Алексей Селецкий - Нелюдь
Идти или нет? Черт с ней, с лестницей, спуститься-то можно – а выбраться? В лесу, если что, можно хоть убежать… куда угодно. Куда глаза глядят. Пусть даже через настоящие кусты. И снег по колено. А сейчас вот сама спустится – и делай с ней, что хочешь. Хоть закопай, хоть запри в этом погребе, чтобы не лазила куда не надо. Тогда она точно никому уже не помешает… И ведь сама сюда приперлась, сама!
Вот именно. Если уж приехала, надо дело сделать. И в конце концов, пристукнуть ее можно было и без таких хитростей. Да и все остальное сделать, о чем тот же «Гайд-парк» постоянно пишет. Чикатило подземелья не рыл. Да и в эту яму ее можно было спустить, не показывая дороги к ней. Стукнуть по голове еще на тропинке – и на веревке в этот же люк. И очнулась бы непонятно где. Так что не сочиняй, где и чего не надо, светило журналистики! Лезь лучше, тебя человек… то есть Древний ждет.
Внизу оказалось довольно уютно. Никаких земляных стен и осыпающихся потолков, никаких корней и червей. Даже на погреб не слишком похоже. Тесный тамбур, откинутая в сторону тяжелая брезентовая штора. А за ней – обшитая досками комнатка. И размерами, и обстановкой напоминающая скорее вагонное купе. Две лавки и столик между ними. Только вместо окна – полка, с которой подмигивал желтый огонек.
– Проходи, присаживайся, я люк закрою, – хозяин протиснулся на лестницу. Чем-то пошуршал. Наконец тихо хлопнула крышка.
Татьяна пощупала стену. Надо же! Ни сырости, ни плесени. И доски – лакированные, что ли? Похоже. А самое удивительное – в воздухе не чувствовалось подвальной затхлости. Свежий воздух, разве что от плошки горящим парафином попахивает.
В тамбуре ухнуло. Похоже, ведун решил не пересчитывать ступеньки, а попросту спрыгнул. Метров с трех, не меньше – лестница длинная. Интересно, сколько земли над головой? И зачем понадобилось так глубоко прятаться? Он тут что, бомбежку пересидеть готовился?
– Ну как, устроилась? – Саша задернул за собой брезент, плюхнулся напротив. Лавка возмущенно затрещала и скрипнула.
– Это вы сами все… выстроили?
– Сам. От первой лопаты до последнего гвоздя.
– А зачем? От кого-то прятались?
– Почти, – хозяин подземелья прищурился и посмотрел на штору так, словно из-за нее должен был выскочить незваный гость. Очень неприятный гость. Скорее всего, даже опасный. На скулах ведуна перекатывались желваки. – Только не спрашивай, от кого, ладно? Наверно, можно было и проще, а я вот взял и вспомнил, чему учили. В разведке, – ответил он на немой вопрос. – За службу, правда, ни разу такой схорон копать не довелось, а вот в мирной жизни видишь, что иногда получается. Ладно, это все было и прошло. Рассказывай лучше, что ты за новости привезла.
– Простите, а наверху об этом нельзя было поговорить? Под небом как-то лучше, – не удержалась девушка. – Или там птицы подслушать могут?
– Могут, – Саша сказал это вполне серьезно. Так, что острить больше не хотелось. – А самое главное – незачем лес тревожить.
И не только лес. Здесь – мое место, понимаешь? Только мое. Там, наверху – я один из Круга, со всеми обязанностями и обетами. Здесь – сам по себе. Александр Шатунов, как он есть… И как его нет. Там, наверху нет. Не поверишь – даже Филиппов, лесник наш вековечный, и тот здесь не был. Знает, что у меня где-то своя нора есть. Правда, он и не искал специально. Так что я сейчас, как говорят менты, не при исполнении. Ну, рассказывать-то будешь? Или тебе обязательно официальный ведун нужен?
– Не обязательно. Вот из-за чего все, – Татьяна покопалась в сумке, вытащила и положила на стол газету. Заранее сложенную так, чтобы злополучную статью не искать. – Понимаете, я теперь на филологическом…
Осеклась. Приготовленная еще дома и повторенная в электричке речь развернулась поперек горла и застряла. Саша смотрел на снимок. Только на него. С ужасом. Такой же вид, наверное, был у незадачливой ведьмы, когда на нее полезли муравьи. Только со стороны она себя тогда видеть, конечно же, не могла. Теперь можно представить… Но что же они все такого находят?!
Саша крепко зажмурился, сжал кулаки. Шумно выдохнул. Спросил, не разжимая ни век, ни зубов:
– Когда снимали?
– Недели три назад, – недоуменно ответила девушка. – Может, чуть больше или чуть меньше, я уже не помню. Сама и щелкнула. А в чем дело?
– Там что, выгоревшее пятно? – голос какой-то незнакомый.
Словно совсем другой человек перед ней сидит. Незнакомый.
Охрипший от напрасных криков в пустыне, уже не надеющийся на ответ.
