Самый Красивый Гном - Харитон Байконурович Мамбурин
— Аргументный аргумент, — кивнул ящер, удивляя меня сверх всякой меры, — Заваливайтесь.
Нет, Кендра, конечно, хороший мир. Экологический чистый, еда тут без консервантов, воздух вкусный, много физических нагрузок. Но количество зеленокожих и зеленошкурых разумных чересчур большое. И… это неслабо так рвало мне шаблон. В памяти ещё свежи были воспоминания, как я каждый вечер прихожу домой, делаю себе простенький ужин, а потом сажусь серфить Интернет, смотреть сериалы или общаться с знакомыми в чатах. А сейчас сижу на облучке рядом с двухметровым ящеролюдом, придерживая за шею качающуюся из стороны в сторону анорексичную наркоманку самого подозрительного вида.
Ах да, а ещё у меня появился бог.
Животины тянули арбу медленно, из Суматохи наконец выветрился её стимулятор, из-за чего она стала вялой как тряпочка, рептилоид же, выманив у меня ещё несколько монет за хороший совет, замолчал, уделяя всё внимание управлению телегой в городе. Хюгге оказался первым местом на Кендре, где я смог спокойно оценить достижения местной цивилизации.
Хюгге отличался от кригстанского вокзала всем, чем только можно. Широкие проспекты и тесные кривые улочки, отходящие от них. Двух — и трехэтажные дома, местами стоящие так плотно, что, открыв окно, можно дать в морду зевающему соседу. Централизованного электричества здесь не наблюдалось, зато под вечер из труб над крышами шел густой черный дым. Часть улочек, мимо которых неторопливо катилась арба с матросами, были освещены самыми натуральными фонарями. Воняло. Густой и липкий смрад, в котором отметились буквально все оттенки гниения, заставлял дышать через рот. Да уж, запах угля, мазута и суеты на том вокзале сейчас мне показались стерильным ароматом хирургического кабинета.
Мерзость-то какая. Ну хоть жители отличаются от своих домов в лучшую сторону. Идущие домой горожане вид имели уставший и слегка потёртый, хотя я, судящий по запаху, вполне ожидал, что тут по улицам будут ползать покрытые слизью и опарышами рыболюди.
Массивная пузогрудь толкнула меня, вынуждая сделать несколько поспешных шагов назад, уволокивая на себе Суматоху. Последняя недовольно захрюкала сквозь потревоженный сон, но сразу же расслабилась, даже не отреагировав на то, что мне пришлось схватить её пониже пояса. Получилось ладонью объять сразу всё. И как она с собой специальную сидушку для унитаза не таскает? Можно, при взрыве аэроплана пропала?
— У меня останавливаются капитаны. Офицеры! Приличные люди! — невысокая, но очень массивная носительница пузогруди гневно пыхтела, смотря на меня как солдат на вошь, — А не пришибленные доходяги! Что вам нужно, мелкота? Где у меня здесь написано про бордель для рахитов?!
— Эрсиз сказал, что в ближайшую неделю кораблей не ожидается, за что ты ему три дня назад плакалась, Брунхильда. А мы можем заплатить.
— Этот зеленый пройдоха? — нос, похожий на бордовый клубень картошки наморщился, наливаясь ещё более угрожающим цветом. Затем гром-баба упрямо покачала головой: — Ты ещё ладно, тощенький. Но эта лахудра что-то приняла. Я не хочу, чтобы она издохла под моей крышей.
— Её опоили, — не стал скрывать я, — Отлежится и встанет. Эрсиз сказал, что у тебя тихо, чисто и безопасно, хоть и дорого. Поэтому мы здесь.
— Хм. Тогда так, шибздик, — кубообразная тетка уперла руки в боки, демонстрируя собственную непреклонность: — С вас тридцать марок в сутки, комнату выдам с двумя койками. Но после того, как эту немочь осмотрит знахарь. За его вызов с тебя ещё тридцать марок и не фирой меньше. Если же она всё-таки помрёт, я прослежу, чтобы вы с Эрзасом вместе её хоронили. Нет у меня доверия к твоим словам.
— А это ещё почему?! — справедливо возмутился я, поправляя сползающую с плеча наркоманку, и при этом пытаясь не засветить замарадёренную этим утром винтовку собственноручно убитого человека.
— А кому понадобится опаивать это скелетище? — убила меня логикой Брунхильда, разворачиваясь к дому передом, а ко мне необъятным задом. Последующий после маневра мах рукой следовало принимать за жест гостеприимства: — Заходите уж.
Комната нам досталась не очень даже и тесная. Пришедшая знахарка, поднявшая «леди» веко, тотчас констатировала правдивость моих ранних утверждений Брунхильде, а посему решила, что её работа здесь завершена. Я, отчаянно не желающий так просто расставаться с довольно внушительной суммой денег, на которые экономный человек мог бы прожить неделю в деревушке, из которой рептилоид вез матросов, запряг знахарку оказать Суматохе гигиенические услуги. Сухая сгорбленная женщина, угнетенно ворча и поглядывая на раздосадованную, но молчаливую хозяйку дома, быстро вымыла не приходящую в сознание девушку, которую мы потом уложили спать в самую настоящую постель. Содрав с меня ещё десяток марок, Брунхильда выдала мне чистые портки и веревку, дабы это все не спадало, а затем забрала наши вещи в стирку.
— Ооо… — стонал я через полчаса, находясь в двух шагах от рая: — Ааа… Просто чудесно! Великолепно!
— Да? — пыхтела довольная как слон домовладелица, активно работая руками и телом: — Шо? Вот прям так?
— Лучше не бывает!
— Скажешь тоже!
— Ваш суманг — лучшее, что случалось со мной за последние несколько лет!
— Да хватит врать-то! — красная от жара печки и похвалы женщина доставала всё новые и новые пшеничные лепешки, складывая их на здоровенную тарелку посреди стола: — Сейчас ещё рагу подоспеет. Эрзас, вот чего он орёт так?
— Ну нравится человеку пища, — пожимал плечами рептилоид, неторопливо вкушающий потрясающий рыбный суп «суманг»: — Может, ему гоблины раньше готовили.
Легкий половник тут же слегка звезданул людоящера по покатому лбу, сопровождаемый сварливым «Я что, по-твоему, только лучше гоблина готовлю?!».
Теткой Брунхильда оказалась неплохой, достаточно было лишь вызвать у нее хоть немного доверия. В меру ворчливая, без меры хозяйственная, она пережила четырех мужей, каждого из которых не вернуло море. Теперь сдавала несколько комнат, плюс каждое утро и в обед пара крепких парней уносила её домашнюю стряпню в близлежащий трактир на реализацию. Меня она предупредила, что сдаст комнату не более чем на уже озвученную ящером неделю, так как в ожидании, что приплывут постоянные клиенты.
Вполне устраивает. Я бы уже чесал отсюда, сверкая пятками, но желание поспать на чистых простынях, и слабая надежда получить-таки от «леди Эскильды» награду заставляли меня оставаться рядом с этой безумной женщиной. Плыть на Эласту, драя палубы юнгой или свободным от всех дел пассажиром, вдумчиво поднимающим по учебникам Триаду Мага? Выбор не слишком сложный.
С теми мыслями, я тепло распрощался с приютившей меня хозяйкой, отправившись почивать в свою кровать.
Выспаться мне не дали.
— Леди, я так рад, что вы очнулись… — пропыхтел я, ерзая на совершенно голой Эскильде, распластавшейся по моей кровати, — Вы просто полны энергией…
— Пустите… — кряхтела придавленная моим телом девушка, испытывающая серьезные проблемы
