Игорь Михалков - Нибиру. Пробуждение
В тылу противника тоже успокоилось. Скорее всего, это свидетельствовало о перевесе в пользу вражеских сил. В противном случае неизвестные давно бы зачищали пространство перед станцией, а то и уже присоединились к ее немногочисленному гарнизону.
Техника потеряна, большинство людей — тоже. Ветров был последним, кому удалось добраться до заветной щели в воротах. Остальные остались на поле боя или успели разбежаться — если повезло.
Из всего тяжелого оружия уцелел лишь один «Утес» и АГС, но к последнему была одна лента. Хорошо хоть имелись цинки с патронами. Не так много, но на какое-то время должно хватить. А после, может, уже и стрелять станет некому.
Рыжий, войдя на территорию станции и крича «все чисто», изрядно покривил душой. На самом деле за воротами чисто не было. Ни в военной терминологии, ни в любом другом понимании.
Внутренний двор выглядел кошмарным местом. Настолько страшным, что даже нашумевшие фильмы ужасов 2012 года — «Резня в Антверпене» и «Кровавый ливень» — по сравнению с ним считались бы легкими триллерами.
Фасад ЛАЭС покрывали глубокие вмятины и трещины. Из внушительных пробоин в бетоне выглядывали оплавленные агрегаты компьютеров, обломки мебели и груды битого стекла. Но устрашало не это. В гнетущей тишине, под легкой поволокой дыма, расстилавшегося после обстрела, лежали исковерканные тела. Весь обслуживающий персонал электростанции. Или — предположительно весь. Инженеры, рабочие, охранники. Пятьдесят четыре трупа. Съежившиеся, с широко раскрытыми от ужаса глазами, свернувшиеся калачиком, прижимая одеревенелые руки к груди. Кровь заливала дворик широкими черными пятнами. Струилась за решетки ливнестоков. Осколки костей, комочки вырванных пулями легких, мозговая жидкость. Жуткое панно работы неизвестного садиста.
— Все мертвы, — констатировал один из солдат. — Расстреляли…
— Кто?! Подонки ё…
Ругань полковника осталась без ответа.
Работники ЛАЭС были цинично убиты во дворе электростанции. Словно их собрали здесь, выстроили в ряд и расстреляли с близкой дистанции: у некоторых на одежде виднелись пятна копоти — стреляли явно в упор. Большинство убитых покоились на бетонной площадке перед крыльцом. Двое лежали на лестнице, еще один — у входной двери. Выглядело так, будто они убегали. Но пули оказались быстрее. Причем ударили не со спины, а изнутри коридоров ЛАЭС.
— Всем приготовиться! — рявкнул полковник. — В коробке — враг! Не дай вам бог, сосунки, нарваться на выстрел — собственным руками удавлю!
Солдаты, растерянно взирающие на убитых, встрепенулись. В отличие от бойцов Орлова, спецназовцы, кроме разве что Молодого, уже участвовали в войне — на Камчатке, в степях Казахстана и в бою под Магаданом. Они прошли сквозь боль утрат, не единожды хоронили товарищей. Но никому еще не приходилось видеть такую страшную картину.
— Безоружных, бля… — пробормотал кто-то.
— Наверняка расправу учинили, когда началась канонада, — предположил внешне спокойный майор Свистюк. — Пока мы прохлаждались в гробах и тазиках, а репортеры трепали языками, этих бедняг вели на заклание. Мы даже и не услышали…
— Сука, кто?.. — повторил полковник, вытирая со лба несуществующий пот. — Впрочем, странный вопрос…
Офицеры ранее успели посовещаться и сошлись на мысли, что за атакой на ЛАЭС-1-2 стоят террористы из «Зеленого дома». Этому мнению весьма способствовал «запрещенный» журналист — единственный из присутствующих репортеров, кто был в состоянии говорить. Он добрых десять минут распинался о том, что «в мире больше не найдется настолько сумасшедших, способных позариться на атомную террористическую акцию». Даже обосновал свою теорию тем, что «внушительное оружие нападавших может быть куплено только за деньги нескольких американо-швейцарских банков, которые стоят за всем этим, чтобы удержать доллар на мировом рынке…». «Каким образом военная мощь террористов просочилась через границы и вплотную подобралась к стратегически важным точкам России», репортер объяснить не смог. «Но когда узнаю — обязательно скажу…»
Орлов повернулся к Свистюку:
— Ну что, майор? Ты у нас спецназ, тебе и карты в руки.
— Понял, товарищ полковник.
Выглядел Батя неважно, в лице — ни кровинки, однако крепился, как мог. Не та ситуация, чтобы командиру выходить из строя. Держаться — до конца. Каким бы он ни был.
