Александр Машошин - Дорога после заката
– Здесь вообще нет такой системы, – вставил один из техников.
– И какая босота это сказала? – «основной» обвёл горе-специалистов тяжёлым взглядом. – Умные все стали. Я вам не бугры с верхнего уровня, я премиев лишать не буду, вот этой рукой спроважу подышать вакуумом.
Техники притихли, наконец, сообразив, что шутки кончились.
– Короче, – сказала Фани. – Ещё хоть кто-нибудь что-нибудь вякнет – пристрелю на фиг.
Ей поверили. И снова взялись за дело. В конце концов, герметичность обеспечили.
– Вот теперь оно никуда не денется, – Осока решительно перешагнула порог гермозатвора. – Айда ловить.
– Ты хоть приблизительно чувствуешь, где оно? – спросила Суги.
– Очень приблизительно. Вот в том направлении, – Осока указала рукой. – Чтобы понять точнее, надо зайти с другой стороны.
– Поняла. Хенч, не стой, как статуя Предка! – обратилась она к Кауди. – Проверь комлинк, бери Серипаса, и давайте туда.
Длинными переходами, залами, где шумели, кряхтели и потрескивали электрическими разрядами всевозможные агрегаты, наёмники пересекли один сектор, второй. Осока взяла ещё несколько пеленгов, переговариваясь с Кауди, остановилась и потянулась пальцами к лекке, как всегда, когда была озадачена.
– По-моему, оно перемещается, – констатировала она. – Причём, почти одновременно с нами. И останавливается тоже, как мы. Вот сейчас я движения не чувствую.
– Постоим? – предложил Эль-Лес.
– Придётся. Хенч, приём! Переместитесь до ближайшей гермодвери и замрите.
– Скажи, а как вообще животные чувствуют угрозу? Это связь с Силой?
– Да, только очень слабая. Я сейчас, как раз, и «закрылась». Ага! Снова движется!
– Так мы его не поймаем.
– Почему? Сейчас сблизимся, точно выясним, где оно, и будем следить за передвижением в два детектора.
Игра в кошки-мышки закончилась возле зала силовой установки.
– Здесь! – кивнула Осока. Суги, посмотрев на голопроекторе план прилегающих помещений, отдала распоряжения. В кабельных колодцах и вентиляции поставили светошумовые заряды, настроенные на движение, коридоры перекрыли, заблокировав двери ручными запорами.
Далеко вверху над кожухами исполинских реакторов, обеспечивающих энергией шестикилометровую махину терминала, проходили трубы, пучки кабелей. Одни из них появлялись из отверстий в стене и скрывались в противоположной, другие меняли направление, третьи перегибались и по вертикальным лоткам шли к агрегатам.
– Оно там. Видит нас, – сообщала Осока. – Колеблется. Напасть или уйти. Нет. Решило уходить. Куда??
Она выбросила вверх руки с растопыренными пальцами, дёрнула воздух. С коротким воплем из-за труб выпало что-то большое, лохматое. Противный скрежет – и существо на полу.
– Захват! – крикнула Осока.
Эль-Лес и Суги с портативными генераторами тракционного луча подскочили с разных сторон, включили приборы. В слегка поблёскивающем коконе силового мешка билось что-то непонятное, казалось, состоящее лишь из спутанного меха и многочисленных лап с острыми когтями, которые скребли металлический фальшпол и каменную стену. А вот показалась и морда – оскаленная пасть, полная острых зубов, горящие страхом и злобой ярко-зелёные глаза. Конечностей у животного было шесть, на двух задних оно теперь сидело, а четырьмя остальными размахивало в воздухе, пытаясь прорвать поле. Шерсть его, кажется, была серого или бурого цвета, трудно сказать от грязи, довольно длинная, сильно свалявшаяся.
– А ну-ка, – Осока подошла к самому полю и заглянула в глаза хищнику, – спать.
Ответом ей был яростный рык.
– А я сказала, спать!
Хищник попытался отвернуться, и не мог. Только запрокидывал голову, пока не упёрся теменем в стену. Осока всё смотрела, смотрела. И под её взглядом зверь опустил сначала средние, потом передние лапы, вывесил из пасти язык и вдруг завалился на бок.
– Совсем другое дело, – сказала Осока. – А то ещё бороться со мной, ишь!
Местные привезли большую клетку. То есть, она так называлась, видимо, по традиции, на самом же деле состояла не из прутьев, а из сплошных прозрачных листов армированного транспаристила. В трёх боковых стенках имелись окошки-отдушины, перекрытые парой сдвижных панелей – одна прозрачная, вторая решётчатая. Такая же отдушина находилась в центре крышки. Четвёртая стенка, служившая дверцей, была монолитной. Зверя, от которого исходил тяжёлый запах, затолкали в клетку и увезли в «стойла» – складские помещения, предназначенные для содержания сельскохозяйственных животных на время транзитных операций.
