Михаил Парфенов - Наши павшие нас не оставят в беде. Со Второй Мировой – на Первую Звездную!
Глава 2
Как и следовало ожидать, мы с Вольфгангом попали в одну группу. Судя по словам нашего инструктора, из нас должны были сделать высококлассных пилотов современных боевых кораблей. Мы не возражали.
Последующие две недели были суровым испытанием на прочность. Мы, наверное, не сдюжили бы такого бешеного ритма, но нам постоянно давали стимулирующие витамины, после принятия которых поднималось настроение, улучшались мозговая деятельность и физическое самочувствие. По словам Вольфа, их в Люфтваффе тоже пичкали чем-то подобным, называемым «первитином», и ощущения после его приема были схожи. Он входил в «боевой рацион» летчиков и танкистов. Наш инструктор, услышав об этом, сказал, что первитин был наркотиком-психостимулятором, а современные препараты изготовлены по другому принципу и не несут вреда здоровью. Вольф возмутился, начал доказывать, что с наркотиками в германской армии было строго, за употребление опиума или кокаина в штрафбат можно было угодить. Напирал, что кофе на организм действует хуже и даже конфеты «Танковый шоколад» с начинкой из первитина выпускали для свободной продажи, врачи их детям рекомендовали, чтобы те учились лучше. Инструктор только посмеялся. Оказалось, что Министерство здравоохранения Германии вскоре запретило «Танковый шоколад», потому что любители наркотических конфет становились чрезвычайно агрессивными, да и количество самоубийств среди них и число совершенных ими преступлений приняли катастрофические масштабы. Но это случилось уже после того, как мы покинули тот мир, и Вольф, конечно, не мог об этом знать. Правда, как заметил инструктор, солдат Третьего рейха кормили этой наркотической бурдой до последних дней войны.
В жестком режиме мы осваивали технику будущего, управление катерами, изучали вооружение, современную тактику ведения боя и прочие премудрости. Спали по три-четыре часа в сутки, и то урывками, постоянно напряженно обучаясь. Инструктора нас гоняли до седьмого пота, стараясь скорее поставить в строй, и их можно было понять. Враг напирал, человечество каждый день сдавало чужакам свои позиции – как удалось выяснить, за прошедшие с нашего появления здесь дни было уничтожено еще несколько очагов сопротивления.
Зная плачевную ситуацию на Земле, мы выкладывались на все сто, ведь в конечном счете именно от таких, как мы, зависело, сохранится ли жизнь на планете или наш мир перейдет в распоряжение беспощадных четырехглазых монстров.
Я был удивлен, когда увидел один из аэропортов базы – подземный ангар с боевыми катерами. Помещение площадью в квадратный километр поражало своими размерами и походило на гигантский улей. Постоянно взлетали и садились сотни машин. На первый взгляд казалось, что тут царит полнейший беспорядок. Но это было не так.
Война не стихала. Я видел, как с боевого вылета возвращались помятые, испещренные попаданиями вражеских снарядов катера. Но спустя несколько часов эти же самые катера снова стояли в зоне запуска. Ремонт и техническое обслуживание осуществлялись автоматически с помощью хитроумных механизмов. Достаточно было загнать поврежденную технику в ремонтный отсек, и вскоре она выходила с конвейера словно новенькая, готовая к следующим схваткам. К тому же, как выяснилось, на базе имелись укрытые глубоко под землей заводы по производству оружия и боевых машин разного типа. А вот с пилотами дело обстояло куда хуже. Процент смертности среди них был очень высок. Однажды мы с Вольфом наблюдали, как приземлился изрешеченный вражеским огнем катер. Пилот был мертв, но машина самостоятельно на автомате дошла до базы и совершила посадку. Непостижимо!
Постепенно мы ближе знакомились с Российской базой. Чужаки пока не знали о ее существовании, несмотря на то что отсюда по ним наносились многочисленные удары. Это была не просто база, обслуживающая грандиозные военные аэродромы. Это был целый комплекс, гигантский подземный город, где можно жить и работать. Воображения не хватало, чтобы представить его размеры. Попытался изучить город по выданной мне голографической карте и ни черта не понял. Тут было множество уровней, туннелей, коридоров. Все это причудливо переплеталось, соединялось системой лифтов и лестниц и даже полноценных дорог.
