Лиза Генри - Темное пространство

Они, конечно, мне не поверили. Они смотрели на меня так, словно я поднялся в их отсек специально, чтобы взламывать их торговые автоматы, бродить по их коридорам и дышать парами их пива. Как будто среди рядовых есть только лжецы и воры. Впрочем, меня исключением из этого правила вряд ли назовешь. Иисусе, да я просто живой пример вора и побирушки. На Третьем я не поднимал головы, потому что не хотел постоянно торчать на гауптвахте и потому что воровать здесь было особо нечего, но в Копе я нередко брал то, что плохо лежит, даже хотя отец прибил бы меня, если бы узнал.

Худой вскинул брови, длинный и лысый расхохотались.

Я попытался взять себя в руки. Что может случиться? Они вызовут коменданта, тот свяжется с коммандером Леонски или с Доком, и все рассосется. Но сколько на это уйдет времени? Я посмотрел на часы: я оставил Кэма двадцать пять минут назад.

Взгляд на часы оказался ошибкой.

— Куда-то торопишься, солдат? — спросил длинный, выпятив челюсть.

— Да, сэр, — отозвался я, и ему мой ответ не понравился.

Сперва они сочли меня вруном, теперь — нахалом. Здесь такое называется «нарушением субординации». Это длинное выражение красивее смотрится в отчетах.

— И куда же? — продолжил высокий.

Я пытался не смотреть на шрамы от прыщей, как кратеры, усыпавшие его щеки.

— Меня ждет майор Лэйтон, сэр.

Длинный сощурился.

— Ты медик, — вдруг осенило лысого. Я их не знал, но, видимо, они меня знали. — Медик Камерона Раштона.

— Да, сэр.

Все трое посмотрели на меня с таким же выражением, как недавно охрана: «педик». Лысый очнулся первым.

— Раштон в офицерском отсеке, — протянул он с ехидством, как бы намекавшим, что, по его мнению, Кэму здесь не место.

— Да, сэр, — подтвердил я. — Лейтенант Раштон здесь, сэр.

Мой тон им не понравился, ну и к черту. Я этого и добивался. В конце концов Кэм остается офицером, пока командование не скажет иначе, и у этих нет права говорить о нем так, словно он не заслуживает места в офицерском отсеке. Он ведь не незваный гость вроде меня.

— Он не может быть медиком, — вдруг встрял худой, смерив меня пристальным взглядом. — Он же новобранец.

Я открыл рот, чтобы объяснить, что заканчиваю курс через три месяца — что я не какой-то новичок недавно с Земли, — но лысый перебил.

— Раштону от него нужна не квалификация, — заявил он.

Худой и длинный хмыкнули, а у меня загорелись щеки.

— Поспеши, солдат, — бросил мне лысый, и его улыбка превратилась в ухмылку. — Уверен, лейтенант соскучился.

Теперь была его очередь сделать ударение на слове, превратив его в оскорбление.

— Сэр, — пробормотал я, разворачиваясь.

— Я знал Раштона еще рядовым, — сказал лысый другим у дверей клуба, повысив голос, чтобы я слышал. — Он и тогда был пидорасом.

Я попытался не показать, что все слышал, но их смех подсказал, что они видели, как я вздрогнул на слове «пидорас». Меня передернуло, живот скрутило, к горлу подступила тошнота.

— Интересно, как скоро Безликим удалось его оприходовать?

«Ублюдки. Вы ничего не знаете. Гребаные уроды».

Я пошел обратно к нашей комнате, жалея, что вообще выходил. Наверное, я все еще зло поджимал губы, когда вошел внутрь, потому что Кэм с Доком оба уставились на меня.

— Брэйди? — спросили они в один голос.

— Что случилось, сынок?

Иногда, когда Док так меня называл, это немного унимало мою тоску по дому. А иногда становилось только хуже.

Покачав головой, я подошел к кровати.

— Ничего. Неважно.

Я сел и начал развязывать шнурки. К черту. Те офицеры — просто уроды. Какая разница, что они думают? Если у меня осталась всего неделя, то мне точно нет дела до их мнения. Увидимся в аду.

Я стянул ботинки, а потом вспомнил, что я медик, а не гребаная принцесса, и обеспокоенно посмотрел на Кэма.

— Прости. Ты в порядке?

— Немного устал, — отозвался он, садясь рядом.

Док внимательно следил, как мы беремся за руки — с некоторых пор это был не самый излюбленный наш способ контакта, но главное ведь результат.

Сердце Кэма стучало чуть быстрее обычного, не так уж и плохо. Ритм вскоре выровнялся. Бывало и лучше, но и хуже тоже. Все равно не стоило его оставлять. И больше уходить один я не собирался. Так будет лучше для нас обоих.

Уроды.

— Тебя это так волнует? — тихо спросил Кэм.

Он знал. Интересно, наша связь достаточно сильна, чтобы он слышал все слово в слово, когда это только случилось, или он увидел все в моих мыслях?

