Василий Баранов - Начало пути
— Ну, что, электрическая лампочка моего ночника, вот возьму и выключу. — Рассмеялся.
Потом сказал:
— Жил-был я, помнится, что жил.
Он, действительно, жил когда-то. У него была обыкновенная жизнь. Спокойная, такая, как у всех. Но что-то круто изменилось. Кто виноват в том? Его жизнь совсем не такая, как прежде. Он стоит между двух миров, прямо как в том старом анекдоте. Когда на политинформации говорили: Советский народ одной ногой стоит в социализме, а другой — уже в коммунизме. Один из слушателей спросил: И долго мы будем стоять вот так, нарасшарагу. И долго он, Даня, будет стоять вот так, нарасшарагу между двумя мирами. Над этим можно бы посмеяться. Но почему-то смеяться не хотелось.
— В порт шел флот с выигрышным билетом.
Они пришли с таким выигрышным билетом. Трофейный корабль — такой билет.
Ночь без сна, окна без тепла.
Данька не чувствовал, что ему хочется спать, только, где его ночь. Ночь без сна. Он засыпает и тут же переносится в другой мир. Вот она, его ночь без сна. И окна в этом мире не несут ему тепла. Ни одно окно не зажжется для него, не поманит своим светом. Но все равно, это родные окна, в которых он не найдет тепла. Данька думал, что как только они придут в родной порт матросы бросятся на берег, как было в школе, когда звонок зовет на перемену. Все ребята выбегают в коридор, бегают, прыгают, дерутся. Он вспомнил Маринку, рыжую девчонку, из шестого класса. Она бежит по корриду, машет своей сумкой, пытаясь догнать пацана, а тот убегает от нее, уворачивается и задорно смеется. Волосы, рыжие волосы Маринки, растрепаны, очки сбились на бок. Съехали, но она преследует своего обидчика. А если так. По улице этого города бежит Сол, а за ним рыжий Брайан, пытается догнать, что бы дать тому тумака. Они оба весело смеются. Обыкновенные мальчишки. Не больше. И все-таки эти мальчишки, он видел это, сражались и убивали, а потом выбрасывали трупы за борт. Кто они? Убийцы? Для него они не убийцы. Вместе с ними он прошел через шторм, плечом к плечу. Один из них, Брайан, спас ему жизнь. И заклеймить их словом убийцы он не может. Дэн начал складывать стихотворение.
Ты не убийца, ты — вольный пират.В море нет равных по силе тебе.Ты для меня единственный брат,Нету родней на земле.
Я за тобой не числю вины,Кровь ты в бою проливал.Мы лишь эпохи этой сыны,Где сатана правит бал.
Нет тебе места в аду и раю,В волнах найдешь ты покой.В воду морскую цветы я кладуВетер молебен пропой.
"Не дурно, — думал Данька. — Не Фет, не Есенин и не Байрон. Нет, я не Байрон, я — другой. Не обо мне ли это? Были на Руси прозорливые поэты. И в те далекие времена думали обо мне. Талант не спрячешь, в землю не зароешь, прорастет". Рассмеялся. Чудик, если русичка услышит такую крамолу, она тебя вышвырнет из класса. Анафеме предаст. Отлучит от своих уроков. Не может он харлея от барлея отличить. Нет, харлей- это крутой мотоцикл. Барлей? Не мог он ямба от хорея отличить. Кто ж их разберет. Не я один такой. Дэн пошел, что бы посмотреть, что делают остальные парни. Под ногами поскрипывали доски палубы. Вон сидят, играют в кости. По-маленькой. На корабле запрещены крупные ставки. Здесь запрещены драки и всякие стычки. И все чтят это правило свято. Здесь даже не ругаются матом. А есть ли мат в этом языке? А на каком языке я разговариваю? — Подумалось Даньке. На английском? На французском? На испанском? На каком языке я думаю? Вот задачка. Я же понимаю все и всех. Вон ребята стоят у борта. Интересно, о чем у них идет треп. Дэн подошел поближе. Один говорил:
— Нашему кораблю везет. Никогда не возвращаемся без добычи. И не какой ни будь. Ни мешки с кофе и табаком. Не бочки вина, а куш по круче.
— Нет, — возражал Эрл. — Тут дело не в корабле, а в капитане. Это у него свои дела с Удачей. Она прячется в его каюте.
Эрл посмотрел на юнгу:
— Дэн, ты, поди, видел эту девчонку. Она не вылезает из постели капитана. А? Расскажи.
Дэн покраснел.
— Э, ребята, покраснел. Точно, видел. Видел все их шашни. Расскажи.
— Нет, — говорил Данька — капитан свечу гасит, а в каюте темно.
Хочется выглядеть таким же взрослым, как другие ребята. Подобных вольных бесед он не вел. Не спрячешься от жизни, ее темных сторон.
Парни засмеялись. Эрл продолжал:
— Но тогда ты, может быть, слышал, что ни будь. Ну, что ты там слышал? Ну, поведай нам. Как капитан в постели называет свою девочку?