– Да… Недавно выгорело. то есть незадолго до того, как я там была. Наверное, мусор жгли. Там тряпки какие-то, железок мелких полно и пахнет то ли бензином, то ли еще чем-то таким…
Нет, все-таки муравьи – это не самое страшное. Внезапно распахнувшиеся, светящиеся в подземных сумерках глаза ведуна заставили Татьяну вжаться в холодные доски. Хотелось убежать – немедленно выскочить отсюда и спрятаться, спрятаться, спрятаться!.. Лучше всего – дома, под одеялом. И сразу же проснуться. И понять, что все это – просто кошмар, нечего всякую ерунду на ночь читать…
– Бензином, говоришь? – проскрежетал голос. Она кивнула, но Александр этого, похоже, не увидел. Смотрел куда-то через доски, через метры земли и сотни километров лесов, холмов и полей – туда, где почернела и рассыпалась пеплом трава на небольшом холмике. – Бензином… Нет, сударыня, не бензином. Неужели до сих пор?… Или недавно появилось?
Страшные глаза закрылись, Саша провел по ним рукой. Потер лоб. То
ли вздохнул, то ли застонал. Убрал руку, посмотрел на
собеседницу. Устало, отчаянно, тоскливо, но хотя бы без этого
потустороннего блеска. Или просто минуту назад померещилось?
– Татьяна, ты это место в первый раз видела? Сама нашла, или показал кто?
– Никто не показывал, честно! Просто… Ну… Я же эту статью писала от балды, не так серьезно, как вы все смотрите! Ну что такого! Обычный «желтяк», сенсация с потолка – чуть-чуть правды, чтобы остальное на нее похоже было! Присмотрела местечко за городом. Там каждый выходной целыми толпами гуляют – вот и сняла, чтобы узнавали, и интереснее было! Я же не знала…
– Чего не знала?
– Ну… Что именно там все было. Мне же никто до конца всего не рассказывает, одни намеки! – страх уступил место обиде. – Рассказали бы – я что, не понимаю? Написала бы о другом, нашла бы им сенсацию! А гари этой там не было раньше. В октябре точно
не было, мы там проходили. В лес пошли всей группой, посвящение в студенты отметить. Я же говорю – недавно выгорело. Да что там хоть было-то? Что горело?
– Не «что», а «кто», – Саша опять зажмурился. Помотал головой, скрипнул зубами. – Люди там горели, Таня. Люди. А может, уже и не люди.
– Древние?!
– Почти. С Древней Кровью, но не из наших. Вот после этого я в лес и ушел.
Почему-то подробности сразу перестали интересовать. Особенно не хотелось их выяснять, сидя в этом… Почему-то уютная подземная комнатка сразу стала похожей на склеп. С двумя гробами. Высунься сейчас из стены или из-под лавки костлявая рука – Татьяна бы испугалась. Возможно, что и до смерти. Но не удивилась бы, это точно. Ужасно хотелось наверх, под небо, к деревьям. К людям. Обычным людям, с обычной скучной жизнью. Без тайн и приключений.
– Зря ты в это ввязалась. Ей-богу, зря. Что ты хоть понаписала-то? – ведун поднес газету поближе к дрожащему огоньку. Пробежал глазами по строчкам, негромко присвистнул. Посмотрел на девушку. – Ну ни хрена себе… Точно никто не рассказывал?
Взгляд снова переменился. Теперь он ввинчивался в голову, шарил под черепом. Заломило виски, тупо ударило в затылок. Саша тяжело вздохнул, снова посмотрел на газету – и боль прошла. Осталось только чувство пугающей пустоты. Словно черепную коробку вскрыли, вынули все, что ее заполняло – а на место положить забыли. Попросить, что ли, чтобы вернул все?
– Та-ак… Проболтался все-таки наш молодняк, не сдержались… Перед девчонкой хвост распушили… эх! Ладно, не твоя вина, но Мишка своих распустил, и кое-кто свою порцию горячего теперь получит. А тебе могу на все это только сказать одно: здорово ты вляпалась со своей статьей! По самое некуда.
– Это я уже поняла, – теперь пришла очередь Татьяны тяжело
вздыхать и смотреть тоскливо. – А выбираться как?
– Вот уж чего не знаю! Одно могу сказать – скучно не будет. Обещаю. И помочь ничем не могу. Разве что советом, и то общим и смутным.
– Каким?
– Никому не верь, держись от всех подальше. И больше не любопытствуй. Что, кто, почему – не спрашивай, не знаю. Просто чувствую. Может, интуиция, а может, собственный опыт на ухо шепчет.
– А как же – с вами, с нами то есть? С Древними? Мне что, теперь… возврата нет? Совсем?
– Уже говоришь «с нами»? Это хорошо, – ведун улыбнулся. – Вот тебе и ответ. От себя ты никуда не денешься, а мы, остальные – это уже другой вопрос. Придется тебе пока что самой как-нибудь разбираться.
