левом мизинце, поцарапанном недавно, остался след. Оборотень не спеша вытер его куском оторванной стенной обивки и медленно двинулся к кровати, боясь поглядеть в глаза той, за которой он сюда пришел.

– Прости. Я не успел…

И был оглушен женским криком, не успев даже уклониться от летящей ему в лицо подушки. А та, ради которой он явился в этот замок, пройдя три круга охраны, бросилась к лежащему в уже начавшей остывать луже крови телу, рухнула на колени, чтобы секунду спустя повернуть к нему измазанное до неузнаваемости, но все равно невероятно красивое лицо.

– Что ты сделал, подлец!

– Я…

– Зачем ты его убил? Зачем?!

Торн был настолько не готов к такому развитию событий, что упустил момент, когда она, словно ужасная фурия, оказалась рядом с ним и попыталась вцепиться в лицо, выцарапать глаза… Отшатнулся в самый последний момент, оттолкнув от себя женщину и отделавшись лишь царапинами.

– Ты чего?

– Мерзавец! Подлец! Ты мизинца его не стоишь!

Она бы, может, и еще что-то сказала, но в этот момент через выбитые двери повалили солдаты, и в комнате разом стало тесно. Здоровенные, крепкие мужики в хороших доспехах, личная гвардия Калвина, только что позорно проворонившая вторжение чужака и страстно жаждущая реванша. И почему-то, вместо того, чтобы хвататься за оружие, они попытались скрутить Торна. Впрочем, он не сопротивлялся. До него наконец-то начало доходить: все совсем не так, как он думал. И его женщину его же лучший друг не похищал. Скорее, наоборот.

– Ты, – женщина поразительно быстро успокоилась, смотрела теперь на Торна каким-то отстраненным взглядом, – мерзавец и подлец…

Договорить она не успела. Мутная, тяжелая волна обиды, смешанной с яростью, поднялась откуда-то из глубины сознания и полностью затопила Торна. Это недостойно оборотня, однако он тогда в первый раз в жизни, выпустив Зверя, перестал его контролировать.

Когда багровая пелена спала с глаз, комната напоминала филиал скотобойни. Кровь чавкала под ногами, чьи-то кишки свисали с потолка, а мозги по меньшей мере трех индивидуумов оказались размазаны по стенам. И голова… голова той, за которой он сюда пришел, лежала в луже крови. Именно в тот момент Торн понял: Эль Барро умер и уже никогда не проснется. Но это его почему-то волновало сейчас меньше всего.

В теле и мыслях была странная пустота. Он подошел к убитой, поднял ее… Роскошные белые волосы, как ни странно, не испачкались, как и в прежние времена тяжелым белым саваном свисая почти до пола. Казалось, она сейчас откроет глаза, оживет и… Глаза открылись, а вместе с ними и рот. Не рот, нет, зубастая пасть, из которой змеей выполз язык и, внезапно удлинившись, охватил шею Торна словно бы железным кольцом. И сжал… Хотелось заорать, отбросить тварь, но ноги словно бы приросли к полу. Еще секунда!

– Торн! Торн!

Странно знакомый голос заставил мир треснуть и рассыпаться на миллиарды осколков. Сон, всего лишь сон, приходящий к нему уже не первый год. Вначале каждую ночь, потом реже, но все равно хотя бы раз в месяц приходящий, заставляющий просыпаться в холодном поту, а затем или сидеть до утра в мрачном оцепенении, или нажираться так, что живот напоминал бочонок с вином. А главное, все в нем было правдой. Все так и было, кроме разве что душащего языка…

– Торн, успокойся, Торн…

Странное было ощущение. Не то чтобы неприятное, а, скорее, непривычное. Он с усилием разлепил веки и тут же понял причину дискомфорта. Рядом кто-то был, прижимал его к кровати, мягко, но крепко. Повернулся…

– Кира, что ты делаешь?

– Ты так кричал…

Даже в темноте было видно, как вампирша улыбнулась. Торн скривился:

– Очень сильно?

– Да, я проходила мимо двери…

Все, дальше можно было не продолжать. Торн вздохнул и с усилием выдавил:

– Спасибо…

– Да не за что, – Кира сверкнула в темноте белозубой улыбкой, одним слитным, гибким движением встала на ноги и беззвучно вышла. Белая тень в ночи… А Торн почувствовал, как начинают слипаться глаза и он проваливается обратно в сон, глубокий и спокойный. И на самой грани убегающего сознания маг вдруг неожиданно для себя понял: все, кошмаров больше не будет.

Утром он чувствовал себя, будто заново родился. И даже проспал завтрак, вошел, когда остальные уже ели, о чем-то дружески треплясь между собой. Кстати, женщины уже вполне дружелюбно затащили Киру в свой уголок и о чем-то увлеченно расспрашивали. На появление Торна никто даже внимания не обратил, только махнули ему рукой, присоединяйся, мол, и вернулись к своему основному занятию – двиганию челюстями.

Торн не стал строить из себя человека, насмерть ушибленного воспитанием и до потери аппетита расстроенного собственным опозданием. Тем более, пахло все умопомрачительно вкусно, что разбудило в нем зверский голод. Ел он с чувством, не обращая внимания на окружающих, и, когда закончил это занятие, обнаружил, что все на него смотрят и взгляды варьируются от умильного «кушай, деточка, кушай, совсем исхудал» Лиины и матери до несколько удивленного отцовского. Но, что интересно, аппетит его одобряли все, уж это он почувствовал. И, как ни странно, смутился.

– Ну, раз все закончили, приступим к делу, – король ободряюще улыбнулся поспешно отодвинувшему тарелку Торну и потер руки, словно бы разгоняя застоявшуюся кровь в кистях. – Согласны?

Все собравшиеся дружно закивали, и король одобрительно крякнул.