— Найди этих ублюдков! — все же пояснил Орлов. — Пока нас в спины не перестреляли или чего хуже не натворили! Найди! Я пока тут обороной займусь.
— Рагузов, ко мне! — крикнул Свистюк.
Слегка пригибаясь под весом приведенной в боевое действие винтовки, подбежал боец.
— Следишь за окнами! Рыжий где?
— Тут я…
— Лезешь вон туда. — Майор указал на металлическую винтовую лестницу, которая начиналась у самой земли, рядом с левым углом ЛАЭС, и тянулась до самой крыши. — И не смей геройствовать! Когда займешь позицию — просигналишь, чтобы этот, — повел бровью на снайпера, — поднимался следом. Если все чисто — спускайся. А если нет… — вздохнул, понимая, что на крыше может затаиться противник…
Впрочем, тогда уже были разные варианты.
Подумалось, может, послать Ветрова, но старший лейтенант обессиленно сидел у стены и курил, явно даже не понимая толком, что делает. Рядом с Романом лежал гранатомет.
Ладно. Пусть немного переведет дух. Без того вернулся каким-то чудом.
Впрочем, курили, пользуясь временным затишьем, многие. И пехотинцы, и спецназовцы, и журналисты. Люди нуждались хоть в какой-то разрядке, а что успокаивает лучше табачного дыма?
— Мне одному за ним идти? — спросил Рагузов, когда пятнистая голова спецназовца уже мелькнула за перилами лестницы. — Или взять еще Степашина?
— Возьми, — недолго подумав, согласился майор. — Но чтобы не сразу. Прикрывайте друг друга.
Рагузов кивнул и побежал к засевшему рядом с воротами снайперу. Передал приказ и залег под стеной, прицелившись в сторону электростанции.
— Я вам еще пулемет дам, — пообещал полковник, прикидывая, насколько хороша позиция на крыше; туда бы «Утес»… если все в порядке будет. Пожаловался: — Хреново без связи. Ничего не понять.
— Может, я первым полезу? — предложил Свистюк, хотя его боец уже проделал половину пути. — Меня не жалко. Я старый пердун.
— А задницы твоим сынкам кто потом подтирать будет? — блеснул глазами Орлов. — Ты мне тут — на этом свете пока нужен.
— Дело твое, — уклончиво ответил майор.
Он неотрывно следил за маленькой фигуркой спецназовца, карабкавшегося по лестнице. Молчал, как и все остальные. Облегченно вздохнул, когда Рыжий выбрался на крышу, исчез, а через какое-то время появился над кромкой и помахал рукой.
— Крышка пустая.
— Двигай внутрь. И тоже давай там… без геройства, — Орлов заметно ожил.
Крыша пустовала, и это значило, что враг не успел занять выгодную позицию. Или — не смог. Вряд ли их тут было много. Иначе встретили бы пробирающихся сюда бойцов шквальным огнем, да положили между оградой и корпусом станции. Скорее всего, неведомый противник спрятался внутри ЛАЭС. Или подбирался к залам реакторов, в чем полковник почти не сомневался.
— Есть без геройства! — Майор повернулся, взмахнул рукой, призывая своих бойцов: — По одному, с прикрытием! Работаем тихо.
Спецназовцы двинулись вперед. Окружили крыльцо, притаились у стеклянной двери электростанции. Осторожно приоткрыли ее, выждали какое-то время. Затем в коридор стремительно ринулся Ветров. За ним исчезли турок, Сенька Бой и чуть позже спустившийся Рыжий.
И откуда только силы взялись? Словно и не выдержали только что долгое и трудное сражение.
Майор присел у дверного косяка, посматривая внутрь. Услышав возглас Ветрова, который держал под прицелом весь коридор, поднялся и шагнул вперед. В двери оглянулся.
— Слухай,[4] Орлов…
— Попрощаться решил, спецназ? — хмыкнул полковник. — Тогда до свиданья. Зачистите помещение и захватите зал управления. Тогда появится шанс, что станцию не взорвут.
— Ты не понял, — покачал головой Свистюк. — Свое задание я прекрасно помню. И прощаться с тобой не буду. Мы еще выпьем, старый ты алкаш.
Орлов проигнорировал вопиющее нарушение субординации на глазах у подчиненных. Свистюк был его давним другом и боевым товарищем; друзья обращают внимание на количество звездочек только в случае, когда необходимо подчиняться приказам. Потому полковник лишь вопросительно поднял брови.
— Я тут прикинул в уме… Стреляли с трех точек. — Майор обвел взглядом расстрелянные тела. — Один стоял у ворот, другой — на правом краю построения. А третий вот здесь — где я. Эффективно сработали, раз всех положили. Причем работали только тремя автоматами.
Слова Свистюка оборвались, неслышимые за грохотом снайперских винтовок — стрелки заметили врага.
