Алекс и Алекс 2 (СИ) - Афанасьев Семен
— У неё логичных аргументов нет, обосновывать личный курс в разбирательстве нечем, — просвещает меня Алекс. — Рефлекторно нарастает непроизвольная агрессия, которую она мозгами пытается обуздать. Но у неё это плохо получается. У Саяры этот навык намного лучше. Даже интересно, где девочка так мыслительные процессы прокачала…
— Ещё один такой вопрос, и я заменю судью, — обещает Бак с абсолютно неконфликтным выражением лица.
— Будете ходатайствовать об отводе, — въедливо поправляет его бабища в мантии. — А не замените.
— Да нет… Ходатайствовать — это когда моя личная оценка вашей профпригодности расходится с вашей. А когда департамент юстиции вашего городишки второй раз за полчаса ставит под сомнение законность федерального управления на территории вашей агломерации, это уже называется совсем другим словом. — Теперь уже подполковник смотрит на судью тем взглядом холодных глаз, которыми Саяра только что смотрела на меня в записи. — Оборудование полигона осуществлено в соответствии с техническим регламентом …
Бак секунд пятнадцать сыплет цифрами и параграфами, мгновенно подсвечивая их на экране с планшета.
Кстати, наш город и агломерацию он «городишкой» назвал зря… Нормальный город, как по мне. Но то, как он одним пальцем жонглирует с неудобного дисплея огромными массивами справочных данных, вызывает невольное уважение.
— … таким образом, заданный вами, оскорбительным тоном, вопрос относится не столько к оборудованию полигона. Сколько ориентирован на ревизию источников власти в Корпусе, в частности, вопреки Закону о местном самоуправлении. — Спокойно завершает Бак. — Как представитель федеральной власти, в этом вашем демарше усматриваю гораздо больше, чем рядовой личный интерес обычного служащего юстиции.
— Ни слова не понял, — сообщаю Алексу. — Вернее, слова по отдельности понятны, а в сумме не особо.
— Он намекает, что делает с ней одно дело — устанавливает истину. Но она впихивает какие-то неуместные интересы, — непонятно поясняет Алекс, после чего признаётся. — Сам не понял в этом месте. Бабка, кстати, опять перетрухнула.
— Вы мне сепаратизм не шейте, — огрызается судья. — Я просто спросила, насколько можно доверять всей этой технической трахомудии! Ваша личная экспертная оценка меня вполне устроит!
— Понимаете, таких соискателей, как Алекс Алекс, у меня по работе если и не тысячи, то уж сотни точно. А вот нездоровая атмосфера в вашем исполнении настораживает намного больше. — Будто с ленцой отзывается куратор. — Если вы намерены как-то укусить меня или федеральное правительство в моём лице, то отыграться можете только на нём. — Кивок в мою сторону, пока я послушно изображаю овощ. — Но вот тот момент, что вы два раза спрашиваете о соответствии федеральных институтов федеральным же регламентам… Не имея на то, пардон, ни полномочий, ни прав… и вещая с несопоставимо более низкого уровня…
— Вопрос снимается, — ворчит судья.
Бак активирует воспроизведение дальше.
«Ты его точно вырубила?» — это говорит Виктор, перемещая руку Саяре на жопу.
Тут на паузу ролик ставит доктор:
— С этого момента соискатель является недееспособным. Конвульсивные подёргивания, явн…
— Я поняла. — Угрюмо кивает судья, не отводя глаз от экрана.
Где сладкая парочка оканчивает обсуждение моей дальнейшей судьбы и волочёт меня далее по сектору.
— Благодарю за внимание, — говорит Бак ещё через какое-то время, прерывая трансляцию после того, как мозги Виктора показываются из его затылка.
А аппетитная задница Саяры сверкает пятками в направлении выхода с полигона.
— У вас ещё есть вопросы к Корпусу? — Бак с видом деревенского жителя запихивает планшет в чехол.
— Суки! Вы просто суки! Это ложь! Это фальсификат! — кажется, неожиданно для всех присутствующих, Саяра начинает ронять слюну изо рта.
Ещё через секунду она бьётся в руках брата Виктора, а Алекс комментирует:
— Спектакль на пятьдесят процентов. Она в реальной истерике, но спровоцированной собственноручно.
