Владимир Ильин - Сеть для игрушек
У Авера был особый интерес к представителям старшего поколения. Именно из их памяти он выуживал старинные анекдоты, которые потом, слегка переиначив и актуализировав, выдавал за собственное творение.
Вот и сейчас, приблизившись к стойке, я услышал, как Авер, пощипывая бородку, вопрошает Мухопада:
– Ну, а что еще вы можете припомнить?
Мухопад хитро покосился на заманчивые ряды бутылок за спиной Авера.
– Э-э, – протянул он. – Что я вообще могу припомнить? Память моя уже не та стала, что прежде. Знаете, милейший, в молодости у меня было три принципа: никогда не носить перчаток, ходить с непокрытой головой и закусывать только после третьей рюмки. А результат? Что мне сейчас надо? Ничего мне уже не надо, шесть гвоздей для крышки гроба – вот и все!..
– Смешно, – с мрачным видом изрек Авер. – Хотя, по-моему, еще кое-что и именно сейчас вам ни в коем случае не повредит.
Он не глядя, как иллюзионист, достал прямо из воздуха початую бутылку и отработанным движением плеснул в стакан Мухопада золотистой жидкости.
– Молодец! – не то за идею, не то за ее артистичную реализацию похвалил Авера старик и отработанным движением влил в себя жидкость. Утерев губы и крякнув, он сказал: – Нет, все-таки кое-что я еще помню… Вот, скажем, о любви… Приходит один «челнок» в публичный дом и говорит…
Тут Мухопад узрел меня и мгновенно лишился дара речи. Он хорошо знал моего отца, а любой человек, связанный с юриспруденцией, вызывал у старика идиосинкразию: от правосудия ему неоднократно доставалось за систематическое пьянство.
– Что же он говорит? – осведомился Авер. – Кстати, уточните, пожалуйста – кто такой «челнок»?
Старик стушевался и, пробормотав в том духе, что данный анекдот бесполезно рассказывать в присутствии молодежи, которая-де его все равно не воспримет адекватно, быстренько удалился неверной походкой восвояси из бара.
– Странный тип, – сказал Авер, кивнув вслед Мухопаду. – Хотя и смешной… Может быть, ты примешь эстафету, Рик?
– По части анекдотов – нет, а в отношении выпивки – с удовольствием, – признался я.
Авер выразился в том плане, что я ему не нравлюсь в последнее время. Что те редкие ростки юмора, которые пробивались во мне, на глазах стали чахнуть и увядать и что он, Авер, ни на минуту не сомневается: если мой тонус в ближайшее время не поднимется, то вскоре я буду напоминать ему типа из одного анекдота…
Гунибский явно порывался поведать мне один из своих последних опусов, но сейчас я был не расположен к юмору. Я молча взял стакан, в который Авер щедро налил той же золотистой жидкости – той, что он перед моим появлением потчевал Мухопада, – и прошел в полумрак зала.
Здесь уже было немало посетителей, и стоял приглушенный шум голосов, и в основном все сидели компаниями, и некоторых из них я знал по именам, а многих – в лицо, и мне приветственно махали рукой то с одной, то с другой стороны, а некоторые приглашали присоединиться к ним, но почему-то я отверг все притязания на мое одиночество, благополучно прошел через зал и плюхнулся за стол, где сидел лысоватый рыхлый человек с безвольным подбородком и мутным взглядом пропойцы.
Лицо человека показалось мне смутно-знакомым, и мне понадобилось несколько глотков из стакана, чтобы вспомнить, где я уже встречал этого субъекта. Это было не далее, как прошлой ночью, и сидел он на этом же месте, и еще вчера я зачем-то хотел подойти к нему, но потом передумал, а потом мне попалась Рола, и я забыл обо всем на свете…
На столе перед лысоватым стояли стакан с коктейлем, две пустые чашки со следами кофейной гущи и большая пепельница, доверху набитая окурками. Видно, торчал он здесь уже давно. На этот раз одет он был почти прилично, в светлые брюки и клетчатую рубашку, а не в детские шорты и черную майку, как накануне.
Человек не обратил внимания на мое появление. Он отчаянно смолил, захлебываясь дымом, очередную сигарету и тупо поглядывал по сторонам.
Судя по тому, что он меня не приветствовал, это был так называемый гость вольного города Интервиль, с жадностью сравнивающий, отвечают ли действительности те рекламные проспекты, которыми его напичкали в туристическом агентстве.
– Добрый вечер, – сказал я.
Отношение к ближнему начинается с приветствия, и это, хочешь или не хочешь, а надо соблюдать. Без этого ни один социум долго не протянет. Подобные истины вдолбили в мою башку с детства.
– Что-что? – переспросил подозрительно он.
Я промолчал. Не стоит разговаривать с людьми, которые вызывают у тебя неприязнь с первого же взгляда. Это я тоже усвоил с детских лет.
