Арина Свобода - Заступник. Твари третьего круга
Никел молчал. Казалось, у него закончился запас слов, выданный на целую жизнь.
Стоило закрыть глаза, и перед ним вставала жуткая картина — откушенные головы, выеденные кишки, оторванные конечности…
Несколько суток он просидел около раненого. Тот время от времени приходил в себя, просил принести воды или отыскать шприц-тюбики с антибиотиками. Ник, стараясь не смотреть на лохмотья кожи, бинтовал рану. Колол лекарство, кусая губы до крови. Лишь бы Эрран — так звали мужчину — продолжал дышать. На самом деле, Нику было наплевать на раненого и хотелось только одного — бежать. Но от мысли, что он снова останется совсем один в этом жутком лесу, становилось мучительно плохо. И поэтому он снова и снова напряженно вслушивался в тишину, успокаиваясь лишь тогда, когда улавливал прерывистое, свистящее дыхание.
Чудовище не возвращалось, но Ник знал, что мир больше никогда не будет прежним. В один из вечеров, когда он разогревал на костре ужин, поляну пересекла стайка черных пауков. Размером с футбольный мяч, не меньше. Они обосновались неподалеку от палатки, оплетя тонкие осинки липкой паутиной, больше похожей на бечевку. Ночью к палатке, словно насекомые к огню, сбивались серые тени. Они колыхались на ветру, а под дождем становились совсем прозрачными и нестрашными.
Когда раненый немного окреп, он решил перед уходом похоронить останки погибших товарищей. Рана уже не кровоточила, но мужчина все равно охал и морщился от боли. Найдя саперную лопатку, Эрран начал ковыряться в раскисшей от дождей земле. Ник постоял рядом, наблюдая, как он постепенно зеленеет лицом, и тоже взялся за дело. Они провозились почти целый день. Благодарный Эрран, отправив Ника в палатку собирать вещи, перетащил то, что осталось от его команды, в яму. Закидал землей, обложил камнями.
Ник, укладывая рюкзак, слышал, как Эрран что-то бормотал — то ли молитвы, то ли ругательства. Но ему никто не отвечал.
— Постараемся уйти как можно дальше. Если ничего не случится, дня через три выйдем к людям. Если, конечно, сил достанет, — сказал Эрран, пряча покрасневшие глаза.
Нику не хотелось слышать, что произошло с экспедицией, которую возглавлял Эрран. Да и вообще говорить не хотелось. Зачем? Рано или поздно чудовище их настигнет. Или не чудовище, а серые тени. Или пауки, или еще какая жуть. Все равно ни он, ни этот тощий мужчина не вырвутся из черных лесных лап. И никакие навигационные приборы, на которые ученый так надеется, не помогут. Зачем привязываться к Эррану, если рано или поздно придется его терять?
— Ты меня не слушаешь? — Эрран взял его за виски и посмотрел прямо в глаза. — Мы выберемся, даже не сомневайся.
Ник кивнул, чтобы он отстал.
Как же теперь дядя Дугал, думал он. Как он там, совсем один? Вдруг чудовище доберется до него. И никто его не предупредит. Почему хорошие люди умирают? Разве это справедливо? И никто не знает какой он — Светлый Лес. Вдруг и там водятся чудовища, перекусывающие людей пополам? Может, лучше провести вечность в Темном Городе?
Эрран повернулся к нему:
— Что ты сказал? Провести вечность там? Никел, ты не знаешь, о чем говоришь. Существование Светлого Леса, конечно, научно не доказано. Хотя знаешь, мне кажется, что он все-таки должен быть. Во-первых, в нашем мире существует определенный баланс. Добро и Зло. Мужчины и женщины. Вечный Отец и Первоматерь. Так что вполне логично было бы допустить, что и Светлый Лес существует в противовес Темному Городу.
Ник отвернулся, но Эрран не нуждался в аудитории.
— Во-вторых, подумай сам, откуда появился этот образ? Темный Город — это объективная реальность, хочешь — не хочешь. Но почему обязательно Лес? Не светлый город, не поселок, не поле, не море, не горы? Если бы Светлого Леса не существовало, его стоило бы выдумать, хотя бы ради того, чтобы в жизни была хоть какая-то надежда. — После паузы Эрран добавил севшим голосом: — Уж Керр его точно заслужила…
— Керр… это ваша жена? — после многодневного молчания голос казался чужим.
— Нет, — глухо сказал Эрран. — К сожалению. Мне казалось, что я всегда успею. — Здоровой рукой он отмахнулся от собственных мыслей. — Неважно… Случившееся здесь, Ник, по сути, очень напоминает то, что творится в некоторых тяжелых случаях в Темном Городе. Странный ментальный перенос. Мы снарядили эту экспедицию, чтобы проверить мою теорию проекции ощущений коллективного бессознательного. Слишком уж странными были свидетельства. Я бы не поверил, не увидь я все собственными глазами. А Керр считала, что… Керр! Вечный Отец, как я приду к ее родителям?
