Замок. Откровение черного колдуна - Илья Андреевич Беляев
– Ты воин, я не хочу связывать свою судьбу с тем, кто при первом звуке труб встает в ряды армии и идет в кровавый поход. Ты все прекрасно знаешь и не мне еще раз повторять это. Думай сама, время вечно!
Он спустился с пригорка и скрылся за углом дома. Соня обречено вздохнула и щеку пересекла слезинка.
– Но жизнь так коротка! – выкрикнула она.
Возвращение Лазаря как бы завершило прошлую жизнь королевства и дало ему новую. Священник Трома оказался настоящим фанатиком своего дела. Видя творящееся и узнав истинную причину этого, он за считанные недели выстроил грандиозный, по красоте, храм, вмещавший до полутысячи верующих, а в противоположной стороне, на третьем холме Этилии – монастырь. Таким образом, три главных здания города образовывали идеально ровный треугольник, с замком в его вершине. В центре решено было ставить шпиль, откуда должны будут отходить дороги во всех направлениях. Узнав истинное лицо Старца, Лаэрт отслужил три обедни, и сказал, глядя в глаза мага:
– Я не против, чтобы ты ходил по этой земле. Ты помог людям, избавил от ада и привез меня. Хочешь здесь жить – живи, ты раскаялся в своих делах и содеянном ранее и Всевышний учтет это, но если ты переступишь грань, истинная церковь с настоящим Спасителем превратит тебя в прах и даже Тьма не поможет тебе.
Священник почти месяц освящал Этилию, не зная отдыха ни днем, ни ночью. Изгонял все то зло, что осталось в городе после многих проклятий. И восторжествовал народ, и зажили они в десять раз лучше прежнего, и появилась у них жизнь, лучшая, за пройденные полвека: обновленная земля стала давать всходы, не маленькие и гнилые как раньше, а высокие, налитые соком и жизнью; горы вновь открыли обилие ценной пушнины и новых невиданных зверьков; лес не скупился на ягоды, деревья – плоды, река – рыбу, а уже частенько заходящие суда, способствовали увеличению торговли.
В самом городе построили несколько кузниц, увеличили, до двадцати, число колодцев, все дороги усыпали камнем и привели в порядок дома. Население выросло до трех тысяч и буквально за полгода выстроило кольцо первой стены, опоясывающей всю Этилию с ближайшими, полумилевыми, деревеньками. Она начиналась в самих горох, проходила по равнине, вторгалась в Вековечный Лес и, не доходя до реки сотню ярдов, вновь примыкала к горам. Высокая, в двадцать и широкая, в пять ярдов, она являлась практически неприступной. Редкий таран смог бы сломать прочные, дубовые, двойные ворота, а разрушить стены из огромных вековых камней – валунов было и того бессмысленное занятие. Стены с зубьями в виде ласточкиных крыльев могли вмещать на себе более четырех тысяч воинов – осажденных, из которых тысяча могла быть лучниками. Пяти башням, построенным на равном расстоянии друг от друга, открывался вид как равнины с лесом, так и реки. Подобраться незаметным было невозможно, а двое ворот и того уменьшали шанс проникновения.
Тим гордился проделанной работой и, конечно же, самими людьми. Не поверь, они ему, подчинись словам Михаэля, и ничему не суждено было бы свершиться, а так Горное Королевство родилось и стало процветать, набирая свое могущество и силу. И разнеслось о нем великое предание по всему Альвесту, где не было подобной жизни и стало оно оплотом всего нового. Город процветал, не зная бедствий и невзгод, и стал идеальным местом той области.
Но предчувствовал юноша грядущую бурю и создавал войско Желтых Лерионеров, и учились у него простые жители, и становились воинами, лучшими на всю империю. Но впадал он в отчаяние при виде своих Лерионеров и требовал еще большей силы в армии, не жестокости, а ловкости и хитрости. И слушались его люди, и понимали всю его мудрость. Но картины будущего пугали его, и не мог он справиться с этим, и уходил в Вековечный Лес, где часами проводил время, предаваясь размышлениям. Он любил его, любил природу, ту самую, о которой когда-то говорила Нико, его… дочь?
Тим стоял у молодого дуба и гладил его пока еще гладкую кору, понимая, что скоро она станет шершавая и не такая красивая, также, как и его будущая судьба. Легкий ветерок, летящий от реки, развевал его волосы, когда он осматривал лес, стараясь слиться с его сущностью. Много мыслей и чувств давал он ему, совершенно не походивший на давно забытый сад. Здесь проявлялась нежность, он любил ее… боясь признаться самому себе… ту девушку, ее одну! Джен вошла в его душу как олицетворение внеземной красоты, переходящей в любовь. Он полюбил ее, больше власти, больше себя, больше чего бы то ни было, существующего в Альвесте… на всей земле. Он много раз видел ее у дома, на дороге, из узких окон замка и со стен крепости. Она всегда казалась такой… нежной, божественной любимой, но управление городом не давало юноше времени насладиться ее красотой. Сколько раз Тим хотел подойти и признаться во всем, сколько раз ему казалось, что это вот-вот произойдет, но откуда-то появляющаяся робость не давала раскрыть сердце, а она с каждым разом смущалась все больше и больше, и старалась побыстрее раствориться в толпе людей или тени домов. Он проклинал свою нерешительность, но ничего не мог с этим поделать, каждый раз стараясь не чувствовать себя скованно при ее появлении.
В последнее время юноша стал замечать мечущие молнии взгляды Сони, которая, казалось, по пятам следовала за ним. Даже тогда, когда он оставлял ее или знал, что она осталась в замке, все равно замечал ее среди горожан. У него сложилось дурное мнение о Соне, особенно он не мог перенести сладкую ложь, льющуюся из ее нежных уст, когда она отрицала «скрытую опеку» Тима. Эдуард не раз говорил подобное о ней и указывал ее местонахождение, но единственное место, где она не появлялась, оставался Вековечный Лес и Тим с Эдуардом давно в этом убедились. Какая-то неведомая сила заставляла девушку остановиться и следовать обратно к замку или на одну из дозорных башен. Она не любила лес? Боялась его? Возможно, все дело в самой Природе, которой преклонялась Нико. «Девочка… она такая юная, но уже одинокая…» жалость, сочувствие, сострадание, давящим комком накрывали его и он, закрыв глаза руками, долго сидел на коленях, пытаясь избавиться от чувства вины.
Тим встал с земли, поправил чуть спавший лук и медленно, почти бесшумно, побрел обратно, осматривая и полушепотом разговаривая с деревьями. Вдруг он заметил кого-то впереди. Тот мелькнул белым пятном и скрылся из
