Луна над Славутичем - Николай Александрович Ермаков
— Эй Скор! Что происходит? — спросил от своего дома Маркел, плотник, ранее продавший мне корыта и лопату.
— Да вот сосед, грабят меня! — крикнул я погромче, чтобы слышали все, кто успел появиться на улице.
— Да кто тебя грабит! — рявкнул парень, — Девку давай сюда и разойдемся!
— Так иди возьми! — снова предложил я ему, — Что ты там за охраной прячешься, девушка ведь тебе нужна, а не им! Или ты меня боишься?
Тем временем соседские мужики подошли ближе и один из них воскликнул:
— Так это же Мокша, Годияров сын!
— И правда, он! — поддержал его другой.
— Эй Мокша, ты как тут? — спросил третий.
— Я не Мокша! Я — Всеслав! — взвизгнул краснорубашечный и, оглядев начавшую собираться толпу, развернул лошадь и скомандовал охранникам, — Уходим! — после чего они направились к центру поселения мимо мужиков, которые хоть и смотрели недружелюбно, но препятствий чинить не стали.
— Эй, бойца своего возьмите, он ведь живой! — крикнул я вслед Мокше, но тот даже не ухом не повел, торопливо удаляясь от моего двора.
— Вот такие у тебя товарищи, — прокомментировал я ситуацию, наклоняясь над раненным мужиком, — Ты сам-то как? Жить хочешь?
— Угу, — простонал тот в ответ.
— Ну тогда сейчас заштопаем, — пообещал я, рассматривая раны, поле чего крикнул в сторону дома, — Свет, неси сюда иглу бронзовую и нить льняную.
— Сейчас! — откликнулась невеста и вскоре подошла ко мне, отдавая запрошенное.
— Кипяток есть? — поинтересовался я у девушки.
— Нет, я же горох закинула, похлебка скоро будет готова.
— Ну тогда вскипяти еще воды, да нитку брось туда, чтобы сварилась немного, потом нитку достань, а воду остуди, и сюда неси. Да быстрей давай!
Соседи так и толпились за забором, наблюдая за моими действиями, а я отрезал у мужика штанину на раненной ноге, распорол её и перевязал раны, чтобы не истек кровью, пока готовятся медицинские принадлежности.
— А что ты с ним делать будешь? — спросил Маркел, перегнувшись через забор.
— Да зашью раны, а там пусть домой топает, — ответил я.
— А с чего тут вообще началось? — задал сосед вопрос, остро интересовавший всех собравшихся.
— Да вот, — махнул я в сторону стола, — Сидел я тут спокойно, никому не мешал, а тут откуда ни возьмись подъехал этот тип, в красной рубашке…
— Мокша, — вставил Маркел.
— Ага, Мокша. И говорит мне этот тип Мокша, мол, я забираю эту красну девицу себе, а ты, ну то есть я, не мешайся. Ну а я вот не согласился, копье взял, однако этот недоумок, — я кивнул на раненного, — На меня полез. Вот и пришлось его поранить.
— Дурень этот Мокша, потому его так и прозвали, сосем разум потерял, — прокомментировал мой рассказ ещё один сосед, Фёдор, гончар.
— А кто он такой вообще, этот Мокша? — поинтересовался я.
— Так-то его Всеславом назвали, — начал рассказывать Федор, — Отец его, Годияр известным купцом был, но в прошлом году помер, так этот Мокша главой рода и стал, а ведь ещё дурак дураком совсем, и если бы Путята, тесть его, за делами не приглядывал, то уж, наверное, спустил бы всё своё наследство в реку.
— Так он что, женат? — удивился я.
— Ну да, говорю же, на Путятиной дочке Зоряне женат, только она за пять лет одну девочку родила, да и та померла через год. Вот Мокша и задумал, видно, вторую жену себе взять, чтобы детей нарожать. Однако не стал, как все нормальные люди делать, а сдуру пошёл силой забирать. Но оно и не удивительно — он ведь древлянского племени, хоть мать и полянка, а от них ничего хорошего отродясь не было…
Тут подошел Ферапонт и мне пришлось снова пересказывать всю историю.
— Это хорошо, что ты его не убил, — произнес дед по окончании рассказа, — Ибо сказано в святом писании, не убий! Но оставлять этого так нельзя, надо князю пожаловаться, да и с Путятой поговорить не помешает, он человек разумный, хоть и язычник.
Тем временем Света сообщила, что всё готово, и я, сунув стонущему охраннику в рот ветку, снял повязку, промыл рану на ноге, наложил четыре шва и плотно забинтовал, предварительно подложив подорожник.
— Вон как ловко получается, — прокомментировал мои действия Федор, когда я занялся рукой, — Молчан за шитьё по три медяка за такую рану берет, а опосля всё одно, половина гниет да помирает.
— Так на всё воля Божья, — кивнул я, делая узелок, — Помереть ведь и без раны можно, к примеру строит себе человек на год планы — как он дом построит, сына женит, урожай соберет, а потом раз — заболел да и помер через пару дней. И раны никакой не было.
— Мои философские рассуждения прервала реплика Маркела:
— Дружинники княжеские идут! Небось Мокша к Ярославу жаловаться побежал! Совсем он сдурел!
Я к тому моменту шитьё уже завершил, и, когда дружинники подошли к моему забору, заканчивал накладывать повязку. Подняв голову, я увидел Радомысла, за спиной которого стоял десяток дружинников с хмурыми лицами.
— Скор, князь Ярослав требует тебя к себе на суд! — строго приказал десятник.
— А что случилось? — как ни в чём ни бывало, поинтересовался я, поднимаясь с земли и отряхивая руки.
— Купец Всеслав пришел с жалобой, что ты напал на него и убил его человека Горана.
— Никого я не убивал, вот, смотри, — я показал на охранника, — живой он, да и нападал не я, а он, вломился ко мне во двор и копьём угрожал, да вот у людей спроси!
Десятник бросил взгляд на раненного Горана, который сидел прислонившись к забору, оглядел моих соседей, которые в разноголосицу подтверждали мои слова, поле чего хмыкнул в усы и уже более дружелюбно произнес:
— Всё равно надобно идти к князю, раз жалоба есть!
— Ну раз надобно, то пойдем, только вот с этим, — я показал на раненого, — Что делать? Оставлять я его у себя не хочу, мало ли что ему в моё отсутствие в голову взбредет, может опять к невесте моей полезет?
Радомысл задумчиво почесал голову, оглядел собравшихся мужиков и спросил:
— А лошадь с телегой тут есть у кого-нибудь?
— Есть, как не быть, — подтвердил Ферапонт, — Только они все делом сейчас заняты: Зосима уголь и дрова возит, Захар за глиной