После этого Эрран надолго замолчал. Запас его оптимизма иссяк.
Они остановились на ночлег незадолго до того, как стемнело. Эрран развел небольшой костер, вскипятил воду в жестяной кружке. Кинул туда пару таблеток, протянул Нику:
— Это спецпитание. Не бойся, пей. Восстанавливает силы лучше самого сытного ужина.
Ник сделал пару глотков. В горячем питье можно было различить вкус курицы, петрушки, перца… Почти как любимый мамин суп с потрохами! Озябшие пальцы и нос сразу согрелись. Ник поднял глаза от кружки и невдалеке увидел развевающуюся на ветру белую рубаху призрака.
— Вы его видите?
Эрран кивнул и прищурил близорукие глаза:
— Кто это? Ты его знаешь?
— Мой отец.
— Слава Первоматери, мы спасены! Ник, что ты сидишь?! Какой же я дурень, у тебя все еще посттравматический стресс! — Эрран привстал. — Как здорово, что вы нас отыскали! Меня зовут Эрран Кессель, «Центр “Протянутая Рука”». Не обижайтесь на сына, он столько пережил. Присаживайтесь с нами, поближе к огню…
Отец покачал головой и поманил Эррана к себе.
— Простите? Вы хотите поговорить наедине?
Ник дернул его за рукав:
— Не надо! Не ходите за ним. И не трогайте.
— Никел, успокойся, — Эрран потрепал его по макушке.
— Это из-за него я заблудился.
— Все будет хорошо, мы в безопасности.
— Ты не настоящий! — отчаянно крикнул Ник призраку. — Ты умер прошлой зимой!
Фигура задрожала, подернулась рябью.
— Веч-чный отец… — выдохнул Эрран.
— Папа, я больше не пойду за тобой. Уходи.
Лицо отца исказилось злобной гримасой и растаяло в воздухе.
— Знаешь, мне кажется, лучше нам спать по очереди, — сказал Эрран.
Следующие два дня шел дождь. Рюкзаки стали неподъемными. Ник плелся, едва переставляя ботинки с налипшими на них пластами раскисшей земли.
— Ник, что ты волочишь ноги, как узник, прикованный к пушечному ядру? — спрашивал Эрран. — Прибавь шагу. Еще немного, и мы выйдем к руслу реки.
Как ему объяснишь, что ночью он опять не мог спать. Вокруг загорались желтые злобные глаза, которые близорукий Эрран, стоящий на страже, не мог разглядеть в темноте. Того и гляди, тени обманут и завлекут его. Как тут уснешь? Ник расслаблялся лишь тогда, когда тьма растворялась в утреннем тумане, а через пару часов нужно было продолжать бессмысленный поход по лесу. Дурак! Безмозглый кретин! Зачем он сбежал из дома? Лучше ежедневно получать тычки и затрещины от Фолли, чем ходить кругами по лесу в компании с шизанутым ученым и странными существами. Призраки множились, прячась за каждым деревом и кустом. Они свешивались с веток, шуршали крыльями и шелестели суставчатыми ножками, смотрели тысячей глазок и перешептывались на непонятном наречии. Никел шарахался в сторону, мотал головой, затыкал уши пальцами, но голоса проникали в мозг…
— Ник, да ты спишь прямо на ходу! — потряс его за плечо Эрран. Его голос звучал издалека, дробясь и множась гулким эхом. — Давай сделаем привал.
— Я могу идти, — отмахнулся Никел. И уснул.
Ему впервые в жизни приснился сон. Со всех сторон их окружили здоровенные угловатые люди.
— Я требую, чтобы вы связались с властями, — твердил Эрран. — Мы подверглись нападению диких зверей и нуждаемся в медицинской помощи. Со мной несовершеннолетний ребенок.
Ника подхватили чьи-то крепкие руки.
— Братва, это ж Ники!
— Живой!
— Ники, ты не ранен?
— Срочно сообщите Фолку, мы возвращаемся. А этого связать — и в вездеход.
Эрран закричал, забился, его подхватили с двух сторон и поволокли куда-то.
Ника тормошили, обнимали, ощупывали. Он увидел знакомые лица парней из поселка и понял, это хороший сон. Ему рады, на него больше никто не сердится, его искали. Фолли нашел его. Все кончилось. Он возвращается домой.
Часть 2
Глава 1
Принять приглашение на обед от Фолка Арсона означало признать свое поражение. Но мэр Романо был тертый калач из породы тех, кто готов проиграть битву ради того чтобы выиграть войну. А война назревала нешуточная. Причем такая, что когда Романо начинал о ней думать, его большой, рыхлый, как переваренная картофелина, нос покрывался бисеринками пота.
