Александр Афанасьев - Гнев божий
Любой инструмент такого вот геополитического влияния, любой управляемый конфликт подобен топору. Умеючи – можно построить дом, да без единого гвоздя. Не умеючи – можно остаться без пальца (как в свое время остался автор сих строк), а то и без кисти руки.
Вот в один прекрасный день генерал Дудаев созвал в своем дворце чеченских добрых молодцев и сказал, что принял он решение помочь братскому абхазскому народу отстоять независимость в войне с жестокой и коварной Грузией. Как говорится, на душе моей тоска – не ввести ль куда войска. С какой стати христианская Абхазия вдруг стала братской мусульманской Ичкерии – генерал Дудаев не пояснил, да никто и не спрашивал – потому что поднялся такой гвалт, что помогай Аллах. В это время ситуация была не самой радостной – абхазы были вынуждены оставить Сухуми и отходили к русской границе, удерживаясь за горные перевалы и базируясь на базы отдыха, которые здесь были построены в благословенные советские времена. Но чеченских абреков это не волновало – намечалось серьезное дело, тем более что Дудаев сказал, что за него заплатят, и хорошо заплатят, а также можно будет взять трофеи. Несмотря на то что по всей республике были разграблены склады с вооружением – оружия на всех не хватало, многие были вооружены дедовскими ружьями, потому что тот, кто захватывал мобилизационные склады – не раздавал оружие, а продавал его на базаре, а денег не было, потому что никто не работал и зарплату больше не платили. Тут же возникала перспектива, и поэтому один командир кричал, что они возьмут Сухуми за месяц, а другой кричал, что за неделю, а третий кричал – что его люди уже в Сухуме и спрашивают, что им делать дальше…
Пошли большой колонной, на границе Чечни и Ингушетии, которая теперь была не с Чечней, потому что ингуши тоже горцы, – их ждала русская милицейская машина, чтобы сопроводить колонну. Пропускали их через тот же самый таможенный пост, через который в страну гнали американский спирт, пропустили без досмотра, несмотря на то, что их было хорошо за тысячу человек и многие были с оружием (у кого не было – рассчитывали взять его в бою). На той стороне их встречала белая «Нива» с полковником ФСБ, у которого в мешках были доллары (как потом оказалось – фальшивые, но хорошие). Басаев и несколько других людей, которые возглавляли отряды, – выстроились в очередь у «Нивы», и полковник выдал им аванс, а потом сказал, чтобы они ехали за ним. Когда Басаев стоял у машины в очереди за деньгами, он обратил внимание на парнишку за рулем полковничьей «Нивы», ему показалось, что он чем-то похож на нохчу, и у него была бородка, как у правоверного. Глаза серые и пустые, не такие как обычно у русских. У Басаева была хорошая память, и он запомнил парнишку – но говорить с ним не говорил, потому что пришла его очередь получать деньги.
Потом они воевали… с подходом чеченцев характер войны резко изменился. И абхазы, и грузины были не ахти какими вояками, да и воевали они на земле, которую каждый считал своей, и понимали, что им здесь еще жить. А чеченцы воевали на чужой земле, им надо было не уронить себя перед другими – поэтому никто труса не праздновал. К тому же с приходом чеченцев русские начали поставлять сюда оружие, большую часть которого забирали себе чеченцы. Оружие привозил тот самый полковник, но ему часто было некогда – и выдавал его чеченцам тот самый молчаливый парнишка-водитель, выдавал, как положено, с пересчетом и под роспись в ведомости выдачи. Россия давала оружие – а чеченцы воевали, и не прошло и полугода с тех пор, как они пришли на эту землю – как они отбили у грузин обратно Сухуми, и всю Абхазию и даже часть территории Грузии прихватили вдобавок. Могли бы и на Тбилиси пойти – да верхние люди приказали остановиться, хватит…
Одним из лучших в этих боях показал себя отряд кавалера медали «За защиту Белого дома», бывшего студента Института нефти и газа имени Губкина Шамиля Басаева, который по итогам этой войны стал подполковником Конфедерации горских народов Ичкерии.
Дальняя ретроспектива
Чеченская республика Ичкерия
Грозный, Старопромысловское шоссе
22 января 1995 года
Полковник КГНК Шамиль Басаев
Город мой, ты в огне.
В мертвой страшной тишине
Этих дней не позабыть.
Шепчем мы – будем мстить!
Тимур Муцураев
Лампочка, горевшая в схроне и питавшаяся от дырчика – дизель-генератора, работавшего на последнем издыхании, – светила неровно и тускло. С потолка при каждом ударе сыпался песок. Работала артиллерия.
Накрывшись бушлатом, полковник Басаев лежал на спальнике, положенном прямо на пол. Все утро его мутило – последствия контузии сказывались до сих пор. Сейчас полковник спал, нервно всхрапывая и дергаясь при каждом ударе – но не просыпаясь.
