Вадим Филоненко - Сто рентген за удачу
Очень надеюсь, что молва ошибается и шептуны не обитают на Золотом гольце. Если нас и впрямь занесло в это стремное местечко, пусть уж лучше правдой окажется слух о золотых самородках. Или, на крайний случай, о хабаре и аномалиях.
– Это точно Золотой голец, – убежденно повторил Потап. – Вот почему никто до сих пор не отыскал сюда путь! Потому что проход лишь один – через «Ущелье перехода».
Что правда, то правда, Золотой голец до сих пор оставался неприступным. По каким-то неведомым причинам вертолеты не долетали сюда – то выходили из строя приборы, то глохли двигатели. Или пилоты внезапно теряли сознание. То же происходило с теми, кто пытался штурмовать голец с земли, – на полпути к вершине они теряли сознание.
Похоже, мы с Потапом первые из людей, кто оказался здесь.
– Флаг водрузить, что ли? – пошутил Леха. – Бедуин, а давай застолбим местечко за нашей «учебкой»? Пусть все знают, что первыми на Золотой голец взобрались доблестные инструкторы славного Учебного Центра!
– Давай. Флага нет, повесим носок, – поддержал я шутку. – Вон к тому папоротнику прицепим. Внутрь носка положим эмблему «учебки», я по такому случаю нашивку со своего комбеза оторву.
Сказано – сделано.
Закончив столбить местечко, решили прогуляться вдоль «Адского стекла» на запад, в надежде, что там найдется-таки спуск с Золотого гольца.
Но не успели сделать и десяток шагов, как Ушастик тревожно прижал уши к голове и предостерегающе зашипел, а спустя мгновение мы и сами разглядели в отдалении множество воздушных смерчей разной высоты. Некоторые были нам по колено или по пояс, а самый высокий оказался примерно на голову выше нас. Смерчи крутились вокруг своей оси, как юла или волчок, и вообще выглядели как-то по-детски – этакими детенышами настоящего торнадо. Короче, несерьезно и неопасно. На первый взгляд…
Мы с Потапом встали как вкопанные.
– Вот ведь забугристая дребедень, – прокомментировал увиденное Потап. – «Чертовы столбы», фейсом их об тейбл. Того и гляди рванут так, что мало не покажется.
В отличие от настоящего торнадо «Чертов столб» не передвигается по округе. Он вертится на одном-единственном облюбованном месте какое-то время, а потом распадается бесшумной волной искривленного пространства. Попасть в такую не пожелаешь и врагу.
Я видел как-то раз двух волколаков, которых накрыло этим самым искривленным пространством. Казалось, их разобрали на части, а потом слепили вновь, перепутав детали. У одного стало две головы, причем вторая – чужая – торчала из спины. Хвост и лапа поменялись местами, а часть внутренностей вылезла наружу, опутывая зверя кровавым серпантином. При всем при этом волк-мутант еще жил! Вернее, корчился в агонии, издавая пронзительный визг. Пришлось пристрелить бедолагу. Второму зверю повезло больше – он остался без головы и умер мгновенно.
Короче, разумный человек станет держаться подальше от «Чертова столба» – никогда не знаешь, в какой именно момент тот сработает. Но среди бродяг редко встречаются разумные. Рисковых полно, а вот разумных…
«Чертов столб» порождает довольно дорогие цацки – погремушки и перышки, так что бродяг… да и егерей… так и тянет к нему, будто магнитом.
Как правило, «Чертовы столбы» встречаются не слишком часто, причем не оптом, как здесь, а поштучно. Я даже не предполагал, что в одном месте может собраться столько их одновременно!
Ряды «Чертовых столбов» буквально заполонили эту часть вершины гольца, причем по обе стороны от открытого нами «Адского стекла». С той стороны, в «застеколье», вообще аномалий было, как ягеля на торфянике. Между миниатюрными торнадо «Чертовых столбов» мы разглядели множество ледяных скульптур – покрытых инеем, заледеневших папоротников. Значит, им не посчастливилось угодить в метеоаномалию «Морозка».
Рядом с одной из ледяных скульптур весьма отчетливо шевельнулись камни, будто задетые невидимкой, – явный признак «Егозы». Природу этого феномена пока не выяснили, но именно он производит паутинку-невидимку – очень красивую штучку, напоминающую переливающийся всеми цветами радуги носовой платок. Эта цацка невероятно дорого ценится. Егеря, да и бродяги, между собой зовут ее соплями невидимки. Но «Егоза» оставляет за собой не только сопли…
– Бедуин, глянь! – взревел Потап. – Я, наверное, сплю. Ущипни меня.
– Лучше дам пинка, – заспорил я, но тут же замолчал, вытаращив глаза, потому что увидел то же, что и Леха.
