Меч-птица (ЛП) - Нэнси Йи Фан
«О, как могло что-то настолько прекрасное расти здесь? Это волшебное растение, посланное Меч-птицей?» — прошептала Эска. — «Спасибо тебе, Меч-птица! Милтин может быть спасен!» Эска тщательно выкопала каждый кусочек цветка и бросилась обратно в пещеру. Эска положила золотой цветок и мох в горшок с родниковой водой над огнем и размешала их ложкой. Кастрюля закипела, издавая восхитительный запах. Корни, листья и лепестки покачивались в супе, словно искушающе говоря: «Ешь, ешь…» О, как Эске хотелось попробовать это на вкус! «Нет! Милтину нужна каждая капля, чтобы выжить!» — твердо сказала она себе. Она налила суп в миску и осторожно разбудила малиновку. Милтин попытался удержать ложку, но он был слишком слаб, чтобы сделать это. Она кормила его глоток за глотком. Но через некоторое время Милтин отказался больше есть. «Тебе это тоже нужно, чтобы поддерживать свои силы!» — сказал он.
— Но ты ранен! Тебе нужно больше.
— Но кто же будет искать мне пищу, если ты умрешь от голода? — спросил Милтин. Эска засмеялась и согласилась съесть несколько ложек, оставив большую часть Милтину. Эска снова начала кормить малиновку, и он покорно раскрыл клюв для суповой ложки, как птенец.
— На вкус как… весна… — прошептал Милтин. Он проглотил еще суп. — Как весна… как…
— Золотой цветок, вкус надежды — добавила голубая сойка.
На следующее утро Милтин проснулся рано. К его удивлению, боль в плече от раны от стрелы уменьшилась, а порезы от копий маньяков больше не жгли и не ныли. Он попробовал полетать и обнаружил, что его крылья работают почти так же хорошо, как и раньше. Милтин ворвался в пещеру, чтобы рассказать Эске хорошие новости.
— Тебе не кажется странным, что я снова могу летать? — Милтин ухмыльнулся. — Давай сейчас же выберемся из ущелья и полетим вниз с гор!
«Я была права!» — с удивлением подумала Эска. — «Этот золотой цветок, должно быть, волшебный, принесенный Меч-птицей! Спасибо тебе еще раз, Меч-птица!» И все же она волновалась.
Казалось, что Милтин чувствовал себя лучше и сильнее, но его раны еще не полностью зажили. Эска заставила его подождать, пока она закончит проверять и менять повязки. Рана в плече была самой тяжелой, глубокой и только наполовину зажившей, а вчерашний долгий день полета уже перенапряг его. Они вдвоем отправились в путь. Туман, когда они спускались с гор, растворился в чистом голубом небе, таком приветливом, что сердце Эски запело, а Милтина воспарило.
«Племя Островодных! Мама, Папа, я вернулся!» — крикнул Милтин в сторону освещенного солнцем леса.
Те, кто умер, умерли не напрасно,
Их души хранили синих и красных,
Они сохраняли добро и права,
Чтоб все отдыхали, прошла чтоб война.
ИЗ СТАРОГО ПИСАНИЯ.
Глава 19. Желания Милтина
Близился полдень, когда Эска и Милтин взлетели над рекой.
— Гляди! Это же река Рокуэлл, которая ведет к моему дому! — восторженно показал Милтин.
— Мы близко! — закричала Эска. — Как ты думаешь, когда мы наконец дойдем туда? Милтин сделал петлю в воздухе.
— По крайней мере, через несколько часов, — выкрикнул он. Но когда он снова попробовал сделал петлю, внезапная боль пронзила его, заставив подогнуться левое крыло. Он упал вниз.
— Милтин! — завизжала Эска. Она полетела за ним. К счастью, малиновка не поранилась и приземлилась на палубу лодки Рябина, которая проплывала мимо них. Эска опустилась рядом с ним, поддерживая его крылом.
Шкипер лодки подошел к ним сзади.
— Эй ты, Милтин! — весело позвал он. — Я думаю, вам нужно в племя Островодных, да? Думаю, вы не забыли про меня. Милтин обернулся: «Кто бы это мог быть…» Он округлил глаза от удивления.
— Кряква Авкярк!
— Угадал! — заявила серая утка в шляпе от солнца. Он заметил повязки на теле Милтина и спросил, — Ты в порядке, Милтин?
— В порядке, спасибо, — промычал он. Утка недоверчиво посмотрела на него.
— Вижу, у тебя были какие-то приключения; понимаю, — сказал он. — Ну… уже полдень, так почему бы тебе не пообедать со мной и не рассказать, что случилось?
— О, отлично! — очнулся Милтин. Он чувствовал себя так, словно не ел целую вечность. Они отправились на камбуз и поели сливового пудинга и острого рагу из лосося. За едой Милтин рассказал шкиперу о Турнатте, его побеге и необходимости в драгоценном камне Листодрева. Пока он говорил, внезапная дрожь пробежала по телу Милтина. Он поморщился, когда движение вызвало боль по всему телу. Помощь от волшебного цветка Меч-птицы ослабевала. Он закашлялся и притворился, что подавился тушеным мясом. Это не обмануло Эску. Она бросила на него взгляд, но Милтин отвернулся. После обеда Эска и Милтин вернулись на палубу. Она внимательно вгляделась в его бинты и ахнула, увидев новое красное пятно, проступающее сквозь белую ткань на плече малиновки.
— Милтин, тебе стало хуже? — спросила она.
— Нет. Я-я-я в-в п-порядке.
— Я так не думаю, — тихо сказал Эска.
Милтин уставился вдаль.
— Ты права, — медленно сказал он. — Я не лжец. Если бы я сказал тебе правду, ты бы настояла на том, чтобы перестать ухаживать за мной. Но это не будет иметь значения, если я дам тебе знать сейчас, поскольку мы так близко к дому. Он сделал паузу, чтобы вздохнуть. — Эти раны никогда не заживут. Все те дни, когда я был рабом, измотали мое тело. Его голова вскинулась, глаза наполнились гневом. — Эска, ты только представь, как меня пытали в Мрачной Крепости, ты никогда не страдала от таких жестоких ударов хлыстом, болезненных избиений и издевательств, как я.
— Я знаю, Милтин. Я не могу даже представить, насколько это было мучительно, — прошептала Эска. Милтин опустил взгляд.
— Видишь ли, Эска… всякий раз, когда я думаю о спасении Камнебега и моих товарищей-рабов, я забываю всю свою боль. В это время возвращался Кряква.
— Эй, Милтин, я прибежал, чтобы сказать, что мы уже в лагере Островодных! — позвал он. Лицо Милтина озарилось, когда он повернул голову и увидел знакомый, красивый лес недалеко от берега. Вместе с Эской он поблагодарил Крякву и попрощался с ним. Они посмотрели на дом Милтина. Милтин летел над берегом, который он так хорошо знал, с колотящимся сердцем. «Мама! Папа! Где вы?» — он звал в своем сердце. Эска последовала за ним, пытаясь догнать. Ей показалось странным, что Милтин вдруг смог летать так быстро. Радость от того, что он увидел свой дом, должно
