Атомная лопата: Лучезарное Завтра - Антон Чернов
— Меня Жорой называют, — ответно представился я.
— Хорошо, Жора-техник. Ты пилу Союз-10 знаешь? Починить сможешь? — всё с тем же благожелательным прищуром уточнил Хомыч.
— Знаю, — кивнул я.
Самая распространённая пила — атомная батарейка, турбина замкнутого типа и вибролезвие. Их везде использовали, да и поломки там бывают только от хренового обращения — неубиваемая вещь, вроде СЛУшки.
— А смогу или нет — смотреть надо. Если там турбина прохудилась… Смогу, — решительно махнул рукой я. — Но повозиться придётся.
— Разбираешься, — непонятно чему хмыкнул Хомыч. — Ну ступай за мной, — поманил он меня рукой.
Я и потопал, всё так же с интересом оглядываясь. Народу на улицах, кстати, не было: то ли отдых, то ли меня боялись, хоть и странно. Но в окнах физиономии мелькали. Некоторые девчоночьи — очень ничего, кстати, отметил я и распрямил плечи.
Но низкорослы и субтильны все, это я точно установил. И тут я встал как вкопанный.
— Это — энергоконвертор? — слабым голосом уточнил я, тыча в ржавую покорёженную коробку, подпирающую дверь какого-то хлева.
— Это? — прищурился Хомыч на ржавчину. — Да не знаю, из универмага, — махнул он рукой в сторону бункера “царапины”, — достался, нам не нужен, кооперативщики не взяли. Но не выкидывать же?! — аж с возмущением выдал он.
— Я посмотрю? — не отводя взгляд от запчасти. уточнил я.
— Да смотри, за просмотр жоп не берём, — усмехнулся староста.
Подскочил я к конвертору… мдя, он тут не один год. Под открытым небом, в каком-то навозе-помёте. В общем — полуржавый покорёженный кусок металла, а не конвертор. Труп, полный, дохлее не бывает. Эх…
— А что, нужное что-то было? — уточнил Хомыч, смотря на моё расстроенное лицо, после чего развёл руками. — Кто знал, Жора. Ладно, нам сюда, — поманил он меня в один из коттеджей.
А я, заходя, обернулся. За нами, в отдалении, следовали парочка ребят с рогатками, делая вид, что прогуливаются. Опасаются, очевидно. И мне расслабляться не стоит.
Вошли мы и сразу, после небольших сеней-прихожей, оказались в этаком кабинете. Ну стол “для приёма посетителей”, застеленный этаким ковром, явно ручной вышивки, имелся. И стул за ним, причём для посетителей, но стандартный такой, во всех конторах был. Забавно, что на месте “руководителя” стоит, но из остальной посадочной мебели в комнате деревянная скамья и несколько табуретов.
При этом, освещение было, даже лампа, на малом атомном элементе питания. Походная вещь, но на столе вот, стоит. И, при этом, освещение общее тоже есть. Странно.
Хомыч подошел к здоровенному шкафу из жести, и, явно от меня пряча содержимое, зашебуршал там.
— Смотри, — протянул он мне знакомую пилу.
Потёртую, в царапинах — но вроде целую внешне. Кроме одного момента.
— Рукоять я не выправлю, это только на замену, — постучал я по изуверски выкрученной рукоятке инструмента.
— Рукоять нормальная, — отмахнулся Хомыч. — Крепко сидит, не шевелится!
— Будем смотреть, — пожал плечами я.
Атомная батарея была на месте и не разрядилась, что и неудивительно — пятьдесят лет непрерывной работы, за пару сотен лет её пилой чёрта с два разрядишь, если только пусковую зажать — но тут механизм раньше сотрётся, чем батарея разрядится.
— Смазка нужна, — констатировал я.
— Подсолнечное подойдёт? — поинтересовался Хомыч.
— А минерального нет?
— Откуда у нас, — вздохнул грустно председатель.
— Тебе виднее, откуда, — не стал я пока углубляться в вопрос. — Подойдёт, но менять почаще нужно, и вонять будет. Сгорать.
— Это ерунда, — и от этого отмахнулся председатель. — А не работает почему?
— Смотрю, — через плечо буркнул я.
И турбина — герметична, хоть и заляпана. Протёр её краем коврика со стола — Хомыч крякнул, но возмущаться не стал.
— Нож есть? — уточнил я.
— А зачем тебе? — подозрительно сощурился Хомыч.
— Свой ломать не хочу, — ответил я. — А нужно плоское остриё.
— Ну… найду, — протянул председатель вновь зарываясь в шкаф и, через минуту, извлёк из шкафа тупейшее лезвие без рукоятки. Точно хомяк.
Но мне такое и было надо, так что отвернул я три винта, снял кожух и уставился на слетевшую шестерню привода. Прокладка, видимо от времени, рассыпалась, а гуляющая шестерня расшатала гайку-фиксатор. И теперь она вращалась вхолостую, а предохранитель, не фиксируя движения полотна — вырубал пилу. Чего тут чинить, недоумевал я, отрезав от палатки-свёртка полоску вместо прокладки и ставя всё на место. Собрал пилу, запустил — работала, как и ожидалось. Занятно, кстати — перекрученная рукоять превращала инструмент практически в меч. А после всучил пилу выпучившему на меня глаза Хомычу.
— Дааа, мастак, — протянул он, несколько раз запуская-отключая пилу. — Так, для начала — пожрать и выпить, — озвучил он.
— Это мы не против, — покивал я.
— Понятно, ты Жорик вон какой здоровый. И рукастый, — протянул Хомыч, махнув рукой в окно.
— Сторожили? — уточнил я.
— Само собой, ктож тебя знает, — не стал отнекиваться он.
А через десять минут на столе стояла груда аппетитно пахнущей еды. И яишница, точно из страусиных яиц — у кур таких огромных не бывает, даже у модифицированных. А так — салаты, банка огурцов, мясо всякое, хлеб. Из интересного — не было картохи, вот вообще. А синие куски в кастрюле явно указывали на то, что это репа. Как и огромная, литров на пять бутыль, с явным спиртным, была с жидкостью голубого отлива.
— Спасибо, — искренне поблагодарил я, накидываясь на жратву со всей страстью двести лет не видевшего нормальное пожрать человека.
И сточил всё что было за пять минут. Вкуууусно, сытно, но…
— А ещё есть? — с ожиданием уставился я на Хомыча.
Тот почему-то уставился на меня выпученными глазами, побарабанил пальцами по пустой банке из— под солёных огурцов (ну выпил я рассол, не пропадать же добру) и выдал:
— Найдём.
И ещё полчаса я питался, наконец-то почувствовав сытость и довольство, впервые за время после холодного сна.
— Эх, хорошо, — довольно откинулся я на табуретке.
— Здоров же ты жрать… — потерянным взглядом осмотрел опустевшую тару председатель. — Ладно, шмотки скидывай, бабы очистят-постирают. В простыню завернись, — протянул он мне простыню.
Ну я завернулся, но момент отметил: “бабы”, не ругательство. Надо будет поточнее узнать.
— А теперь — выпьем, — прищурился Хомыч, потирая руки. — За знакомство и за дело твоё. А потом в баньку пойдёшь, как раз растопится.
— Выпить — это я за. И банька тоже хорошо! — потёр я руки.
И начали мы пить, причём Хомыч, явно рассчитывал