Я сразу выразил опасение, что мы тут можем заблудиться и провести остаток дней в поисках выхода. Но Илья объяснил, что мы будем находиться исключительно на своем уровне, а доступ к остальным нам попросту запрещен. Почесав затылки, мы с Шульцем пришли к выводу, что мои опасения излишни и мы тут не пропадем. Тем более что на карте постоянно всплывали подсказки, где человек находится, и возможные варианты его дальнейшего движения к цели. Ну а «особо отличившимся тугодумам» (по беззлобному выражению нашего гида) всегда можно связаться с диспетчерами. Илья сперва называл их другим, незнакомым заковыристым словом, но, дабы не морочить нам и без того загруженные головы, решил в итоге остановиться на «диспетчерах». Получалось, что мы подстраивались под этот мир, а этот мир подстраивался под нас.
Особо нам повезло с инструктором по пилотированию. Им оказался тот самый парень, который управлял катером, доставившим нас из Мексики, и геройски прошедший выпавшие нам по пути тяжелейшие испытания. Медицина в будущем оказалась на высочайшем уровне: его подлатали буквально за день! Мы и поверить не могли, что возможно так быстро срастить переломанные ребра. Пилота звали Ежи, относился он к нам, как к старым друзьям, – в особенности к Вольфгангу, который совсем недавно таскал его, раненого, на себе по лесу.
Ежи весьма толково разъяснял нам управление катером, и мы легко усваивали материал в его изложении. Люди будущего достигли невероятных технических высот, создавая такие чудесные машины. Управление Ил-2 было сложным, а порой невыносимым. Даже подготовка «горбатого» к вылету представляла собой нешуточную процедуру. Для начала нужно было выслушать доклад механика о готовности самолета. После этого следовал внешний осмотр машины. Внимательно осматривался винт на наличие внешних повреждений, проверялись замки крышек нижних люков, накачка шасси, подвеска бомб, проводился осмотр элеронов и шарнирных соединений, хвостового оперения. И только после этого я залезал в кабину и начинал прогревать машину, что тоже требовало определенного времени и навыков.
Здесь же все было просто: каждое движение пальцев или кистей рук задействовало определенные функции машины. Со стороны пилот напоминал разговаривающего руками глухонемого, а в критических ситуациях – чрезвычайно эмоционального дирижера. После освоения базовых движений управлять катером легко смог бы и ребенок. Правда, без изысков и фигур высшего пилотажа.
Карты и прочая необходимая информация высвечивались на экране. Если пилот совершал опасные действия или давал неверные команды, «электронные мозги» катера засыпали его подсказками, а в случае надобности принимали управление на себя. Именно это поразило нас с Вольфом больше всего – катер мог передвигаться самостоятельно, без участия пилота! Достаточно задать время взлета и место посадки, и машина выполнит все действия автоматически. Пилот становился пассажиром, и основным делом для него в полете было не заскучать. Конечно, при условии что за ним не гонятся чужаки на «крабах». Раньше, в мирное время, как пояснил Ежи, именно так пилотировались гражданские и личные катера. Сделано это было не только для удобства, но и на случай непредвиденных обстоятельств. Например, прихватило у пилота сердце, информация об этом мгновенно обработается «электронными мозгами», и катер сам сменит курс, примчит бедолагу к ближайшей больнице.
С пушками тоже все оказалось предельно просто и понятно. Они сами ловили цель, высчитывая расстояние до выбранного объекта и траекторию полета, после чего производили выстрел. По словам Ежи, все земные летательные аппараты оборудованы системой «свой – чужой», которая «видит» вражеские машины, но не обращает внимания на свои. Чужих система уничтожает. Хотя, с горечью признался инструктор, у инопланетных тварей есть какая-то защита на кораблях, глушащая сигнал, и тогда приходится бить врага в ручном режиме.
Испытания на полигоне мы прошли успешно. Ежи контролировал наши действия и, в случае чего, мог сразу переводить управление катером на себя, но пока мы справлялись сами. Впечатления от первого полета были такими, будто я всю жизнь ездил на велосипеде с квадратными колесами, а тут мне вдруг поставили круглые. Вольфганг вообще часть полета провел с незакрывающимся ртом.
Конечно, дико уставали, но в наших глазах горел огонь, мы были полностью поглощены учебой, азарт захлестнул нас. После коротких перерывов на сон и еду стремились к своим катерам, пытаясь как можно быстрее постичь все нюансы его управления.
Естественно, мы учились работать в составе эскадрилий, но основной упор делался на звенья. Ведущими были гвардейцы из числа уже имеющих боевой опыт. Как правило, эскадрилья катеров состояла из шести машин. У чужаков – строго четыре. Но обычно, из-за нехватки машин, наши летали звеньями – ведущий и ведомый. Эскадрильями на задания вылетали крайне редко, только в случае серьезных операций.
