Мастер проклятий - Матвей Геннадьевич Курилкин
— Очень просто. Возможно, придется запачкаться, но если захочешь жить — перетерпишь. Сейчас складываем оружие вон в ту каморку, и возвращаемся на улицу.
— Даже не подумаю, — во мне кипела злость пополам с отчаянием. — До тех пор, пока не скажешь, что задумал. Твои идеи уже сделали меня объектом охоты всех чистых города, и я не желаю дальше слепо подчиняться твоим указаниям!
Старик отвлекся от окна для того, чтобы взглянуть на меня с жалостью, как на безнадежного идиота:
— Ох, ну какой же ты скучный и занудный! Я порой жалею, что вообще начал с тобой возиться. Ладно, слушай. Нам всего-то нужно обзавестись правильной одеждой. А для этого нужны чистые — жандармские тряпки не подойдут.
— Класс. Осталось решить, как мы эту одежду добудем! Лавки уже закрыты, да и не продается там такое!
— Тихо! Нам, кажется, везет! — Я мельком глянул в окно — как раз вовремя, чтобы заметить пятерку чистых, выходящих из дома напротив. Святоши шли уверенно, ярко освещая путь флогистоновым фонарем. На свету их было прекрасно видно, а вот мы пока оставались в тени, так что можно было не опасаться обнаружения. Впрочем, ненадолго — эта спира направила свои стопы как раз в наш дом.
— Быстро, винтовки сюда! — шепотом велел старик. Сейчас я и не подумал спорить — угроза скорого очищения заставила забыть о проснувшихся не вовремя принципах.
Винтовки мы разложили неподалеку от входа. Старик бросился их зачем-то поправлять, чуть передвинул — смысл этих действий оставался для меня неясным.
— Ты еще здесь? — спросил он меня. — Быстро вали дальше по коридору. Твоя задача тихо прикончить хотя бы одного, лучше двоих из них. Один с пятеркой я не справлюсь. Плевать, как ты это сделаешь, но если у тебя не получится — придется стрелять. Тогда нам конец.
В общем, моему спутнику очень повезло, что мы находились в таком положении. Думаю, если бы не угроза очищения, я бы костьми лег, но начистил ему физиономию, и плевать на старческие седины. Впрочем, в утешение я пообещал себе, что обязательно исполню это желание, если нам удастся выбраться живыми из передряги.
Сразу от входа в дом, вошедший попадал в длинный коридор с дверьми в квартиры по обе стороны. Оба конца коридора упирались в лестницы на второй этаж — к одной из них, я и направился, выбрав ту, что с противоположной стороны от комнаты, в которой обосновался Рубио. Внимательно разглядывая окружающую обстановку, я постарался войти в транс. Как всегда, в момент душевного напряжения, получилось даже проще, чем во время тренировок. Темнота не помешала почувствовать дом, да и совсем темно не было. Об освещении позаботились чистые — уличные фонари, которые прежде горели хорошо если один из трех, теперь ярко освещали мостовую, а вместе с ней и дом, смотрящий на улицу пустыми, не занавешенными окнами. Бледные полосы света достигали даже коридора — через выбитые двери. Когда-то очень давно это был богатый дом. Его изначально строили в качестве доходного, под аренду квартир, но рассчитан он был на состоятельных граждан — об этом говорила обветшалая лепнина на стенах, богатые люстры в комнатах и коридоре. Сомневаюсь, что в последние годы хотя бы часть из них зажигалась, но мне это было и не важно.
Я нырнул в одну из комнат, и уселся на полу, скрестив ноги. Если поднять взгляд, можно было рассмотреть одну из двух люстр, висящих в коридоре. Массивная бронзовая конструкция с двенадцатью подсвечниками выглядела как настоящее произведение искусства — особенно, когда в ней горели свечи. Впрочем, такого не бывало, судя по состоянию дома уже очень давно. Крюк, на которой был подвешен этот образец кузнечного мастерства, сделан из стали — увидеть этого я не мог, но почувствовал. Сталь… отличный материал. Гораздо прочнее бронзы, именно поэтому его и выбрали для крепления тяжелой люстры. Только строители не учли, что когда-нибудь вся эта конструкция станет старой. Дом уже очень давно не знал надлежащего ухода. В стенах появились трещины, по коридору гуляли влажные сквозняки. Жители дома не всегда могли найти средства на то, чтобы отапливать хотя бы свои комнаты, не говоря уже о коридоре. Сталь — хороший материал. Вот только в отличие от бронзы, она не покрывается благородной патиной. Этот сплав, если он не легирован достаточным количеством хрома, не может сопротивляться ржавчине, которая понемногу разъедает и портит даже самые надежные изделия. Я глубоко вздохнул, почувствовав крохотные трещины в крюке крепления. Крохотные трещины, в которые проникает воздух и влага. Совсем незаметные.
Чистые уже вошли в дом. Один из спиры остался снаружи, контролируя улицу, а остальные четверо разделились, направившись к лестницам на второй этаж. Они идут уверенно и ничего не боятся. Они уже много домов проверили за сегодняшнюю ночь, и наверняка их бдительность притупилась. Возможно, сначала последователи нового бога проявляли разумную осторожность, но теперь это кажется излишним. Они твердо печатают шаг, заглядывая в одну комнату за другой, толкают двери со сломанными замками так, что они бьются о стены. Каждый такой удар, каждый шаг в тяжелых армейских сапогах, чуть-чуть сотрясает дом. Те, что отправились в противоположную сторону, мне не интересны, но я все равно слежу за ними. Вот один распахнул дверь комнаты, в которой остался Рубио. Дверь ударила о стену. Короткое сотрясение, и крохотная трещина в крюке стала чуть шире. Тот чистый уже почти вернулся к напарнику, однако что-то заставило его задержаться. Удивленный, но не встревоженный возглас заставил напарника поспешить тоже рассмотреть находку. Те двое, что пошли в мою сторону, этого даже не услышали. Удар — и дверь в соседнюю комнату бьется о косяк. Та трещина становится еще чуть шире.
Я плавно встаю. Мои ноги напряжены, так же сильно, как мои нервы. Впервые в жизни я двигаюсь, находясь в трансе — это сложно. Я делаю это не просто так. Я чувствую, что не успеваю подготовить все необходимое только с помощью дара.
Соседняя комната пуста, и монахи чистых продолжают движение. Всего пять шагов, и каждый шаг впечатывается в деревянный пол. Вибрация распространяется по стенам, и какая-то часть колебаний, крохотная часть, доходит до крюка, удерживающего люстру. Трещина растет. Чистые останавливаются напротив моей двери. Она уже распахнута. Вот один поворачивается, чтобы окинуть взглядом комнату. В этот момент я распрямляюсь и подпрыгиваю так высоко,