– А вдруг оно было не одно? – спросил «основной», выслушав отчёт Суги.
– Каждое следующее по отдельному тарифу, не обессудьте. Мы воины, а не звероловы.
Говорить, что никаких других признаков присутствия крупных животных тогруты не уловили, она не стала. Может, хоть это заставит местных всерьёз относиться к порядку на станции.
А утром Осоку разбудил Кауди.
– Ходил посмотреть на зверя, – сказал он. – А оно попросило воды.
– Что? В Силе?
– Нет, просто на базик.
Взяв с кухни ёмкость с водой, Осока вместе с Таем спустилась в «стойла».
– Ты хочешь пить? – спросила она, подходя к клетке.
– Воды… Прошу… – немного странным низким голосом ответило существо. Осока медленно наклонила ёмкость над вентиляционной отдушиной на верхней стенке клетки. Существо жадно хватало струйку пастью, глотало, фыркало.
– Благодарю, – сказало оно наконец. Голос стал звучать заметно мягче, без хрипоты.
– Значит, ты разумное? – спросил Кауди.
– Да. Мой народ умеет мыслить.
– А имя у тебя есть?
– Длинное. Можно звать коротко – Люра.
– Ты он или она?
– Женщина.
– Как называется твой вид?
– По-нашему это сложное слово. Вы, остальные, говорите нактара. Или «горотский ночной дьявол», но это плохое название. Мы не опасные, не нападаем на других разумных.
– Да? – хмыкнул Тай. – Что-то не очень верится после того, что ты делала.
– Я? А что я делала?
– Убивала налево и направо, а вчера обглодала мертвецов в заброшенном ангаре.
Глаза Люры вылезли из орбит.
– Мертвецов?? – повторила она. – О… ак…
Нактара отпрянула вглубь клетки, кажется, её рвало.
– Люра, – окликнула Осока.
– Да. Прости, – она вновь подошла к передней стенке. – Это точно я сделала? Мы не едим мёртвых.
– На телах следы твоих зубов. Эй, эй, не надо. Попей ещё.
– Благодарю, – она вытерла пасть передней лапой. – Тогда плохо. Если я сошла с ума, меня обязательно нужно убить, я буду опасна.
– Мы разберёмся. Я найду биолога или врача, и всё выясним.
Врач отыскался в пересадочной зоне, да какой! Осока сразу узнала эту женщину: во время войны она работала помощницей у рилотского сенатора Орн Фритаа. Её трудно было не запомнить. Во-первых, летан, то есть, твилек с красным цветом кожи, сам по себе большая редкость. Во-вторых, Ветте Лестин происходила из древнего джедайского рода времён Ревана, хотя, к сожалению, и не имела связи с Силой. Насколько помнила Осока, Лестин оставила должность помощницы, чтобы завершить медицинское образование, и вот теперь стала дипломированным эпидемиологом. Осоку Ветте не вспомнила, да и мудрено бы: вот так вблизи они виделись всего два или три раза, а у Осоки в те годы ещё и рожки-то толком не выросли. Джедайка и не стала ничего говорить твилеке. Да, ей ужасно хотелось поболтать по душам, вспомнить те времена, общих знакомых, но… за последние годы осторожность не раз и не два спасала ей жизнь и вошла в привычку.
Нактара безропотно позволила взять у себя образец шерсти и кровь. Пока доктор Лестин колдовала над извлечённым из кофра портативным анализатором, Осока спросила Люру:
– Как ты вообще оказалась на этой станции?
– Работала в цирке. Делала всякие трюки. Зрители считали, что я просто животное, и очень восторгались. Потом старый хозяин умер, владельцем стал его племянник. Он решил, что хищный зверь на арене будет смотреться интереснее. Заставлял рычать, огрызаться, изображал укротителя. Противно. Я ему сказала, он меня избил. Я убежала. Пробралась на грузовое судно и попала сюда. Сначала хотела подкараулить другое судно и улететь… потом… не знаю. Почему-то плохо помню.
– Вот, значит, как. А что же ты ела? – поинтересовался Кауди.
– Грызунов. Их много внизу. Невкусные, а что поделать? Но разумных я бы всё равно есть не стала, наши обычаи запрещают.
– А как мы тебя поймали, помнишь?
– Не помню. Помню, что очень боялась, а где была, и было это вчера или раньше – нет.
– Наверное, ты просто больна. Не волнуйся, сейчас всё выясним.
– Выясним, выясним, – пробормотала Ветте. – Так, ну, биологические показатели будут позже, но уже сейчас понятно, что посторонней фауны в крови нет. Возможно, и был какой-то вирус, тогда это покажут антитела и токсины. Но… кажется, всё гораздо проще. Глядите.
