Русский супермен (СИ) - Илья Владимирович Рясной
Ребристая рукоятка автомата в руке придавала мне уверенности, я щелкнул предохранителем, еще не решив, надо ли разделаться с этим монстром. Желания пристрелить его у меня не было. Я чужой в этом мире, и его обитатели не обязаны подстраиваться под меня… И тут пес прыгнул.
Прыжок был призовым — метров на шесть прямо с места. Но не в мою сторону, а вбок. Треск ломаемых веток, шорох — "убийца" растворился в чаще.
— Боишься, псина несчастная, — безрадостно улыбнулся я. Испуга я у "убийцы" не заметил. Он отступил, но я чувствовал, что он еще вернется. И ждать его придется не так уж и долго. Мне подумалось, что я зря радовался безоблачности путешествия и сравнивал его с легкой прогулкой.
Скоро стемнеет. Ломиться через лес ночью, даже с прибором ночного видения, вряд ли разумно. Нужно искать безопасное убежище…
Истлевший старинный треугольный знак на столбике, кажется, предупреждал об извилистой дороге. Мертвый знак, поставленный давно мертвыми людьми. Мертвая дорога, окруженная странным новым миром, который невозможно было представить и в страшном сне до того момента, как грянул "судный день"… И я, живой человек, идущий по мертвому шоссе. Куда? Может, к своей смерти?
Солнце, клонившееся к горизонту, пропало за деревьями, озаряя все красным светом, который, мешаясь с синевой неба, создавал пастельные цветовые гаммы.
Сначала выходить на дорогу мне не хотелось. Может быть, хозяева зоны установили здесь контрольные устройства. Но это было маловероятно. Кроме того, я надеялся на свое чутье, а я пока опасности не ощущал. Зато знал об одной реальной угрозе. Пес — "убийца" был где-то поблизости. Он ненавидел меня. И он имел преимущество передо мной. Мир вокруг был его миром, но никак не моим.
Шоссе было разбитым, сквозь широкие трещины пробивались жесткая оранжевая трава и длинные острые иглы. Местами асфальт полностью искрошился, попадались полосы какой-то стеклянно-зеленой массы. Валялись истлевшие телеграфные столбы. В кювете вверх колесами, точнее, тем, что от них осталось, лежал длинный ржавый автобус. Сохранившаяся местами краска напоминала о том, что когда-то он был синего цвета. Валявшийся около разбитого стекла человеческий череп пялился в мою сторону и нахально улыбался.
Километром дальше дорогу перегородила длинная легковая машина из только появившегося в те времена суперметаллопласта. Этот бензиновый монстр (тогда еще были двигатели внутреннего сгорания) хорошо сохранился. Сто прошедших лет не оставили на нем особо сильных следов, вот только скаты сожрало ненасытное время, и они расплылись черной неприятной массой. Внутрь я заглядывать не стал. Не из слабонервных, но не слишком приятно видеть скелет, вцепившийся в рулевое колесо.
Вечер был уже совсем на подходе. "Убийца" все-таки дал о себе знать. Сначала в лесу за обочиной послышалось шуршание. Потом я разглядел неоновые глаза, провожающие меня… Вот так сюрприз! Мой "приятель" был уже не один. Теперь их как минимум трое. Я вскинул автомат, но они мгновенно исчезли. Вряд ли им известно, что такое ЭМ-автомат. Скорее всего они так же, как и я, чувствовали опасность. Сегодня они вышли на охоту. А охотиться, судя по всему, "убийцы" умели.
За очередным изгибом дорогу перегораживал шлагбаум, рядом с ним торчала желтая железнодорожная будка, сквозь которую проросла ель. На узкоколейке навеки застыл товарный состав. Локомотив сиял как новенький, будто его только что драили щеткой. Зато прицепленные к нему вагоны были поглощены зоной, укутаны в какое-то мочало ржавого цвета, поросли кустами и терялись из виду. Невозможно было сказать, из скольких вагонов состоял состав.
Перед шлагбаумом виднелись три легковые автомашины. Они тоже выглядели так, будто только что сошли с конвейера. Ржавчина далее не тронула обычный металл. Я заглянул внутрь ближайшего. На водительском сиденье лежала почерневшая сигарета, выжегшая часть пластмассовой обивки сиденья. Но, к моему удивлению, не было и следа водителя, даже скалящегося черепа или берцовой кости.
За узкоколейкой раскинулся небольшой городок Рябовск. Точнее, здесь был когда-то городок, в котором жили люди — в основном рабочие с консервного завода и небольшой фабрики игрушек. В долю секунды Рябовск превратился в кладбище, а дома его стали надгробиями в память о своих жителях. Сто десять лет… Время неумолимо, оно уравняло всех хозяев и лакеев, богатых и бедных. Уравняло тех, кому не повезло и кто встретил здесь "судный день", и счастливчиков, которых тут тогда не оказалось по каким-либо причинам и которые считали, что сам Господь спас их, да вот только где они сейчас? Тоже в могилах.
Я обошел шлагбаум, ступил на рельсы и всем телом почувствовал легкое, почти незаметное сопротивление — так разрываешь паутину. По лицу прошло легкое дуновение, будто провели невесомой ладонью. Я взглянул на локомотив. Казалось, что он сейчас тронется, что машинист только притормозил, но вот зажжется зеленый сигнал семафора и состав, набирая скорость, размажет по шпалам хлопающего глазами зеваку.
Город был разделен на две части. Полуразвалившиеся трех— и четырехэтажные дома, поросшие лишайником уличные фонари, элеватор, возвышающийся над всем, будто замок феодала, разграбленный вражеским нашествием много веков назад. Такой была большая часть города. Ее размеры трудно было определить, но по данным "Компаса" на момент катастрофы здесь проживало чуть больше семи тысяч человек.
Другая часть — та, где я сейчас находился, — представляла собой полную противоположность первой. Я стоял на совершенно обычной городской площади это место пощадила не только зона, но и само время. Обычная провинциальная площадь начала двадцать первого века. Стеклянная автобусная остановка. Рейсовый автобус номер пять перед ней. Две легковые машины и мотоцикл с коляской около одноэтажного чистенького магазина. Ряды торговых автоматов. Двухэтажная гостиница с вывеской "Рябовск", за ней часть улицы — коттеджи, скрывшиеся за заборами, утопающие в зелени садов.
Я обернулся и посмотрел на чащу, из которой только что вышел. Она мне сейчас казалась даже более уютной, чем этот вырванный из потока времени и выброшенный в мертвое безвременье уголок. И снова нахлынуло чувство нестерпимого одиночества, сравнимое, может, только с тем, которое испытывает космонавт, оказавшийся в открытом космосе за пределами Солнечной системы. Жуть какая! У меня возник мимолетный порыв уйти отсюда. Но из леса за мной следили неоновые огоньки глаз. И их стало больше.
Перейдя через площадь, я вошел в гостеприимно распахнутые двери магазина. В полутемном помещении увидел стойку, витрину-холодильник, полки с продуктами — яркими банками, упакованными в целлофан кусками мяса, батонами, фруктами. Все это казалось совершенно свежим. У меня возникло желание протянуть руку и взять апельсин, попробовать его. Конечно же, не взял. Не столько
