Упорядоченное - Ник Перумов
Вениамину потребовалась вся выдержка, чтобы ответить таким же суховатым (как ему казалось) и изысканно-вежливым (как ему казалось такоже) кивком.
Томас довольно ухмыльнулся.
Давай-давай, мрачно посулил про себя Вениамин. Это мы ещё посмотрим!..
– Вот индюк надутый, – с негромким смешком проговорил кто-то рядом.
Мелькнули очень белые – не седые, а именно белые – волосы.
– Асти? – Вениамин не выдержал – жарко покраснел, словно тихая и застенчивая Асти Спеллдинг, безо всяких «де», «ди» или «дю», могла каким-то образом подслушать его мысли. – Ты тут зачем?
Последняя фраза не сделала бы чести и последнему кухонному мужику, но Асти её словно и не расслышала.
– Индюк он надутый, – повторила она. – И дурак набитый.
Это было неправдой, Томаса дураком как раз не назовёшь, признал про себя Вениамин, скрипнув зубами. Не круглый отличник, конечно, но, как и сам ассоциат Скорре, «высокий хорошист».
С индюком надутым и дураком набитым Санди бы никогда не пошла под руку. Не уронила б себя.
Но слова Асти слушать было приятно, никуда не денешься.
– Слишком уж много о себе воображает, – продолжала Асти, шагая рядом. – Думает, ежели блондинчик да мускулист – так все девчонки уже его. Он и ко мне подъезжал, да я от ворот поворот дала. На кой мне такие, которые весь курс уже перепробовали?
Вениамину едва-едва удалось заставить себя не оглянуться.
– Асти, ты куда сейчас? – и ругнулся про себя, запоздало сообразив, что у них же общий класс, элементальная магия.
– С тобой, если не возражаешь, – улыбнулась она. – У нас Ярость Элементов, если запамятовал.
– А. Ну да. Конечно. Прости, я что-то не сообразил.
– Ничего, – она продолжала улыбаться, поправила сбившуюся прядку. – Ты как, готов? Всё выучил? А то получим… бурю Элементалей в наказание.
– Ага, «метель снежноигольчатая, с ветром, восемь баллов по шкале Дюрмура», – подхватил Вениамин. – «Усмиряйте».
– И сам так и норовит тебе иглой в глаза угодить!
…Так они дошли до самого поворота. И на нём Вениамин всё-таки не удержался – глянул назад, тем более, что теперь это не получилось бы настолько явно.
Алисанда глядела ему вслед.
…После этого словно само получалось, что Асти неведомо как, но оказывалась с ним рядом. На лекциях, на семинарах. Она никуда его не звала, не ходила с ним под руку, не говоря уж о том, чтобы за руки взяться. Просто была рядом. Ничего не просила, ничего не требовала, не провожала, не навязывалась.
Алисанда при встречах теперь прожигала Вениамина взглядом; он же заканчивал свою подготовку, изо всех сил пытаясь выкинуть из головы мысли о недоступных ныне прелестях милсдарыни де Брие.
Всё, что мог, он собрал. Всем запасся. Остальное – уже сам, его память, его знания.
Третий раз – последний, и четвёртого не будет.
…Был самый конец ночи, и тёмный зверь послушно уползал за горизонт; светлая полоска на востоке становилась всё ярче, но времени хватит – дорога знакома, остались вбитые в стену крючья. Он справится.
Знакомое окно. Так и не вставленный обратно железный прут, несмотря на данное Санди обещание. Нет-нет, я не буду сейчас о ней думать. Дело, то, ради чего я здесь.
В окнах застыла тьма, и это было хорошо. Если бы оттуда пробивался свет – вот тут Вениамин, наверное, повернул бы назад. Это бы означало – к его появлению готовы, его ждут.
Но нет – тьма и только тьма.
Он потратил некоторое время, закрепляясь на внешней стороне стены. Что бы ни обитало там, в старых аудиториях, оно явно не имело власти за пределами замурованного корпуса.
На сей раз Вениамин был и впрямь готов. В прошлую ночь он уже поднимался сюда, оставив снаружи два заплечных мешка со всем необходимым. Сегодня поднялся с ещё двумя.
Если так выйдет, что ему больше не суждено будет здесь оказаться, то, по крайней мере, он не останется с пустыми руками.
Он ещё помедлил какое-то время – густая тьма за окном казалось поверхностью тёмного моря, в которое предстоит занырнуть, не зная, насколько тут глубоко и есть ли вообще дно в пределах досягаемости.
Но надо. Охота – она пуще неволи.
Внутри было прохладно, темно и по-прежнему плавала пыль. Многолетний слой её, раз потревоженный, отчего-то никак не хотел оседать обратно.
Пусто и тихо. Пустая аудитория с мраморным столом посредине молчала.
Вениамин достал лампу, осторожно засветил. Он старался как можно меньше пользоваться магическими аксессуарами, только если уж совсем припрёт. Теперь, пока здешние хозяева – кем бы они ни были – не проснулись, ему требовалось выложить отпорный круг.
В «анатомичке» по-прежнему стоял промозглый холод: какая-то сила жадно высасывала последние крохи тепла из воздуха, точно каннибал – костный мозг из раздробленной сердцевины.
Круг. Первое дело – круг. Он вздохнул и распустил завязки на горловине мешка.
…Когда он, наконец, закончил – за спиной его протянулся отпорный круг. На самом деле даже не круг, а настоящая полоса из вычерченных на полу геометрических фигур и рун, аккуратно разложенных артефактов: пучки трав, потемневшие кости, поблёскивающие камни. Это, конечно, плохо. Это – следы, то, чего они с Алисандой всегда пытались всеми силами избегать.
Косясь на мраморный стол, Вениамин поспешно шагнул к полкам. Самым простым казалось выложить преграду на пороге, чтобы нечисть переступить не смогла; но кто знает, какие у неё пути-дорожки, нет ли каких дверок, как в той, второй аудитории, откуда они с Алисандой уносили ноги.
Из заплечного мешка Вениамин выудил хитроумное гномье устройство – небольшую циркулярную пилу, приводимую в движение тугой спиральной пружиной. Обычно такие вещи работали на энергии магнитодинамических кристаллов, но магии он как раз сейчас избегал.
Вз-з-з – зубья врезались в серый металл, посыпались искры. Громко, конечно, но что поделать, время сейчас важнее сохранения секретности. Он поднялся сюда раньше, чем в прошлые разы и небезосновательно надеялся, что странные звуки с высоты если кто и услышит – спишет на обычные «магопроцессы тёмного времени суток», какие частенько имели место в Академии.
Есть! Готово!
Вениамин поспешно вытащил перерезанный прут. Скорее, скорее, ещё скорее!
Ну должны же тут найтись хоть какие-то
