Кречет - 1 - Рафаэль Дамиров
Рабов охраняли несколько головорезов с автоматами. Они лениво развалились в тени деревьев на раскладных стульях и зевали. Часть узников возделывала вскопанное футбольное поле, приспособленное под выращивание картошки. Остальные были заняты на строительстве крепостной стены, заменяя хлипкие участки забора из ржавых листов железа на частокол из бревен. Заострённые с одного конца бревна вкапывали вплотную друг к другу на метровую глубину и скрепляли между собой трехметровым смотровым настилом.
Поглаживая густые бакенбарды, Мясник прохаживался перед строем пленников, стараясь заглянуть каждому в глаза:
— Вы будете задействованы на работах на благо клана. За попытку побега смерть ждет не только вас, но и ваших близких. Если у вас здесь нет близких, убиты будут все те, с кем вас привезли в лагерь. Один из вас пытался сбежать, и был казнен. Этот рыжий парень прибыл с вами, — ткнул стволом нагана на Гектора и Энн, — Пытаясь сбежать, он зарезал одного из наших, а второму выцарапал глаза. Вас следовало бы пустить в расход, но вам сегодня повезло, вы не были ознакомлены с правилами и пока останетесь жить.
— Ага, как же, — подумал про себя Гектор. — Дело не в везении. Просто вам, упыри, рабов не хватает, и вы не хотите казнить сразу двоих.
— Если будете хорошо работать и приносить пользу, — продолжал Мясник, — Кормить вас будут два раза в день, а пока кормежка только в обед, на пропитание еще не заработали. А сейчас с вами будет говорить глава нашего славного клана, верховный жрец Велиар — могущественный союзник Сатаны. На колени, черви!
Бух! — наган в руках Мясника грохнул в воздух, и строй пленников упал на колени. Неизвестно откуда появилась фигура в ветхом черном балахоне. Глубокий капюшон мешал разглядеть лицо, но видно было угольные, словно вымазанные сажей, веки и синюшные губы. Одеяние больше напоминало рванье прокаженного, чем рясу верховного жреца. Однако крючковатые пальцы Велиара обильно облепили золотистые перстни и печатки с массивными камнями. Жрец откинул капюшон и, оголив испещренный морщинами выбритый череп. Он оглядел строй и ровным выверенным, как у учителя голосом произнес:
— Я преклоняюсь перед Сатаной! Вы — чернь, не достойная отца нашего. Падите предо мною и молите о возможности служить ему. Мир обрящет новую суть, избранным откроется тайна познания и естество мироздания. Я глас и проводник в царстве темноты, вы — пыль, приставшая к моим ногам. Судьба — оправдание трусливых и ноющих. Возжелайте служение на благо клана и останетесь жить, пусть как паршивые псы, но и пес может стать верным союзником и снискать кость с хозяйского стола. Иначе, умрите в адских муках на жертвенном кострище, во имя Сатаны, ради Апостолов, новых творцов и вершителей судеб. Да будет так!
С этими словами Велиар указал на площадку, расположенную неподалеку. Посреди площадки торчал закопчённый металлический столб, обвешанный фрагментами черных цепей. Вокруг столба раскинулось округлое пепелище. В остатках, еще дымящейся золы, угадывались чьи то останки с обгорелыми костями. В ожидании пира над жертвенником кружил стервятник. Он ждал, когда остынут угли, и прилетал сюда уже явно не в первый раз.
Набросив капюшон, Велиар махнул Мяснику и удалился в кирпичный дом, крыльцо которого охраняли два апостола, вооруженных автоматами.
Мясник, повинуясь приказу, погнал пленных в старый бревенчатый барак, ранее служивший складом. Несмотря на яркое солнце в бараке висел полумрак, и пахло плесенью. Вместо кроватей на полу раскидана примятая солома и какое-то рванье.
— Здесь будете спать, — рявкнул Мясник и плюнул на пол, — Располагайтесь, выродки! Завтра подъем в шесть утра.
Бух! Двери захлопнулись, снаружи послышался лязг цепей.
— Ты как? — спросил Гектор.
— Терпимо, — выдавила улыбку Энн.
— Ты молодец, смелая…
— Только от смелости одни беды, — Энн часто заморгала. — Вон, что она с Рудым сделала…
— Да… Жаль парня, но не зря сгинул — он нас спас. Сожгли бы нас за убийство апостола, а он бросился, словно зверь. Не ожидал я от малахольного такого. Земля ему пухом… Может, настолько испугался, что не ведал, что творит? Хотелось бы думать, что он осознанно нас спасал, а не в безумии кинулся… Но этого мы больше никогда не узнаем. Нехристи бросили его на дороге, как раздавленную кошку, даже похоронить не получится. Не хорошо это, не по-человечески.
— Мы отомстим, — всхлипнула Энн, — Мы обязательно отомстим…
— Ш-ш-ш…Тише, дочка, не уверен я в наших соседях, вон как они нам помогли в грузовике. Могут донести за такие слова. Не думай о мести, что мы можем сделать? Старик и девочка… Нам просто выжить надо, чтобы Рудый не зря погиб. Это и будет наша месть…
* * *Потянулись тяжелые и монотонные дни рабства. Каждое утро пленников выгоняли на построение и пересчитывали. Затем распределяли на работы. Тех, кто покрепче, забирали валить и возить лес, для строительства частокола крепостной стены. Часть людей угнали на сельхозработы на дальние поля, и после этого больше их никто не видел. Остальных задействовали на футбольном поле, перекопанном под огород, и на ремонте техники.
Гектор и Энн попадали, в основном, на огород. От работы не отлынивали и заслужили двухразовое питание просроченными консервами и кашей, сваренной из дробленого овса. Вкалывать приходилось до позднего вечера. Вернувшись в барак, занимали место на вонючей соломе и сразу уходили в небытие. Каждая минуты сна была на вес золота. Разговаривать в бараке было запрещено. Кто-то не выдерживал и безуспешно пытался бежать. Попытки бегства жестоко пресекались — беглецов сжигали заживо во время вечерней церемонии жертвоприношения. Рабов сгоняли на площадь лицезреть экзекуцию, дабы ни у кого и в мыслях не было сотворить подобное.
Велиар, публично обращаясь то к дьяволу, то к другим силам тьмы, пытался подавить волю пленных. Жрец взывал к беспрекословному подчинению