Рядом с одной из паутинок-невидимок лежал… философский камень! За все время пребывания в АТРИ я видел его всего один раз – в лаборатории у химиков, которые носились с ним как с писаной торбой.
Как явствует из названия, философский камень способен обращать металлы в золото, но не все, а только железо или сталь. Эта цацка похожа на каплю ртути размером с куриное яйцо. Так же, как ртуть, она выделяет на воздухе ядовитые пары, поэтому хранить ее надо в специальном контейнере. Чтобы превратить сталь в золото, достаточно просто положить философский камень на арматурный прут или другое железосодержащее изделие и подождать некоторое время. После окончания реакции философский камень испаряется, но одного такого «ртутного яичка» хватает, чтобы получить примерно килограмм чистого золота. А золото – это не цацка. С ним пропустят и через КПП-3, и вообще куда угодно.
Если про паутинку-невидимку егеря говорят, что это «невидимка высморкался», то про философский камень выражаются грубее и точнее: «невидимка насрал».
Потап как завороженный уставился в «застеколье»:
– Ну, и хабара же там. И «сопли», и «говно»… Охренеть можно! Если все это продать… Это ж какие деньжищи! А, Бедуин?
– М-да… Только как его взять-то, хабар? Через «Адское стекло» не пройдешь, – возразил я. – Так что, как говаривала одна моя знакомая, сотрудница музея: «Смотреть смотри, а руками ни-ни».
Потап хмыкнул:
– Я не люблю, когда без рук. Никакого интереса. Ладно, чего понапрасну слюни ронять. Пошли дальше, может, удастся пробраться мимо «Чертовых столбов». Вдруг «Стеклышко» скоро закончится и мы возьмем-таки хабар. Или хотя бы найдем спуск с гольца. Вернемся наконец в АТРИ, а то достало уже по параллельным мирам мотаться.
Но «Адское стекло» не закончилось. Зато я почувствовал нарастающую тошноту.
– Ну-ка погоди, Потап. По ходу тут где-то рядом «Тещины блины».
– Тебя мутит?
– Причем сильно.
– Странно, а меня почему-то нет, – удивился Потап.
Мы попятились, внимательно разглядывая близлежащие камни, папоротники и «Чертовы столбы».
– Вижу один «Блин», – объявил Потап. – Вон он, притаился возле «Столба».
На вид «Тещины блины» похожи на плоские керамические диски размером с колесо от легковушки, которые лежат себе спокойно на земле и вроде бы никого не трогают. Тихие такие, мирные блинчики… Но стоит приблизиться к ним, возникают до ужаса неприятные ощущения: тошнота, рези в животе, как при сильнейшем отравлении. Дальше – больше. Человека или зверя скручивает такая судорога рвоты, что выворачивает наизнанку, причем в самом прямом смысле – бедолага буквально выплевывает собственные внутренности, которые превращаются в кровавое месиво. К счастью, такой смерти легко избежать: ощущения нарастают постепенно, так что главное – вовремя отступить.
– Да тут они повсюду разбросаны, – недовольно скривился я. – Нет, Потап, дальше нам не пройти.
– Здесь не пройти, а там не спуститься. Ну что за хрень! – посетовал Потап. – Близок локоток, а не укусишь. Вот она, атрийская тайга, буквально под ногами, а просто так и не спустишься. Короче, тупик. Прямо хоть в ущелье возвращайся.
– Придется. Выхода-то другого нет. Так что, как говаривала одна моя знакомая стюардесса: «Курс прежний, ход задний».
Прежде чем попасть в ущелье, следовало немного спуститься вниз по пологому склону и миновать странный перемешанный лес с чернозубыми кабанами.
Нетипичная для АТРИ жара закончилась сразу, едва мы покинули бедную на растительность плоскую вершину Золотого гольца и вступили в лес. Подул прохладный ветерок, небо стало быстро затягиваться тучами. После адского пекла такая погода показалась необычайно приятной. Хотя поменявший направление ветер сыграл с нами злую шутку – запах шалфея успел выветриться, и чернозубые кабаны учуяли нас первыми…
Ушастик едва успел коротко мявкнуть, как в тридцати метрах от нас из кустов выломилась клыкастая туша кабанихи.
Самка была, конечно, поменьше своего «муженька», но маленькой я бы ее тоже не назвал. А злобностью и агрессивностью она явно превосходила всех виденных мною до сих пор хищников. Не знаю уж, что так ее разозлило: плоховато выполнил свой супружеский долг секач или это не ей, а сопернице досталась вся его ласка. Как бы там ни было, свои претензии кабаниха твердо решила предъявить именно нам…
Триста килограммов живого веса с торчащими изо рта двумя парами острейших клыков стремительно понеслись на нас.
