Ветер над пропастью - Ибикус
Бывший опекун внимательно посмотрел на девушку, но ничего не сказал. Однако, было видно, что у него камень с души упал. Ему нравилась воля и решительность его подопечной, его поражал ее ясный и быстрый ум, умение схватывать на лету суть сложных коммерческих операций. Одновременно это же и пугало его. Он был безмерно рад, что сын его выбрал другую девушку. Но тут уже примешивалось другое чувство. В последние дни при деловых встречах с Никой, он стал более тщательно подбирать одежду, подстриг бороду и, сам того не замечая, старался затягивать эти встречи. Осознав, что ему дорога эта девушке, он стал предаваться сладким мечтаниям. Разница в возрасте более тридцати лет не пугала его, да что там говорить, таких браков было немало. Только эти браки совершались с согласия, и даже с превеликим одобрением, родителей девицы. Тут же было все не так. Нет ни родителей, ни близких родственников, а из опекунского возраста она уже вышла. Да и не хотел он как-либо принуждать ее, однако, сам того не сознавая, начал оказывать ей знаки внимания. Как-то постепенно он осознал, что девушка понимает его состояние и, иногда, с удовольствием ловил ее игривые улыбки. Впрочем, умудренный житейским опытом, Иван Михайлович не обольщался. Ведь конкурентов здесь у него нет, а на безрыбье, как известно, и рак рыба. А самое неприятное для него, во всей этой ситуации, было богатство Ники. Именно это обстоятельство и переворачивало все с ног на голову. Ведь даже, если случись такое чудо, и Ника согласиться выйти за него, все будут считать, что он одурачил богатую сироту, чтоб прибрать ее состояние.
Между тем с Никой тоже происходили некоторые метаморфозы. Общаясь с бывшим опекуном, она поняла, что ей стал симпатичен этот большой и сильный человек. Ей импонировала его порядочность в ведении коммерческих дел. Она понимала, что в том состоянии, когда он приступил к опеке, обобрать ее ничего не стоило, и были тому прецеденты. Поэтому она, видя его явные ухаживания, понимала, что материальной подоплеки здесь нет. Возраст ухажера ее тоже не смущал. Лежа в одиночестве в своей комнате, Вера уже прочно обосновалась в комнате Андрея, Ника пыталась представить свою семейную жизнь с Иваном Михайловичем. Но ничего путного в голову не приходило, ее будоражил зов крови, тело требовало мужчину, но, когда пробуждался разум, она ясно осознавала будущую зависимость от мужа и потерю свободы, которую только что обрела. Впрочем, разум просыпался все реже и реже, а тело настойчиво требовало своего. Она была уже готова прыгнуть к нему в постель, но вовремя поняла, что это сразу поставит крест на ее замужестве, да и на репутации появится несмываемое пятно. Нет, инициатором должен быть мужчина. Нужно просто чуть-чуть подтолкнуть его. И Ника слегка изменила стиль одежды, не выходя за нормы приличия, изменила прическу, совсем немного, но внимательный взгляд легко замечал все нюансы.
Иван Михайлович, разумеется, все замечал и уже понял, что теперь за ним решающее слово, но никак не мог поверить своему счастью и не решался на объяснение. Он совсем уже собрался с духом, но вдруг Ника объявила, что хочет навестить свое родовое имение. Объяснение пришлось отложить, и хозяин имения приказал заложить коляску. Воля прелестницы – закон! Через час коляска с Никой и Иваном Михайловичем отправилась в путь. Касание плеч и бедер во время пути, будили в нем забытые воспоминания далекой юности. Ника делала слабые попытки отодвинуться, чтоб дрожь юного тела не выдали ее закипающую страсть. Дорога была ровная, и лошади летели резво. Не прошло и полутора часов, как они прибыли на место. Никто их не встречал, управляющего на месте не оказалось, он отбыл по делам в соседнюю деревню. Вера бродила по усадьбе, пытаясь оживить детские воспоминания, Иван Михайлович сидел в доме и беседовал с дворовыми людьми. Время двигалось к вечеру. Внезапно налетел ветер, небо потемнело, и вдалеке загрохотал гром. «Как не вовремя, - подумал он, - не дай бог, заночевать придется». Он поднялся и двинулся к выходу, чтоб поторопить Нику, ночевать в чужой усадьбе не хотелось. Ника, однако уже шла ему навстречу с умиротворенной довольной улыбкой. Все слова, которые он хотел сказать, замерли на языке, Иван Михайлович невольно залюбовался девушкой.
- Гроза начинается, - объявила Ника, - я приказала горничной принести нам ужин и еще что-нибудь. Хозяйка приехала как-никак. Пусть постараются, нечасто я их беспокою.
- Может быть, успеем вернуться? - с надеждой спросил бывший опекун.
- Поздно! Ночевать будем здесь! – с веселым торжеством ответила Ника.
- Как изволите, сударыня.
Прислуга действительно расстаралась. На ужин подали запеченного гуся и графин с вишневой наливкой. За окнами вовсю хлестал дождь, стало совсем темно. Иван Михайлович любовался девушкой, и она, откровенно поощряя его, грациозно поворачивала голову, все ее движения за столом стали мягкими кошачьими. Казалось, еще немного и она замурлычет. Наливка тоже делала свое дело. Подошла горничная и, наклонившись к Нике, сказала, что комнаты готовы.
- Идемте, Иван Михайлович, - вставая, сказала девушка, - я провожу вас.
Они поднялись на второй этаж и вошли в небольшую комнату, где в вечернем сумеречном свете была видна застеленная кровать, стояли небольшой столик, шкаф и два стула. За окном грохнуло и молния на мгновенье осветила комнату. Ника инстинктивно прижалась к стоящему рядом мужчине, он сжал объятия и начал целовать глаза, волосы, губы. Тело девушки била дрожь, мужчина, чувствуя ответное желание, поднял ее на руки и положил на постель. Быстро и умело он стал избавлять ее от одежды, целуя во все обнаженные места. Затем сбросил свою одежду, но вдруг, словно что-то вспомнил, сдернул скатерть со стола, скатал из нее твердый валик и подложил его под зад девушки.
- Зачем это? – спросила Ника.
- Так надо, - ответил он.
Больше девушка ничего сказать не успела, потому что перестала быть девушкой. Боль была сильной, но не продолжительной. Она сдержала вскрик
