Илья Тё - Топот бессмертных
Закрывая ладошкой рот, чтобы не закричать (а может, от отвратительного запаха, источаемого грязной тушей), Белошапочка набрался мужества, прошел мимо дохлого кабана и склонился над герром Янсеном.
Фюрер лежал, безучастно сверля взглядом небо. Хрен его знает, видел ли он при этом космические спутники, дефилирующие по земной орбите, но космические спутники, насколько знал Белошапочка, точно не видели ни его, ни территорию распроклятой Зоны.
Это была реальная задница. Причем в отвратительном гетеросексуальном смысле. После смерти Янсена и большей части «старших» членов туристической группы Белошапочка ума не мог приложить, что делать. Сталкера-проводника почему-то он похоронил заочно, даже не удосужившись отыскать взглядом предполагаемый труп.
Подойдя к Мраку – тоже внимательно наблюдающему за дрейфующими спутниками, – педик попытался скинуть кабана или хотя бы подвинуть. Да куда там? С таким же успехом одному можно было упереться руками в скалу. От бесплодных попыток руки испачкались в теплой крови, которая сочилась из пулевых отверстий на волосатом боку секача. Пули у сталкера были бронебойные.
Белошапочка осторожно трогал пальчиком жесткую шкуру, когда в лесу послышалось эхо от грохота выстрелов. Стреляли из автомата. Где-то далеко Ёжик отстреливался от кабанихи. Затем выстрелы кончились, и за деревьями раздался еле слышный, но очень жалобный вопль. Вопль тут же затих – как лопнул. Вероятно, самка вепря растоптала Ёжику легкие.
Обхватив руками виски, Белошапочка тяжело задышал и принялся методично покачиваться. Вероятно, раздумывал, что ему предпринять. Наконец, приметив аптечку, лежащую рядом с одним из трупов, интурист снова подошел к Янсену и склонился над ним.
Старший группы выглядел как минимум бледно. Наступая на живописно разбросанные вокруг внутренние органы герра Янсена, Белошапочка присел, порылся в аптечке (половину содержимого которой не знал даже по названию) и, наконец, вытащил бутылочку с надписью по-русски «Нашатырный спирт». Откупорив содержимое, понюхал. Запах показался резким, знакомым. Вне всякого сомнения, догадался иностранец, у него в руках находился нашатырь.
После этого интурист поднес колбочку к носу шефа, ожидая реакции.
Ни фига не произошло.
Белошапочка поднес снова, приблизив колбочку вплотную к раздутой ноздре. Реакции снова не последовало.
Тихо подвывая и размазывая сопли, Белошапочка отшвырнул в сторону открытый пузырек и принялся щупать у шефа пульс. Как умел. Ни на руке, ни на шее, естественно, пульс не прощупывался. Положив руку, а затем и приложившись ухом к груди, турист попытался расслышать стук сердца, дыхание и вообще любые признаки жизни.
Несколько минут стараний не выявили ничего.
Тогда, приложив грязные ладошки к лицу, Белошапочка зарыдал навзрыд.
Именно этот рев, как ни странно, привел в себя сталкера.
* * *Когда к Аспирину вернулись чувства, он проклял все на свете. Кабаны проскакали мимо, но бдение в холодной траве после избиения радости не прибавляло. Тело болело дико. Господа интуристы лупили его качественно. В полной мере это ощутилось только сейчас. Полноценно открылся только один глаз. Второй заплыл, да так смачно, что веко казалось пудовой гирей. Склеенный сукровицей рот удалось разлепить не сразу. Губы-оладушки стали непослушными и неповоротливыми. Язык, отлипнув от нёба, нащупал осколки зубов. Пытаясь встать, сталкер заворочался. Тут же кольнула боль и вырвалась стоном сквозь зубы.
Белошапочка обернулся на посторонний звук. Рассмотрев за кустами грязное нечто в камуфляже, интурист обрадованно подскочил. Неужели он не один?
Подлетев к едва дышащему проводнику, Белошапочка несколько мгновений пытался сообразить, чем помочь. Увидев флягу, вывалившуюся из рюкзака сталкера, решил дать пострадавшему воды. Схватил флягу, отвинтил крышку, приложил к губам «русского».
Едва открытые глаза Аспирина чуть не вылезли из орбит! Подавившись первым глотком, сталкер закашлялся, зато пришел в себя и принялся материть реаниматора. Принюхавшись к содержимому фляги, Белошапочка догадался, в чем дело. Оказалось, фляга была сталкеровская, и наполняли ее спиртом.
Осознав ошибку, Белошапочка снова метнулся, притащил свою личную фляжку и, помогая сталкеру присесть, помог напиться. Теперь уже гарантированно – водой. Каково же было его удивление, когда проводник, оторвавшись от воды, вновь показал на старую флягу и знаками велел ее принести. Белошапочка послушно принес. Аспирин, который только что крыл интуриста последними словами за «косяк» с жаждоутолителем, смачно приложился к спирту и сделал пару огромных глотков, дергая кадыком.