Лукавая девчонка в платье из шифона стоит в сторонке, улыбается. Золотятся на солнце ее волосы. Она любит шутки, пусть и другие подурачатся. Ничья жена, желанная любовница. Как любят ее молодые мужчины. Скольких прочили ей в мужья, скольких принимали за ее сыновей. Колыбель ее ребенка огласится плачем только для того, кто не теряет головы. Много жизней отдано за одну ночь с ней. Где он, кто скажет…. Кто сумеет найти слова, что очаруют ее. Девчонка смеется. Я не открою вам эти слова. Данька, а ты отыщешь их для меня? Я буду ждать! Ветер закружил ее и унес в небо. Данька поднял голову, увидел тающую в лучах солнца точку. Услышал? Она будет ждать, ждать его!
Парни снова смялись.
— Я сплю, как убитый, — сказал Данька. — Ничего не слышу.
Тут в разговор вступил Сол:
— Убитый? Я видел убитого. Мы, когда там на испанце дрались, Дэн здесь стоял. Как скала стоял. На страже стоял. Никого не пропустит. Явно охранял каюту капитана. Что б никто не увидел эту девчонку, Удачу. Она, парни, такая, в теле, в форме. Ее бы ухватить. А он стоит и никого не пускает. А на наш корабль пробрался испанец. Вот такой, — Сол показывал руками ширину плеч этого испанца. — Настоящий великан, а Дэн ни с места. Скала скалой. Испанец схватил шпагу двумя руками и, как копьем, собрался проткнуть нашего юнгу. Разбежался.
Кто-то из парней спросил:
— Копьем? А, своим копьем, ты не перепутал? Не шпагой? Копье у испанца какое, покажи!
Матросы опять смеялись.
— Да, ну вас. Я что, шпагу от чего другого не отличу? А если вам хочется полюбоваться на испанское копье, то и любуйтесь. Без меня.
Опять всеобщий смех.
— Разбежался? — смеется Эрл. — Проткнуть нашего Дэна?
— Ну, конечно, проткнуть, — продолжал выдумывать Сол. — Он так прицелился…
— Да легче в игольное ушко попасть, чем в эту худобу, — сказал один из матросов.
— Вот я о том и говорю, — продолжал Сол. — Как тут попадешь! Разбежался, значит, испанец, и мимо. А Дэн как ему в ухо своим могучим кулаком. Испанец на палубу бряк. Ножками дрыг. Дрыг и подох.
Матросы опять дружно смеялись. Данька посмотрел на свою руку, сжал пальцы в кулак. Да, кулачишко, конечно, не очень, не солидный. И спрятал руку за спину. Парни снова смеялись. Сол спросил:
— Ты чего кулак спрятал за спину?
— Я боюсь. Он у меня иногда сам по себе, меня не слушает. Возьмет и как трахнет тебя по лбу, и Сол на палубу бух, ножками дрыг и — все.
Сол любил посмеяться над другими, но ему не нравилось, когда смеются над ним. А ребята смеялись. Это вывело его из себя.
— Ты меня кулаком? Ты — доходяга. Меня, Сола? Да что б я ножками дрыг?
И Сол начал наступать на Дэна.
— Да из тебя моряк, как… как из монашки — епископ. Никогда не получится.
Тут за спиной Дэна раздался голос Брайана.
— А ты, что не веришь нашему капитану? Капитан сказал, что сделает из него настоящего матроса.
Сол немного поостыл.
— Капитан, он может. В капитана я верю. Только вот что этот станет матросом? Да никогда.
— Давай поспорим, — предложил Брайан, — на две монеты. А? Слабо?
Сол не хотел отступать. Не любил он этого.
— А что? Давай. — Окинул всех гордым взглядом. Спорить он любил. Проигрывал, но спорил.
— По рукам. — Ответил спорщику Брайан. Протянул руку.
— По рукам. — Пари заключили.
— Ребята, свидетелями будете. Рассудите нас потом.
— Давай, Брайан, гони монеты. Я уверен, что из него не получится настоящий матрос. Я найду, куда потратить их. — Пусть знают все, в победе он уверен. И Сола мог бы получиться игрок на рисковом биржевом рынке. Уверенность в голосе, обаятельная улыбка, левая рука в кармане, а правая вот- вот потянется за выигрышем.
— Ты вначале выиграй, Сол, — Брайан подмигнул остальным парням. — Не честно получать монеты вперед. Выиграешь, тогда и получишь. Только, я думаю, тебе придется расстаться со своими денежками. Ладно, Дэн, пойдем, а то они так и будут здесь зубоскалить.
Брайан увел Даньку от этой веселой компании. Когда они отошли, Брайан сказал:
— Ты не обижайся на ребят. Они не со зла. — Тряхнул рыжими волосами, обернулся к юнге.
— Да я знаю, знаю. Они нормальные ребята. Настоящие друзья, и не обижаюсь на них, — сказал Дэн. — А почему, Брайан, никто не спешит на берег?
