Чужие степи — Оффлайн - Клим Ветров
Вот только карта картой, а водная преграда оказалась куда как значимей, до масштаба Волги может и не дотягивала, но наш современный Урал точно затыкала за пояс. Метров сто, может сто двадцать в ней было как минимум.
— Можно плот соорудить... — предложил кто-то.
Переправиться на плоту вполне реально, воды хоть и много, но течения почти нет, волн тоже, но толку от такой переправы чуть, — не пойдем же мы дальше пешком? Да и деревьев тут нет от слова совсем, только вездесущая чилига по берегам, да привычный всякому степному жителю ковыль.
Так что от плота решили отказаться, как и от любых других способов форсирования водной преграды, — их просто не имелось, разве что вплавь. Да и идти пешком по кишащей зверьём степи было как-то не очень.
— Может разделимся и вдоль проедем? — Взгромоздившись с биноклем на крышу уаза, предложил Андрей, — в обе стороны?
— Не знаю... — протянул короткий дядька, — мне кажется разделяться не самая лучшая идея...
Я тоже так считал, но вот так взять и развернутся — совесть мешала.
Вообщем, посовещавшись, решили всё же последовать предложению Андрея, но далеко не разъезжаться, ограничившись пределом действия наших раций — двадцать километров.
И, собственно, рассевшись по машинам, разъехались: мы направо, а обе нивы в противоположную сторону.
Естественно моста мы не искали, но зная характер степных рек, надеялись что где-нибудь найдется пригодное для переправы место. Ведь если даже брать нашу Кумачку — речку давшую название станице, так у неё есть места где не то что вброд перейти, — перепрыгнуть можно.
И действительно, не проехав и пяти километров, я заметил что река заметно сузилась, а берега стали гораздо ниже.
— Проедем? Или объезд поищем? — едва успев затормозить — что с вохлыми уазовскими тормозами было достаточно сложно, я остановился прямо перед неглубокими, но очень часто расположенными промоинами.
— Ну ты даешь Вась. — усмехнулся Андрюха, ты ж на уазе, для него эти ямки — раз плюнуть!
Пожав плечами — в отличии от моего штурмана я не особенный любитель бездорожья, и опыта у меня не так чтобы много, я воткнул передний мост и выжал сцепление.
Уаз взревел, — валко закачался на пружинах, — так что все похватались за поручни, но вдруг напрягся, будто уперевшись во что-то, а я, вместо того чтобы остановиться и посмотреть в чём дело, ещё и газу прибавил. Ну и как следствие: рывок, удар, и вот уже округу оглашает неестественно громкий рёв трехлитрового мотора.
— Сука! Глушак оторвал! — в сердцах выругался я, и от души приложив кулаком по панели, зажмурился от боли — под кургузым пластиком скрывался добротный советский металл.
— Да не кричи ты так Васек... — Подумаешь, глушак... Не смертельно...
Я и сам понимал что не смертельно, да и глушитель давно уже на свалку просился: весь варенный-переваренный, в хомутах и в заплатках, кривой и горбатый, но другого нет, и теперь уже не будет.
Заглушив мотор, я выпрыгнул из машины и заглянул под днище.
Ну да, так и есть. Один из хомутов не выдержал, труба упала вниз, и упершись в землю, вырвала кронштейны сложившись сразу в двух местах.
— Доставай инструмент, ща починим! — с другой стороны появилась довольная Андрюхина голова. Мне даже показалось что он как-то обрадовался возможности поразмяться.
Так что уже через пару минут, открутив болт из оставшегося живым кронштейна, мы осторожно вытащили трубу на «свободу, и не откладывая, сразу же приступили к лечению.
Вот чем хороши военные автомобили — простотой и ремонтопригодностью. Выпрямив трубу голыми руками, мы запихали её обратно, и подмотав в нескольких местах проволокой, — сварки у нас естественно не было, соединили в том месте где она порвалась, новым хомутом.
При этом укрепили её так, чтобы торчала она как можно меньше, — если кто в курсе, в выхлопных трубах есть непосредственно глушитель, в виде сплющенной бочки. Так вот у нас эта бочка располагалась не параллельно земле и корпусу машины, а чуть под наклоном, за счет чего и зацепилась за спрятавшийся в траве камень.
— Ну вот, а ты боялся! — вытирая тряпкой руки, улыбнулся Андрей. — Заводи...
Вообщем с трубой мы справились, причём на удивление быстро, и установив теперь уже правильно — параллельно, двинулись дальше. Естественно, тем же путем — через промоины, мы не поехали: береженого бог бережёт, а отдалившись от реки примерно на километр, нашли местечко поровнее.
— Как там радиовещание профессор? — отвлекаясь от бинокля — а с ним он не расставался всю дорогу, поинтересовался Андрей.
— Всё так же... Бубнят потихоньку... — ответил тот.
Пока мы возились с трубой сосед ковырялся в своём приборе; что-то крутил, подключал, и настраивал. Мне даже показалось что он не особенно понял что мы ломались, настолько он увлёкся.
— Ближе не стало?
— Нет, скорее дальше... Пока мы едем вдоль реки, сигнал всё больше смещается к западу.
Так, — сказал я себе. Если он видит смещение, значит мы уже близко к источнику, максимум километров пять-шесть.
Но порассуждать мне не дали, в этот момент ожила рация, и наши более удачливые коллеги сообщили что нашли таки брод, и уже даже переправились на другую сторону.
— Вот и отлично. — разворачивая машину, констатировал я — скоро всё тайное станет явным. Как в той книжке...
Хорошо ещё что далеко не уехали, ближе возвращаться. И я, стараясь ехать по своим же следам — примятой траве, постарался развить максимально возможную в данных условиях скорость.
Брод, через который ушли нивы, обнаружился легко. Кучу следов от колёс и притоптанную траву мы заметили сразу, да и речка уже не пугала своими глубинами и шириной — метров семь, а то может и меньше. А пологий съезд и каменистое дно вообще порадовали, всю дорогу мы обсуждали провалится ли уазик там где прошли более легкие машинки, или не провалится. Ведь одно из главных преимуществ нивы — её малый вес, там где тяжелый внедорожник по уши закопается, она пройдет по верхам даже не «замочив юбок». Конечно это всё утрированно, но законы физики никто не отменял, пусть даже здесь ещё и слова такого не придумали.
