Роман Глушков - Меч в рукаве
«…Вы для меня больше чем просто мои творения. Вы – продолжение меня самого. Я обречен, но не хочу, чтобы вместе со мной Юпитер стер в порошок и вас. Вы – искусственные создания, но для меня вы словно дети, и я сделал все для того, чтобы вас не уничтожили, как лежащий на пути мусор. Все ваши установки я базировал на одном стержне – желании выжить. Любой ценой. Любыми средствами. Но вы никто без этой планеты, потому приказываю: оберегайте ее и скрытый на ней Усилитель как зеницу ока! Он – ваша главная страховка. Вторая ваша страховка – атмосфера. Ни один из повелителей не сможет поднять руку на самую совершенную атмосферу во Вселенной. Но ни один повелитель не потерпит вас рядом с собой. Не верьте ни Юпитеру, ни Кроносу. Их целью будет завладеть планетой и Усилителем; ваша цель – сберечь себя. Вы все такие разные, но помните, что вы одна семья. Берегите землекопа – он неразумен и потому нуждается в опеке. Когда-нибудь – когда настанут для вас очень суровые времена – он обязательно вам поможет… А пока сосуществуйте в мире. Аминь!»
Но прежде чем отправиться навстречу противнику, Хозяин закончил все незавершенные проекты. Суть их он нам не открыл, но несколько дней упорно колесил по всей планете, словно прощаясь не только с нами, но и со своим «трудным ребенком» – землекопом…
Развитое смотрительское зрение помогло нам проследить дальнейшую судьбу нашего Хозяина вплоть до его трагического конца.
Превосходно сознавая, что произойдет после его смерти в естественном обличье, Хозяин набрал в космическом пространстве предельную скорость, сделав все, чтобы схватка случилась как можно дальше от Земли. А в том, что она так или иначе случится, сомнений больше не было – агрессор неминуемо приближался к центру Солнечной системы.
Проникшие в Солнечную систему небожители оказались не из окружения Юпитера, они принадлежали к лагерю его врага Кроноса. Это был один из Титанов, Гиперион, с легионом подчиненных ему Бриареев. Что побудило Гипериона повнимательней присмотреться к встреченной на пути планетной группе, мы не знаем, но скорее всего он просто подыскивал местечко для спокойного отдыха.
Как выяснилось позже, Кронос был не в курсе того, что Хозяин находился у Юпитера в розыске, а иначе Гиперион постарался бы любыми средствами захватить Хозяина живым для последующего обмена военнопленными. Но завидев, как к его легиону на полной скорости несется один из юпитерианцев (и кто ведает, сколько их движется следом – в одиночку обычно легион не атакуют), Гиперион не стал долго раздумывать, а отдал приказ немедленно контратаковать.
Схватка произошла между орбитами пятой и шестой планет. Хозяин понимал, что при его плохой маневренности потеря скорости будет означать смерть мгновенную и бесполезную. Потому при подходе к боевым порядкам Гипериона он постарался разогнаться до максимума.
Так и ворвался Хозяин в самую гущу Бриареев, круша всех и вся на своем пути…
Бриарей не сравнится в бою с небожителем уровня Хозяина, даже десяток Бриареев для него не противники. Но имя им было Легион, да и сам Гиперион редко когда воздерживался от схватки, а противостоять Титану в натуральном его обличье во Вселенной могут лишь единицы.
Хозяин пал смертью храбрых после того, как умудрился уничтожить пятую часть легиона Гипериона (чего наверняка даже сам от себя не ожидал). Но когда в дело вступил глава легиона, отчаянная атака Хозяина была пресечена за считаные мгновения. От серии нанесенных Гиперионом сокрушительных ударов погиб не только Хозяин, но и разлетелась на куски пятая от Солнца планета, оставив после себя лишь облако растекшихся по ее орбите обломков. Прах Хозяина был развеян где-то среди них… Среди Титанов Гиперион считается одним из лучших вояк, однако по какой-то причине его поредевшее воинство не стало искать место, с которого наш Хозяин отправился в свою последнюю битву. Видимо, Титан побоялся наткнуться на более крупное подразделение противника. Но как и подобает дисциплинированному подчиненному, он проинформировал о произошедшей стычке командующего.
Не в силах сдержать ликование (как-никак уничтожен был не какой-то Сатир, а один из приближенных Юпитера!), Кронос послал циничное соболезнование своему заклятому врагу. Однако хитрый Юпитер ничем не выдал своего истинного отношения к погибшему, а сделал скорбную мину и как бы из любопытства поинтересовался у парламентера: уж не возле ли звездного скопления Гиады это произошло?