Я распахнул глаза.

— Мне плевать, что говорят обо мне. Но они обязаны выказывать уважение тебе, ЭлТи.

Он слабо улыбнулся и пожал плечами.

— Мне все равно, что они думают, Брэйди.

Он говорил правду. Он был спокоен, и поэтому я постепенно тоже остыл. Его спокойствие обволокло меня, и вся моя злость и унижение исчезли, оставив после себя лишь слабое сожаление.

— Брэйди? — тихо позвал Док. Я и забыл, что он здесь. — Что случилось, Брэйди?

Я вздохнул:

— Ничего. Док, правда. Я просто наткнулся на каких-то уродов-офицеров, которые обозвали ЭлТи пидорасом. И меня заодно, видимо.

Док нахмурился, сведя густые брови, подошел и остановился рядом со мной. Он знал все мои тайны. Ну, до сегодняшнего дня. И мне вдруг подумалось, что он заслуживает знать и эту тоже.

«Ты не обязан это делать, Брэйди», — прозвучал голос Кэма у меня голове.

Нет, думаю, обязан. Для меня это было важно. Потому что я никогда не врал Доку, кроме того раза.

— Кто это сделал?

— Не знаю.

И та моя ложь еще долго мучила меня, как загноившаяся рана, потому что Док думал, что я ему не доверяю, когда на самом деле я верил ему больше, чем кому-либо на этой станции. Я не сказал ему, что это был Уэйд, только потому что не мог заставить себя выговорить имя этого урода.

Я выпустил ладонь Кэма.

— Док, возможно… эмм… возможно, они правы. — «Отлично, просто отлично сказано!» — И думаю, именно поэтому ЭлТи стал сильнее, — пробормотал я, уставившись в свои колени.

Он положил руку мне на плечо:

— Посмотри на меня, Брэйди.

Черт. Я с колотящимся сердцем встретил его взгляд. Не знаю, что я ожидал увидеть, но точно не беспокойство.

— Хочешь поговорить об этом наедине? — тихо спросил он.

— Незачем, Док, — пробурчал я, кивнув в сторону Кэма. — Он живет в моей голове.

Док встревоженно нахмурился, и я понял, что он думает о Уэйде и о том разе, когда я плакал во время осмотра.

— Ты действительно этого хочешь, сынок? На самом деле?

Я хотел одного — чтобы пол разверзся и поглотил меня.

— С ЭлТи все совсем не так.

Док был обеспокоен, а не удивлен. Сотни парней, запертых в консервной банке, и ни одной женщины: такое случалось. Иногда, правда, из-за уродов вроде Уэйда, но иногда и по обоюдному согласию. Хотя я никогда не занимался ничем подобным до Кэма. Черт, да я всего-то пару раз дрочил с еще одним парнем. Одновременно, в смысле — мы друг к другу не прикасались. Потому что я не гей, как я всегда думал, и до чего я докатился?

Я посмотрел на дырку в своем носке и пошевелил пальцами.

— Хорошо, Брэйди, — кивнул Док. — Только не забывайте о безопасности.

Наверное, я весь залился краской.

Док вздохнул.

— Мать твою, Брэйди, ты серьезно? Ты ведь знаешь, что такое венерические болезни!

— Мы просто… баловались, — пробормотал я, чувствуя себя тупым школьником. — И мы оба здоровы, разве нет?

— Он да. А вот тебя не проверяли уже полгода.

— Ну, за эти полгода я мог заработать разве что мозоли, — хмыкнул я.

Док убрал руку с моего плеча и хлопнул меня по затылку.

— Не огрызайся, Гаррет.

Я поморщился.

— В личное дело я это заносить не буду, — пообещал Док. — Тебе, Брэйди, не нужно взыскание, а вам, лейтенант, — обвинения.

О да. «Злоупотребление служебным положением» — еще одно так любимое офицерами в отчетах выражение. Военной верхушке было плевать, что происходит между двумя совершеннолетними по обоюдному согласию, но им чертовски не нравилось, когда отношения переходили установленные званиями границы. Гомосексуализм — не нарушение, а вот злоупотребление служебным положением могло подвести тебя под трибунал. Я бы оказался на гауптвахте, а Кэма лишили бы звания. Со службы тебя бы не погнали — армии слишком нужны были люди, — но сверху обязательно сделали бы так, чтобы все обо всем узнали. Пусть гомосексуализм и не нарушение, но парни, которых ты считал друзьями, наверняка нашли бы время, чтобы отбить тебе почки. И тут уж звание роли не играло — судя по моей недавней встрече с офицерами, их тоже нельзя назвать ярким примером толерантности.

Уроды.

Не то чтобы это имело значение. Боже, у нас с Кэмом нет будущего, в каком смысле этого слова ни посмотри. Даже если Безликие нас не уничтожат, долго мы вместе не протянем. Потому что он лейтенант, а я рядовой. Потому что его пошлют обратно на Восьмой или домой.