Андрей Жиров - Отступление
Ларионов, Березин и Арновский и остальные офицеры так удивились внезапному обострению активности контрразведчика, что сбились и невольно смолкли. Все присутствующие моментально устремили испытующие взгляды на Геверциони, закономерно ожидая продолжения.
- Идеальной синхронности мы, конечно, не добьёмся, но избавиться от потери времени на осмысление и передачу команды можно... - Геверциони замолчал, выдерживая кульминационную паузу. Лукавая улыбка будто предлагала офицерам самим догадаться, раскрыть гениальную идею.
- Не тяните, генерал, - посоветовал, усмехнувшись, Кузнецов, - Здесь не МХАТ, а вы - не Гамлет. Не тяните, что у вас за привычка? Дождетесь когда-нибудь, что не выдержат и растерзают на месте. И будет весьма печально чтить память гениального изобретателя, так и не узнав о великом последнем открытии.
- Предпочитаю менее драматические и прямолинейные роли, - легко парировал Геверциони, ухмыляясь в пику адмиралу. А после с торжеством в голосе добавил: - Свет!
- В каком смысле - 'свет'? - в глазах Ларионова отразилось абсолютное непонимание. Ровно как и у всех присутствующих. Только Фурманов понял начальника с полуслова: пожевав губами, комично наморщив лоб, внезапно подался вперед.
- Да, Юрий. - Георгий благодарно кивнул застывшему с немым восторгом на лице помощнику. - Все просто как дважды два! Рядом с каждым контролером можно поставить примитивную плашку со светодиодами, а на пилотов вывести ключи от ламп - как от каждый двигатель в отдельности, так и от заданной секции. Выкручивая мощность, пилот обозначит необходимую силу, а контролер по количеству загоревшихся ламп определит степень открытия вентиля!...
Геверциони от избытка эмоций даже вскочил со стула (и, если бы не магниты, прямым ходом стартовал в потолок из-за невесомости). Помогая себе жестами, буквально на пальцах изобразил, что и как следует сделать. Получилось похоже на шаманство вошедшего в раж дирижера. Наконец, высказавшись, он застыл, улыбаясь и словно ожидая восторженной реакции зрителей. Кузнецов, уже начавший проникать (ну или хотя бы свыкаться) в характер невольно ставшего пассажиром контрразведчика, ощутил напускной характер радости. Впрочем, сейчас и такая не повредит, так что никаких претензий.
Офицеры же проявили завидную слаженность реакции - на повисшую тишину можно вешать топор. Лишь представив кустарность схемы Геверциони, должной обеспечить работу огромного космического боевого судна, все наконец осознали, какую невероятную авантюру хотят провернуть. Многотонный корабль с тремя реакторами, боезапасом в десять ракет с атомным зарядом управляется посредством веселого перемигивания цветных лампочек и примитивных ключей. Проводить разведку посредством визуального наблюдения ещё куда ни шло, но это...
Предложенное сейчас всё равно, что война танками, запряженными в качестве движущей силы десятком волов. Сумасшедший дом! Противоречие здравому смыслу настолько велико, что оторопь берет. Ожидаемо не встретив должного восторга, Геверциони, ничуть не унывая, сел на место. Спасибо ещё без поклона! Видя, что общество пока не горит энтузиазмом, мягко говоря, не теряя времени генерал принялся шепотом разъяснять Фурманову отдельные детали плана.
Первым отошел от эксцентрики впечатлений Кузнецов - не то, чтобы адмирала можно шокировать подобной безделицей... Однако бредовость предложения заставила обратить внимание на общую трагичность положения. Говоря прямо - детскую беспомощность 'Неподдающегося'. За прежними бравыми разговорами происходящее продолжало казаться чем-то вроде теоретической конструкции, игры воображения: '...первая колонна, вторая колонна...' И только сейчас пришло отрезвляющее нервным ознобом осознание, что вряд ли стоит браво размахивать шашкой: не кому-то, а именно им, не где-то, а здесь и сейчас придется воевать, стоять насмерть. В заведомо проигрышных условиях.
Но Кузнецов не был бы собой, если позволил бы панике возобладать, подчинить волю. Собравшись, адмирал решительно отбросил слабость - уже в который раз за последний час. Если потерять инициативу, позволить людям отчаяться, то все кончено. Риск ошибки велик, но бездействие - верный конец для всех..
По праву старшего взяв ответственность, адмирал решительно произнес:
- А что, товарищ Ларионов, товарищи офицеры? Предложение высказанное генералом Геверциони может сработать?
Чем откровенно внес смятение в умы офицеров. Если к словам контрразведчика они отнеслись как к, мягко говоря, пропозиции дилетанта, то игнорировать командира не могли. Да и не верится, что командир может поддерживать нечто зряшное. Так что невольно пришлось обдумать высказанное всерьез, не отметая походя.