Жидкость обожгла глотку и скользнула вниз, одаряя внутренности теплом.
– Ну, Белёк, песец! – задыхаясь, прошептал сталкер, оторвавшись от горлышка. – Суки вы, конечно. Но тебе спасибо, оживил.
Белошапочка, неожиданно превратившийся в «Белька», туповато кивнул, то ли говоря «пожалуйста», то ли принимая новую кличку.
Аспирин ткнул пальцем на аптечку. Белёк притащил, открыл, подал пачки с бинтами, потом (по очереди) подал марлю, зеленку, упаковки таблеток. Создавалось стойкое ощущение, что он хочет помочь сразу всем содержимым аптечки и не понимает, что представляет собой тот или иной предмет.
Аспирин молча смотрел, как Белошапочка возится с аптечкой, наконец принял от интуриста бинт, намочил спиртом и принялся протирать ссадины и ушибы. Начал с левой скулы. Что и говорить, отпиндошили его славно. Ёжик, мудак, достал в рожу, а Янсен, душка, вообще ботинками по корпусу настучал. Каждый подкованный ботинок что бита со свинцом – тяжкий. Вот-те и интуристы. Аспирин подозрительно скосил глаза на Белька. Хорошо хоть в живых остался самый безобидный. Сталкер просто не представлял, что стал бы делать, если бы Белёк (кажется, раньше звал его Белошапочкой) оказался агрессивным. Аспирин бы тогда его точно замочил, без раздумий. А впрочем, он Малину, кажись, и так замочил. Ну и хрен с ними, сами напросились.
Играть в доктора мешало головокружение, но мир постепенно обретал стойкие формы. Это не значило, что боль утихала. Он просто к ней привыкал. Самое отвратительное состояло в следующем: чтобы добраться до ребер, требовалось снять одежду, а сил на это не осталось. Белёк тем временем притащил зеркало. Сталкер важно взял его, посмотрел. После этого лес услышал все, что сталкер думал о туристах и их путешествии в Зону. Но мысли Аспирин излагал шепотом – ребра давали о себе знать.
– Вот это, блин, красавец! – закончил ругаться Аспирин, отбросил зеркало и принялся еще тщательнее оттирать грязь с рожи.
В это мгновение интурист вновь замаячил рядом с каким-то предметом. Подняв глаза, сталкер обомлел. Безобидный на первый взгляд «спаситель» стоял перед ним с пушкой Мрака, гребаным «Орлом пустыни», зажатым в худощавых ладошках.
«Ну вот, ща добьет», – удивительно спокойно подумал Аспирин и прикрыл глаза. Но вместо выстрела Белёк неожиданно что-то промямлил. Аспирин поднял веко (второе не поднималось) и с удивлением понял, что импортный подросток всего лишь протягивает ему пистолет рукоятью вперед.
Ну да, прикинул Аспирин, должен же кто-то защищать долбаного педика в диком-диком лесу, где много страшных-страшных мутантов.
Решив не строить из себя курсистку, Аспирин взял волыну без уговоров. Палец автоматически щелкнул предохранителем, а левая рука передернула затвор, вгоняя патрон в ствол.
«Ну вот, а ща я его добью», – меланхолично прикинул Аспирин. Он уже хотел поднять ствол и шлепнуть Белька, не вставая с места, как вдруг его что-то остановило. Белёк смотрел на сталкера наивно широкими глазами, явно не ожидая грязного мочилова. Горестно матюгнувшись, Аспирин тяжело вздохнул и убрал волыну за пояс.
«Не судьба, – подумал сталкер горько, – или, напротив, судьба? Я с педиком вдвоем в лесу ночью. Романтика, блин».
Белошапочка, даже не врубившись, как его пронесло (не в физиологическом смысле этого выражения), принялся опять что-то мямлить. Возможно, подумал Аспирин, интурист объяснял свое присутствие в группе. Что он лично вовсе не собирался мочить герра Аспирина и вообще был против. Возможно.
Но не все ли равно?
Лопотание единственного оставшегося в живых товарища значило для сталкера не больше, чем карканье воронья над головой. Пернатые поклонники мертвечины носились над лесом, явно привлеченные трупами интуристов. «Скоро, блин, и зверье соберется, – многомудро заключил сталкер, – надо вставать и валить отсюда на фиг. Где все эти придурки? Неужели действительно мы вдвоем с Бельком выжили?»
Судя по тому, что Аспирин мог лицезреть вокруг из положения сидя, картина была безрадостная: недалеко от него валялся мертвый Янсен, чуть дальше – мертвый Мрак, еще дальше – мертвый Малина, мертвый Студент и так далее. Остальные, походу, разбежались от секачей или находились вне зоны видимости. Их с Бельком вепри не тронули по понятным причинам: Аспирин прятался в кустах, а Бельку, судя по всему, повезло вследствие тупости. Парень стоял на краю поляны во весь рост, но при этом не двигался, поскольку пребывал в шоке. Смерть соответственно проскакала на копытцах мимо.
