Дело житейское - Тимофей Иванов
Феникс тем временем убедился, что тот, кто будет подкармливать его потомство принял меры предосторожности, а затем начал разгораться всё ярче. Оценив жар и слепящий свет, я запечатал смотровую щель саркофага, поверхность которого уже ощутимо нагрелась. По идее большая часть энергии оставалась вообще в той сфере вокруг гнезда, но и того что уходило вовне было более чем достаточно, чтобы напоминать настоящее солнце в миниатюре.
Глава 12
В своё время в прошлой жизни я слышал о том, что немцы во вторую мировую выжигали французов из линии Мажино с помощью огнемётчиков, причём с большим успехом. Лягушатникам понадобилась всего пара дней в их самых неприступных бункерах, чтобы сдаться на милость бошей. И сейчас мне было тяжеловато осуждать за это потомков галлов и франков. Причём отринул я осуждение сразу в нескольких смыслах. Ну подумаешь они там построили линию укреплений только на границе с немцами, но не дотянули её до морского берега и солдаты рейха радостно обошли без шуток огромное инженерное сооружение. Накладочка случилась, бывает.
Я вот тоже думал, что каменного саркофага и помощи духов мне хватит, а с сейчас запекаюсь в собственном соку. Уж больно колоссальные энергии бушуют за, как выяснилось неприятно тонким слоем камня, толщиной в пол метра. Всех моих усилий и помощи моей свиты хватает только на то чтобы я ещё мог дышать не выжигая свои лёгкие и не начинал натурально жарится. Но ожоги уже появлялись и это было чертовски скверно. К тому же сама магия давила и на меня и на духов, пронизывая до костей и самых глубоких основ души, буквально выжигая свой отпечаток, не смотря на всё наше сопротивление. Наоборот, было ощущение, что чем больше мы пытаемся противостоять энергии, тем сильнее она концентрируется именно на нас. Я чувствовал себя кабанчиком, которому даже не надо вращаться на вертеле, потому что огонь бушует со всех сторон. Неужели феникс тупо не рассчитал силу своего пламени? Разница наших сил несоизмерима, птица немного ошиблась и теперь я запекусь заживо, а он нарушив клятву перед лицом Духа переродится каким-нибудь зябликом или вообще бескрылым сусликом… Если так, то небожители будут долго смеяться над нами обоими.
Вдруг я почувствовал магический всплеск. Если сравнить то что было раньше с ливнем, что хлестал в лицо, то сейчас нас будто накрыла волна и мы оказались под водами настоящего моря энергии. От боли во всём своём естестве я непроизвольно зарычал, сжимая зубы до хруста. Но как и любая нормальная волна, эта благополучно схлынула и мы все вдруг почувствовали, что энергия за пределами саркофага больше не бушует. Означать это могло только одно, птица наконец догорела и всё закончилось.
Пожалуй никогда ещё мы с Петром не работали так быстро и усердно, как в этот день! Камень «пробки», что закрывала бутылочное горлышко пещеры стёк вниз едва ли медленнее воды, затем мы разделили саркофаг на две половины тонкой линией и я изо всех сил толкнул его переднюю часть, обжигая ладони и спину, которой упёрся в по прежнему неподвижную сторону своего убежища. Передняя крышка ещё падала вниз, моё сознание отмечало, что камень пещеры имеет красный цвет магмы, а я бежал к выходу, ощущая что мои ботинки горят на ногах. Но наконец короткий путь по этому филиалу инферно закончился и мне удалось, извернувшись в странном кульбите, вывалиться на вертикальную стену скалы, съезжая по ней на манер капли на стекле. Обожжённые ладони конечно были этим не совсем довольны, но буквально пару десятков метров. Затем мы с Петром остановили спуск, а кожа на руках ощутила прохладу камня. В теории конечно он был нагрет солнцем, но мне сейчас всё не раскалённое до красна казалось холодным. Да даже туши сейчас Океанида мои сапоги кипятком я наверно был бы не против!