В углу на нарах отдыхали бойцы – их почти пять сотен тех, кто начинал эту войну вместе с полковником Басаевым, в живых на сегодняшний день оставалось сто двадцать шесть. Уже было понятно, что Грозный будет взят, русские не отступят – и немногие мобильные группы чеченцев, еще остававшиеся в этом городе, в основном орудовали на коммуникациях и совершали диверсии, особенно в этом преуспели хохлы, которые могли выдавать себя за русских. Генерала Дудаева и всех специалистов его штаба, в частности начальника штаба Аслана Масхадова, в городе уже не было – они отступили на Бамут, где были какие-то старые ракетные шахты, где можно было держать оборону. Басаев остался в городе, потому что ему было уже все равно – выживет он или умрет. Его могли убить свои же – за то, что погубил самый боеспособный отряд…
Когда раздался нарастающий вой ракет – Ваха, его соплеменник и телохранитель, сбил его с ног и успел закрыть собой до того, как первые ракеты русского «Града» перепахали квадрат, в котором держало оборону бандформирование Басаева. Его ватник, изорванный, пропитанный кровью – Шамиль Басаев носил до сих пор.
Чтобы помнить…
Вход в выкопанный русскими рабами схрон находился под гаражом, который сейчас был пуст. Хозяин дважды в день спускал боевикам, отсиживающимся здесь уже третьи сутки, воды и немного поесть. Все это делалось по часам, утром и вечером – и условный стук в крышку, закрывающую вход в схрон сейчас, в час дня – насторожил чеченцев. Все мгновенно насторожились – даже те, кто спал, проснулись. Аслан – рябой от того, что нагноились мелкие ранки на лице, которые он получил, когда недалеко рванула граната подствольника – с безумным блеском в глазах достал из гранаты Ф1 чеку, остальные кто доставал пистолет, кто снимал с предохранителя автомат.
Ваха, держа наготове «АКС-74УБ», подошел к люку.
– Хьо ву?[25] – спросил он.
– Тахана де дикду[26], – приглушенно донеслось условное слово, обозначающее, что все нормально…
Ваха отодвинул рычаг, открывающий вход в схрон. На него смотрел дед Султан, одинокий старик, который вряд ли заинтересует русских при проверке.
– Зачем ты пришел?
– К Малике заскочили какие-то…
– Русисты?
– Нет… Говорят – спецназ.
– Спецназ?!!!
– Наш спецназ, нохчиллы[27]. У них пленные. А сами они – непонятно кто.
К люку подошел Басаев.
– Что там?
– Амер, в соседний дом заскочили какие-то, с пленными. Говорят, что наша спецгруппа. Может, это шариатский полк?
– Нет, не шариатский полк, – сказал дед Султан, – они говорят, что наши, но почти не знают языка. Похожи на русистов, но говорят странно, как пьяные.
– Сколько их там?
– Шесть человек. И пленные.
– Надо разобраться, – решил Басаев, – Ваха – идешь со мной и Адама тоже возьми. Остальным – готовность.
В конце концов – он полковник армии Ичкерии и звание это с него не сняли. Пока.
К Малике прошли через потайной ход в заборе, в частном секторе такие ходы сделали давно, еще до войны, потому что по улицам передвигаться было опасно – убьют русисты. У крыльца – хорошего, кирпичного, у русистов домов таких нет, такое здесь крыльцо у каждого есть – курили двое, увидев Басаева, они вскинули автоматы.
– Стой! Стой…
Басаев увидел, что это кто угодно – только не русисты. Он разбирался в людях и видел, что это не контрактники, форма совсем не та и оружие не такое. И усы у обоих – по армейским уставам военнослужащий должен быть опрятен, то есть чисто выбрит. Есть контрактники, которые носят бороду, но не усы, тем более не такие. И кроссовки на ногах вместо штатной обуви.
– Я полковник армии Республики Ичкерия.
Ваха тоже целился в неизвестных – готовясь стрелять.
– Кто вы такие?
– Василь. Куринный полка имени Степана Бандеры. А это Олесь, – показал он на второго.
– Какой полк, у вас на батальон не набралось.
– У нас полк!
Басаев решил не продолжать – понятно, что это не русисты. Самые настоящие бандеровцы, они приезжали в Ичкерию, чтобы закупить по дешевке оружие и тренироваться, благо тут было можно. С местными были проблемы… хохлы жрали сало и поэтому считались нечистыми, с ними никто не здоровался за руку, потому что этими руками они брали сало и делали много другого харама. Местных они тоже не любили, была даже пара перестрелок. К тому же они скупали оружие, а то и бесплатно умудрялись получить, а оружие нужно было самим.
