Берег Живых. Наследники Императора - Анна Александровна Сешт
Тэра тихо подошла к нему и остановилась рядом. Жрецу не нужно было видеть ученицу, чтобы почувствовать её присутствие. Любой здесь ощущал волю Стража Порога, которую она пропускала сквозь себя.
– Ты так и не рассказал им? – тихо спросила девушка. – Ни им, ни тем, другим? Но почему? Владыка ведь ищет сына. Разве мы не должны помочь ему?
Перкау ответил не сразу. Он всё никак не мог решиться рассказать ей тревожную новость о Хэфере и выбирал слова осторожно.
– Такова воля Ануи, девочка моя. Страж Порога укрыл наследника в своих тенях, и не нам снимать этот покров, – подумав, он осторожно добавил: – Мы не знаем даже… сумеем ли исцелить его.
– Нет, нельзя думать так. Он обязательно поднимется на ноги! – горячо возразила Тэра и опустила взгляд. – Но я всё думаю… не нарушаем ли мы волю Императора, скрывая наследника здесь? Он, должно быть, убит горем… пусть даже он и живое Божество…
Жрец грустно усмехнулся.
– Да, тяжёлый выбор. Но что страшнее – нарушить волю Владыки или самого Стража Порога? Ануи выразил Своё желание недвусмысленно. И ты видела, как вели себя псы.
– Да, это… удивило меня и испугало. Я наблюдала за псами, прежде чем скрыться, учитель… Мне показалось, что они выказали недовольство не всем отрядом. Я могу ошибаться, но…
– Мне тоже так показалось. Мы принимали воинов Императора в нашем доме, но я знал точно, что их нельзя впускать в наши тайны.
– А что мы будем делать, если они вернутся?
– О, они непременно вернутся. И мы будем очень внимательно наблюдать за знаками Псоглавого.
Тэра почтительно склонила голову, а потом украдкой посмотрела на статуи Ануи у входа в храм.
– Передавать вести Императору сейчас небезопасно, – добавил жрец. – Враг где-то рядом, и он может носить любую маску.
Перкау медлил. Тщательно всё взвесив, он направил ещё одно послание Владыке – тайное, со скрытым предупреждением – через бальзамировщиков Кассара, которым доверял. Сейчас же ему надлежало понять, как далеко он готов был пойти, чтобы спасти жизнь наследника. Лират считает, что Тэра не простит ему. Да, девушка очень привязалась к их высокому гостю, хотя они даже не говорили – по крайней мере, не словами. Да и возможно ли было не привязаться друг к другу, сплетаясь душами настолько, как это требовалось, чтобы спасти наследника? Жрец отчаянно боялся, что подобное чувство приведёт его ученицу к погибели. Так и не решившись, Перкау молча обнял девушку и повёл внутрь храма. В очередной раз он подумал, сколько бы всего Тэра сумела совершить, будь ей открыты все пути обучения священнослужителей, и не здесь, а в лучших храмах Империи. И снова в его разум закралась робкая мысль… и снова Перкау отбросил её до поры, ведь чтобы исполнить это, требовалось открыть их тайну.
⁂
Старый чёрный пёс, свернувшийся в ногах у девушки, глухо гавкнул. Его голос с годами потерял былую звонкость, но остался устрашающим, даже когда он приветствовал друга. Тэра приподнялась на локте и прислушалась. Через некоторое время раздался стук в дверь. Пёс лениво вильнул хвостом, давая девушке понять, что не чует беды.
Тэра поднялась с ложа и зажгла пару светильников, разогнавших уютную темноту. Золотистые огни осветили полки со свитками и небольшой шкафчик, украшенный резными лотосами, в котором девушка хранила свои письменные и косметические принадлежности. Ставни были открыты, и ветер из храмовой рощи играл с тонкой расшитой серебряной нитью кисеёй на окне.
Тэра, ёжась, накинула простую длинную тунику, подошла к двери и отперла её.
– Учитель, – она тепло улыбнулась.
Перкау прошёл в небольшую комнату, которую девушка часто делила с храмовыми псами. У священных собак было собственное место для сна, но звери любили приходить к ней. Пара глиняных мисок с водой неизменно стояла на полу у окна, чтобы псы могли утолить жажду, когда им будет угодно. Низкий подоконник позволял им беспрепятственно покидать комнату и возвращаться, когда вздумается.
Пёс-патриарх, давний спутник Тэры, лениво слез с её ложа и подошёл к жрецу за порцией ласки. Перкау почесал его за острыми ушами, но продолжал пребывать в мрачной задумчивости. Прибытие воинов Императора сильно встревожило его, но, похоже, дело было не только в этом.
– Что печалит тебя? – с тревогой спросила девушка. Боясь предположить самое страшное, она заговорила о другом: – Он заподозрил что-то?
– Не больше очевидного: что не я вернул его, и не кто-либо из остальных четверых посвящённых жрецов нашей небольшой обители, – вздохнул Перкау.
– Мы можем сказать, что Страж Порога явил Свою милость через наших братьев и сестёр, которые уже отбыли в другой храм.
– Возможно, так и скажем… Но дело не в его подозрениях.
Тэра ощутила холодный укол тревоги и испытующе посмотрела на жреца, который вырастил её и обучил. Перкау колебался, но это были уже лишь отголоски сомнений. Решение он явно принял ещё до того, как пришёл к ней.
Бальзамировщик подошёл к своей ученице и погладил её по волосам – девушка укладывала их в традиционную причёску рэмейских жриц. По тому, как Перкау нахмурился, Тэра поняла, что он заметил: за все те ночи, которые она провела у ложа умирающего царевича, в её волосах стало намного больше серебра, чем золота. Но её мышцы были по-прежнему сильны, и кровь бежала по жилам так же стремительно, как и прежде. Девушка хотела успокоить жреца, сказав ему об этом, но тот нарушил тишину первым.
– Я не посмел бы просить тебя сейчас, когда дыхание Западного Берега и без того проникает в тебя всё глубже… Но, девочка моя, ты отмечена небывалым Даром Стража Порога, а он умирает без твоей музыки. Ни я, ни остальные не можем удержать его. Возможно, лучше было бы отпустить его, но тогда и узор судьбы нашей земли будет ткаться по-иному. Я вынужден сказать тебе об этом, хотя и зарекался.
– Но я ведь уже вернула его по воле Ануи, – потрясённо прошептала Тэра.
– Смерть стоит у его ложа, и её дыхание понемногу заставляет угасать неукротимый огонь в нём. Поначалу он, казалось, пошёл на поправку, но похоже, что больше не в силах сражаться один. Я слишком рано отстранил тебя от дел и держал в неведении.
– Ты защищал меня и нашу тайну.
– В запретах наших предков заключено немало истины. Жреческое искусство пьёт жизнь твоей плоти. Наследие наших древнейших предков не защищает тебя.
– Мы оба знаем это. Но вся моя жизнь – здесь, в моём служении, – она обвела рукой комнату,