Правда долго радоваться свежему горному ветерку, прижимаясь лбом к прохладной скале мне не удалось. Сверху раздались хлопки крыльев, кто-то приземлился мне на голову и я услышал в своём разуме голос:
— Как, вы уже уходите?
А потом наглая птица клюнула меня в макушку! Я так охренел, что даже не нашёл что матерного ответить! Только выдавил из себя:
— С дятлами чай не пью.
Надо мной раздались новые хлопки и на плечи приземлились ещё два феникса, которые размерами едва превышали голубей, но в остальном полностью повторяли своего орлоподобного огненного родителя. В моей голове вновь раздался голос:
— Не обижайтесь на моего брата, юноша. Тела малых детей порой шутят с нашими разумами странные шутки.
— Импульсивные поступки и слова едва ли не самое безобидное, что может выкинуть новорожденный феникс.
С уверенностью могу сказать, что сначала со мной поговорили с правого плеча, а потом с левого. Это было чертовски странно, всё таки телепатия отнюдь не звук. Но уж есть, что есть. Хорошо хоть голоса новорожденных птиц не звучали в моём разуме так громоподобно, как слова их родителя. Во время разговоров с ним ей духам хотелось непроизвольно зажимать уши, даром что даже ежу была понятна бесполезность этого действия при общении разумов.
— Ох, не было печали — проговорил я в ответ, потихоньку съезжая вниз на твёрдую землю, что бы не изображать из себя человека паука в турпоходе — Так вы все трое ещё и пацаны?
В ответ в моё разуме раздался смех на три голоса, а через несколько секунд с макушки раздалось:
— Мы лишены подобных глупых ограничений плоти — птица слегка подвигала лапами, удобнее вцепляясь в мои волосы и продолжила — Но если тебе так удобнее, то можешь смело считать нас мужчинами. Рациональный тип мышления нам всё таки ближе эмоционального.
— Сказал тот, кто первым делом в этой жизни уселся мне на голову и ударил по ней клювом — буркнул я — Как вас звать-то?
— Пока между нами нет договоров, наши имена ни к чему — ответили мне справа — И кстати да, сидеть на своём помощнике, пусть и невольном, не совсем вежливо.
— Помощнике? — приподнял я бровь, наконец спустившись вниз и посмотрев на птиц, перелетевших на камни.
— Наш родитель оставил нам часть своих воспоминаний — ответил мне один из фениксов — В числе прочего он упомянул и о вашем договоре и о своей задумке.
— Видишь ли, новорожденные фениксы чрезвычайно уязвимы — продолжила другая птица — Не в плане даже самих своих сил и возможностей. Просто сгорев мы можем возродится не здесь, чтобы объяснить своим недоброжелателям ошибочность их действий, а пойти дальше по дороге перерождений, не набрав сил и знаний за это. Разумеется на новом перерождении это скажется не лучшем образом.
— А ты одним своим присутствием впитал часть энергии, которая уходила во вне несмотря на все усилия нашего родителя по её закольцовыванию. Не говоря уже о заделанном входе, который надо было открыть едва мы родимся.
— С чем ты успешно справился, чтобы не зажарится самому.
Птицы говорили друг за другом и было не совсем понятно, дразнят ли они меня таким образом или сейчас их разумы тоже связаны и параллельно плотно общаются между собой. Хотя в принципе верны могли быть оба варианта. Уж больно вид у них был хитрый, даром что клювы вроде бы чисто анатомически не могут изображать озорные ухмылки.
— В целом ясно, папаша ваш сказал мне не всё — ответил я, тоже примостившись на камне — Кому кстати может приспичить вас убить?
— Ну вообще таких хватает. Здесь нам могут причинить неприятности драконы из-за нашей давней хоть и тихой вражды, а так же демоны, которые вечно ненасытны в погоне за энергией магии.
— К счастью на этом ваш мирок в целом и исчерпывается. А так хватает мест, где даже алхимики