- Теоретически может... - замявшись, растягивая слова ответил подполковник. Без чрезмерной уверенности, впрочем. - Только ведь даже до норматива самого зеленого новичка-пилота нам будет как до неба. Маневренность, безусловно, перестанет быть сродни черепашьей, но...
- 'Но...' в нашей ситуации уже не важно, Владимир Александрович. Выбирать не приходиться, - резюмировал Кузнецов. - Раз лучшего нет - направляйте техников исполнять приказ. Не будем откладывать - у нас и так цейтнот. А заодно и сами подумайте, как оптимизировать или, еще лучше - придумать более действенную схему.
- Есть... Разрешите выполнять? - нехотя пробормотал Ларионов, имея вид крайне раздосадованный. Получив подтверждение, подполковник поднялся из-за стола и, отрывисто козырнув, двинулся к выходу. Под прицелом взглядов, прогромыхав по полу тяжелыми магнитными подошвами и придерживаясь рукой за поручень, офицер прошел к телефонному аппарату. Но не успел поднять трубку, как сзади подоспел, отчаянно лязгая на бегу, Фурманов. Помощник Геверциони, несколько фамильярно приобняв Ларионова за плечи, стал азартно что-то нашептывать на ухо. Подполковник сперва ощетинился, попытавшись оттеснить бесцеремонного контрразведчика. Однако постепенно раздражение сменилось удивлением, смутным воодушевлением и, наконец, - азартом. Не прошло и минуты. В итоге, обнимаясь как закадычные приятели, офицеры утащили трубку в соседний отсек. Откуда уже через несколько секунд стали доноситься отрывистые, четкие приказы.
- Сумасшедший дом... - ухмыльнувшись, резюмировал Кузнецов, изумленно покачивая головой, выразив невольно общее мнение офицеров 'Неподдающегося'.
- Моя школа! - не преминул прихвастнуть Геверциони. В довершении образа беспечного олуха, генерал небрежно откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди.
- Товарищ адмирал! - внезапно вскочила с места капитан Ферапонтова, словно разом ужаленная добрым десятком диких пчел. - Есть!!
- Однако, не сумасшедший дом... - моментально ввернул Геверциони, заодно успев одобрительно подмигнуть смелой девушке - Скорее, кузница талантов.
- Сострил - водичкой запей... - безжалостно припечатал Кузнецов. Про себя невольно отметив, что общение с контрразведкой постепенно переходит из официального в откровенный междусобойчик. Причем в немалой степени именно стараниями Геверциони. Сейчас адмирал и сам с трудом вспомнил, что четверо гостей, ставшие невольными предвестниками катастрофы, появились на 'Неподдающемся' всего-то час назад. И уже так успешно влились в коллектив, что, кажется, этот филиал казематного цирка был здесь всегда. - Не смущайтесь, Таня, продолжайте.
Татьяна - девушка серьезная, да и пилот опытный - даже не думая смущаться, бодро и четко выложила идею. Оказавшуюся простой до безобразия. Странно, как более убеленным старшим офицерам сразу в голову не пришло? Любой в Союзе с первого курса училища зубрит 'морзянку'. Если к делу подходить с толком, чувством и усидчивостью - к выпуску пунктирный язык въедается в память намертво вроде второго родного. И даже без систематической практики каждый военный может при необходимости так общаться. И уж тем более - обмениваться короткими сообщениями.
Услышав предложение Геверциони, капитан сперва даже не поняла, отчего возникло неуловимое чувство, будто что-то упущено из виду. И лишь через минуту-другую напряженных раздумий, прикидывая сказанное так и эдак, просияла. Идея окончательно оформилась, когда перед глазами на миг встал эпизод из ставшей классической отечественной экранизации романов о Шерлоке Холмсе. Дворецкий Бэрримор, как ни в чем не бывало семафорящий сбежавшему шурину компактным канделябром - вот чей образ, словно Прометей, вдохнул жизнь в идею, став ключом к разгадке.
А предложила Ферапонтова следующее: во время прохождения над территорией Союза просигналить двигателями, раз не работает другая связь, включая радио.
- Отлично! Благодарю за службу, товарищ капитан! - совершенно искренне поблагодарил девушку Кузнецов. А когда Ферапонтова села, все-таки смутившись и покраснев от обилия комплиментов, посетовал адмирал старшим офицерам. - Что же мы, товарищи, совсем никуда не годимся? Вот как молодые обходят! Не пора ли на пенсию? - И сразу же, не давая шутке перерасти в нечто большее, резко сменил тему, со смешком продолжая. - Однако, того и гляди, еще час-второй посидим - и в одиночку сможем весь вражеский флот победить. Одним махом.