Парламентер посмеялся над неосведомленностью Юпитера о местонахождении его подчиненных и в качестве снисходительного одолжения назвал точные координаты…
Вот так, землекоп, наша Солнечная система из неизвестного захолустья превратилась в одно из главных яблок раздора, за которое между группировками небожителей идет не прекращающаяся по сей день война…»
Утро пятого июня Мефодий встретил, как и все предыдущие – стоя на пороге балкона и созерцая своим обновленным зрением окрестности.
Неторопливое наблюдение за окружающим миром нравилось Мефодию больше остальных средств борьбы со скукой – анализирования звуковой информации и путешествия по заложенным в мозг чужим воспоминаниям. В первом ему продолжало видеться нечто непотребное; второе же на поверку оказывалось не столь захватывающим – ничего в исторической правде, кроме обыденной реальности, чужих эмоций, чужих глупостей и прочих наблюдаемых и поныне явлений, не имелось. Ну, правда, за редким исключением…
Мефодий возводил глаза к небу и видел трепетание ворсинок на перьях высоко парящих птиц. Выше них пялились в иллюминаторы авиалайнеров пассажиры, наверное, и не подозревающие о том, что кто-то из людей способен пронзать невооруженным взглядом столь огромное пространство. Затем Мефодий возвращал взгляд на грешную землю и с упоением всматривался в бьющую ключом жизнь насекомых, которая в миниатюре моделировала жизнь человеческого общества: кто-то от кого-то убегал, кто-то кого-то с аппетитом пожирал, а кое-кто пытался выжить, усердно имитируя повадки и облик «сильных мира сего», применяя тактику, на языке биологов именуемую мимикрией.
Мефодий смог разглядеть ценники в одном из отдаленных супермаркетов, которого раньше с этой точки не наблюдалось вовсе. Мефодий читал по губам разговоры прохожих, причем читал как днем, так и ночью, усилием воли настраивая чувствительность глазных рецепторов ночного видения – «колбочек»…
Открывшийся с недавних пор перед Мефодием мир можно было с полной уверенностью назвать новым, если бы не одно «но»: в реальности мир этот продолжал оставаться прежним, привычным своей серой обыденностью, старым миром, как бы широко он ни распахивал теперь свои дружеские объятия…
Появление Раисы Мефодий почуял задолго до того, как она приблизилась к подъезду. Стук Раисиных каблучков и аромат ее любимых духов, намертво осевшие в старой памяти Мефодия, сегодняшняя исполнительская чувствительность распознала еще на подступах к дому.
Раиса была не одна – вместе с ней в подъезд вошел и Кирилл. Мефодий не сумел определить на слух звук их автомобиля – очевидно, Кирилл приобрел себе новый, что для него считалось в порядке вещей.
Не дожидаясь, пока в дверь позвонят, Мефодий открыл замок и, вернувшись в комнату, плюхнулся на диван. Он знал наперед и цель их визита, и те слова, что ему сейчас скажут.
– …Разумеется, здесь; где ж ему еще быть? – переступив порог квартиры, проговорил Кирилл. – На телефонные звонки не отвечает, в парке говорят, полмесяца не появлялся. Значит, ушел в глухой запой, ранимая творческая натура. А, да вот и он сам!
Однако опрятный и свежевыбритый Мефодий законных хозяев квартиры, кажется, разочаровал. А Раиса и вовсе, встретившись с ним глазами, испуганно остановилась, поскольку во взгляде ее бывшего сожителя теперь напрочь отсутствовала хорошо знакомая ей забитость.
И все-таки невыразительным взгляд Мефодия тоже не был. Из глаз его струилось прямо-таки буддистское спокойствие и нескрываемое превосходство, чем-то напоминающее то, которое лежало на Раисином лице во время ее прошлого визита.
– Ты что, обкурился? – вместо приветствия спросила Раиса и, не дождавшись ответа, сделала самостоятельный вывод: – Значит, не врал тогда про марихуану…
– Хотите чаю? – поинтересовался Мефодий и снисходительно усмехнулся при виде того, как Раиса и Кирилл в растерянности изучают его новый непривычный облик.
Впрочем, растерянность эту с обоих тут же как ветром сдуло.
– Слушай, мы вроде с тобой договорились, что к лету ты найдешь себе другое жилье, – даже не поздоровавшись, перешел к делу Кирилл. – По-человечески попросили!..
– Он, похоже, нас недопонял! – тут же встряла Раиса. – Вот так, значит, Мефодий Петрович, уважаешь ты своего старшего брата!
– Я ведь вошел в твое бедственное положение два года назад, – продолжал Кирилл. – И ты теперь войди в наше. Нам нужны деньги – квартира продается. Сожалею, братик, но тебе в любом случае придется отсюда съехать…