— Что это значит? — наблюдаемый сейчас случай интересен даже для меня, оттого тороплюсь узнать детали.
— Может успокоиться в любой момент. Но если твой доктор Матеуш будет обследовать своими инструментами, будет выглядеть, как чистая монета.
Через пару минут Саяру угомоняют.
— Вы как-то прокомментируете? — обращается к ней судья, голос которой звучит достаточно нейтрально.
— Это не вся запись! На самом полигоне всё верно! Но мы до полигона собирались его попугать! — её палец вытягивается в мою сторону. — И того разговора на этой записи нет, поскольку она начинается позже! Да, шутка достаточно жестокая. Но в наших намерениях его смерти не было!
— Оп-па, — резко чему-то озадачивается Алекс.
Попутно вижу, что Бак и Матеуш тоже как-то насторожились.
— И вы можете подтвердить это под присягой? — кажется, судья от энтузиазма даже подаётся вперёд.
— Нет необходимости, — подаёт голос тот мужик, что пришёл от семьи Виктора. — Я прикладываю социальное подтверждение от имени семьи Штавдакер. У Виктора и его невесты не было намерений убивать вашего соискателя. Просто жестокая шутка.
— Что за ботва? — взвивается Алекс. — Что это у вас за правила?!
— Клановые, — пожимаю плечами. — Так называемый кредит социального доверия. Может расходоваться по-разному, в том числе — в таких случаях. Применительно к нам с тобой означает: суд автоматом исходит из того, что это чистая правда. И опровергнуть утверждение не получится.
— До чего ж быстро ориентируется эта твоя девочка, — озадаченно бормочет Алекс. — И что дальше?
— Это ты у меня спрашиваешь?! — сказать, что я возмущён в этот момент, значит ничего не с казать. — Ты меня что, в себя привёл, что ли?! Я овощем валяюсь! Якобы.
— Похоже, и правда пора тебя «оживлять», — виновато бормочет он.
В этот момент со своего места прорезается мой куратор:
— Параграф третий, Устав Вооружённых Сил. Всё, что может быть истолковано как угроза, для военнослужащего является угрозой. И учащаяся Исфахани, и покойный Штавдакер знали этот параграф не хуже меня. Какие бы ни были их реальные намерения, в условиях учебно-тренировочных упражнений на полигоне и повышенного риска, для соискателя Алекс такая шутка однозначно равняется прямой опасности. Кстати, я не думал, что понадобится, но прошу приобщить и это…
Через полторы минуты каких-то поцелуев между серверами, отчего-то замолкшие присутствующие смотрят, как пулемётные пули дырявят меня, переваливающегося через забор третьего сектора на полигоне.
— Этот инцидент имел место пару дней тому, — как ни в чём ни бывало продолжает Бак. — Если хотите — можем обсудить вопрос формирования условных рефлексов при многократном повторении тренировочных заданий. Врач присутствует.
— Конфликт федерального законодательства с местным. — Судья, игнорируя вообще всех, не отрывает взгляда от подполковника. — Приоритетность не определяется.
— Армейский Устав, — ехидно напоминает Бак. — Приоритет на территории всей Федерации.
— Социальное подтверждение заявления от Семьи Штавдакер, — отзеркаливает его жест бабка. — Приоритет в населённом пункте официальной регистрации Семьи Штавдакер.
Глава 11
— Уважаемая советник юстиции, — кажется, Бак даже опускает ещё какие-то её регалии (я не силён в специальных званиях судейских и прокурорских. Тут только в армейских чуть понимать начал, а у юстиции вообще другая система). — Давайте, я сразу озвучу свою позицию. Чтоб, упаси господи, наше заседание сейчас не понеслось по тому пути, на котором нас всех ждёт один сплошной неконструктив — и никаких вменяемых вариантов в принципе.
Он зачем-то обводит всех присутствующих тягучим взглядом, исключая лишь меня.
— За четверть века службы я, с учётом специализации, квалификации и личного опыта, могу сменить до десятка таких городков, как ваш. — Продолжает мой куратор. — Если в каждом городишке я, старший офицер, буду пытаться подстроиться под каждые местные правила, это будет банальной профанацией самой идеи Федерации. Поскольку приоритет федерального законодательства над местным очевиден. Лично для меня, в силу рода занятий.