Лысоватый переспрашивать не стал. Он решительным движением сунул окурок в пепельницу и круговым движением потер свою лысину, посередине которой коричневой кляксой расплывалось большое родимое пятно. Потом он перегнулся ко мне через столик.
– Я хотел бы поставить вам один вопрос, – сказал он. В его манере выражаться наличествовал легкий акцент и прочие неправильности, присущие людям, изучавшим иностранный язык с помощью компьютерного «Полиглота». – Как у вас здесь приемлемо похоронять родственников?
Признаться, я растерялся.
– В гробу, как же иначе? – сказал я. Наверное, он слишком начитался рекламных проспектов, которые любят выдумывать какие-нибудь экзотические традиции обитателей тех мест, куда едет турист. – Во всяком случае, трупы мы не пожираем и мумий из них не изготовляем, это точно.
На мой «черный юмор» он никак не отрегировал.
– А кладбище? – спросил он. – Как я способен добираться до Треугольного кладбища?
Я попытался сначала объяснить ему маршрут на пальцах, но он ни черта не понял. Я извлек из кармана комп-нот и вывел на экран карту города, но он сказал, что плохо разбирается в топографии, хотя у меня сложилось убеждение, что он просто плохо понимает разговорный русский язык. Тогда я, чертыхнувшись, принялся изображать на столе макет местности, используя в качестве ключевых точек маршрута на кладбище подручные средства – пепельницу с окурками, стаканы, чашки и блюдца, а также дешевый брелок для ключей в виде голой русалки, который лысоватый извлек из кармана и брякнул на стол. Глаза у русалки горели холодными фосфоресцирующими огоньками.
Лысоватый турист согласно кивал головой в такт моим объяснениям, но когда я отвлекся на секунду от объяснений и глянул на него, то, к удивлению своему, обнаружил, что он меня вовсе не слушает, а бегает глазками по соседним столикам.
– Если не секрет, зачем это вам? – спросил я, прервавшись на полуслове.
– Что? – тупо переспросил он.
– Вы спросили меня про кладбище, – очень вежливо напомнил ему я.
– А-а, – сказал он. – Да-да, разумеется… Корректно… Клур.
– Простите? – в свою очередь, не понял его я.
– Адриан Клур. Это меня так имя. Представляюсь по случаю знакомства. – (И в каком «самоучителе» он только откопал эту дурацкую фразу, вероятно, по мнению авторов программы, представляющую собой верх разговорного этикета?!).
– Понятно. Что ж, меня зовут Рик. Рик Любарский. Это я тоже представляюсь вам, – не удержался я от иронии, но этот тип, видно, принадлежал к числу непрошибаемых.
– Племянник, – грустно сказал он и шмыгнул носом. – Мой родной племянник стал погибшим. Он живал здесь, Интервиль, понимаете? Потом я получал ноту из полиции и приезжал сюда, чтобы его похоронить. Завтра его будут похоронять. Мой бедный мальчик, он жил здесь почти один… – Клур сделал скорбную мину. – Он бывал молод, вы меня понимаете?
– От чего он умер? – спросил я без особого интереса. У меня было слишком много своих собственных проблем, чтобы выслушивать излияния иностранцев, которые жаждут поплакаться тебе в жилетку и заодно приобрести навыки общения на чужом для них языке.
– Его убивали, – сказал Клур. – Кто-то приходил к нему в разгар ночи и и убивал его ножом… Полиция не знает, кто.
– Примите мои соболезнования, – сказал я. Что еще я мог сказать этому занудному типу?
– Я не раз звал его к себе, – продолжал Клур, никак не отреагировав на мою фразу. – Но он давал отказ. Он говорил, что здесь есть хорошо. Здесь нет опасность, так он сказал. Здесь проживают хорошие люди, так он тоже говорил. – Он развел руками. – По-моему, он давал легкую ошибку. Опасность есть везде. Хорошие люди не проживают везде. Здесь есть тоже смерть. Я прав? Я имел мнение, что вы, кто проживать тут, просто боитесь уезжать из свой город наружу. Я прав?
– Что вы, – сказал я. – С чего вы это взяли? Я, например, сам заканчивал университет в Мапряльске.
– А, – удовлетворенно сказал он. – Это я знаю. Мапряльск есть в России.
Золотистая жидкость в моем стакане закончилась, и я мог бы встать и уйти, но что-то меня удерживало за столиком. Более того, с помощью радиопульта я подал Аверу сигнал в том смысле, что надо бы повторить… Вскоре в крышке стола откинулся небольшой лючок, едва не опрокинув пепельницу, и из канала доставки выскочил подносик с двумя стаканами виски. На одном из стаканов мигала фосфоресцирующая надпись: «Угощаю за бесплатно» – Авер был верен себе.
