Александр Конторович - СМЕРШ «попаданцев». «Зачистка» истории
Не знаю, с какого бодуна, но часть революционных пролетариев, спасенных мной от буржуазного геноцида, почему-то решила, что в столице случился роялистский переворот!.. Но это бы ладно — с кем не бывает?.. Но эти ребята оказались настоящими чистыми… патриотами. То есть санкюлотами. Дубовыми. Потому что не придумали ничего лучше, как лишить роялистов смысла их действий.
Короля то есть. Каковой — к немалому, кстати, моему удивлению (ну ничего ж подобного из школьного курса истории не помню!) — по крайней мере формально, здесь присутствует. Поскольку таковым официально имел право стать — и был провозглашен! — сразу же после казни Людовика XVI его малолетний сын. Так что в юридическом смысле практически ничего не поменялось, разве что к имени нового Людовика в номере добавилась еще одна палочка, а сопливый пацан — ему как раз в марте только исполнилось десять, из которых три он провел в тюрьме — пугалом на знамени роялистов, именем которого проливались реки крови с обеих противоборствующих сторон…
Так вот — этой-то ценности и додумались лишить мятежников (меня, то есть, видимо) непримиримые республиканцы. (Знать бы еще — на кой ляд мне этот король сдался?) Горячие парижские парни, да… Точнее — они зачем-то решили вывезти семнадцатого по порядковому номеру Людовика из Парижа и спрятать от врагов Республики. С каковой целью вломились в Тампль, где мальчишка содержался (это, кстати, тоже было не так-то просто сделать — вломиться, но они как-то умудрились под общий переполох) немалым числом. Не менее батальона. И очень даже возможно, затея эта ихняя вполне бы удалась. Да на ту беду мимо как раз проходили, уныло переживая поражение, Национальные гвардейцы из центральных секций, размышляя над судьбой своей скорбной… И тоже немалым числом. Как бы не полком. И кто-то сообразил, что происходит что-то не то…
В результате — дурдом, да и только — полк разгромленных карателей осадил в Тампле батальон патриотов-санкюлотов и требовал сдаться. А запершиеся в замке беззаветные революционеры кричали со стены, что убьют короля прямо на стене на фиг, если от них не отстанут — голову отрубят. Не привыкать! А то, что он еще щенок — так это никого не волнует. Поскольку король — всегда король! Патриа или муэртэ, понимаешь! Свобода или смерть!
И требовали, стало быть, прекращения боевых действий, остановки роста цен, подвоза хлеба, а также освобождения патриотов и Конституции 1793 года… Ну — стандартный, в общем (мной уже выученный наизусть), набор требований политических террористов в приложении к текущему моменту истории.
Когда я туда прискакал — веселуха была в самом разгаре. Впрочем, хвала Илуватару, до пушечной пальбы все же не дошло. Но только потому, что пушек не было. Тампль давно использовался в качестве тюрьмы и нормального вооружения просто не имел. А у гвардейцев с собой были только пара легких полковых хлопушек, ни на что реальное не пригодных. Стороны стояли на своих позициях — одни на стенах, другие под стенами — и материли друг дружку. Правда, сопровождая перебранку отдельными малоприцельными выстрелами. Безрезультатными… Почти.
3
— Есть готовиться к штурму, гражданин генерал!
Полковник — целый полковник, ептыть! — Национальной гвардии, командовавший этим бедолажным полком, понимал в происходящем не больше, чем те дураки, что засели в замке. Но в отличие от осажденных у него не было стен, чтобы хоть немного прикрыться от рассвирепевшего Наполеона. Потому он — полковник, а не Наполеон! — хотя и сохранял на лице выражение мучительного раздумья («Да чо тут происходит, блин?!»), тем не менее счел за благо выполнять приказы невесть откуда свалившегося генерала с бешеными глазами.
И правильно, кстати, сделал! Потому что не только Наполеон, у которого пунктик насчет непричинения вреда детям, но и я тоже вышел из себя от произошедшего. Потому как дурацкий инцидент, приключившийся в самый неподходящий момент, следовало задавить в зародыше. Пока он еще чайник и не вырос в паровоз…
Проблема состояла только в том, что такую крепость как Тампль нахрапом не возьмешь. Это даже я — попаданец из «Светлого Будущего», понимал. Каменная громада центральной башни, где засели эти истинные, блин, патриоты своей родины, высотой в сорок пять метров (полтораста футов) — с приличную современную «высотку» габаритами и такая же вычурная — вздымалась как несокрушимый утес, о подножие которого без вреда способен был разбиться любой штурм. А памятью Наполеона я знал, что толщина стен этой цитадели составляла восемь метров (восемь! Кто не в курсе — в Кремле стены максимум пять-шесть метров «всего»). Так что без тяжелой артиллерии с ним и связываться было нечего. Правда, тяжелая артиллерия у меня была. И я даже не настолько потерял голову, чтобы забыть отправить приказ о вызове батареи гаубиц… Но даже с артподдержкой канитель грозила затянуться надолго, а я чувствовал, что времени у меня совсем не вагон. Потому действовать нужно было максимально быстро. И — главное! — эффективно. Вот только как? Пробить стену головой?
Хотя некоторая возможность у меня имелась… Подсказанная все той же памятью Наполеона. И наложившаяся на опыт из будущего. А так же на результат только что проведенной блестящей операции по захвату Парижа… Каковую сейчас грозила сорвать группа ненормальных революционеров! Перед которыми, кстати сказать, не стоило показывать, что осаждающие растерялись или не знают что делать… Потому я и распорядился начать подготовку к штурму. И чем демонстративнее — тем лучше. По каковому плану — командир полка, по-моему, его совершенно не понял — национальные гвардейцы, стимулируемые матом сержантов, с лицами, выражением весьма схожими со своим полковником (ну кто такие «национальные гвардейцы»? — сборище горожан, самодовольно нацепивших на себя расшитые мундиры и решивших по такому поводу, что представляют из себя настоящую армию… Индюки надутые), уже разбирали хозяйственные постройки на внутреннем дворе замка с целью добычи материала для изготовления штурмовых лестниц и мантелетов. За каковой деятельностью со вполне закономерным интересом наблюдали со стен и из зарешеченных бойниц донжона…
Только это, понятное дело, ни на шаг не приближало нас к необходимому результату. А представляло собой не более чем фон эстрады, на которой предстояло сейчас развернуться основному действу с вашим покорным слугой в главной роли. Ария, так сказать, Наполеона. (Хотя вообще-то моя. Но я не самолюбив. Пусть все реципиенту достанется, ага…) Или буквально, предвыборная речь Бонапарта перед парижским электоратом в момент решающего тура голосования на должность мэра столицы… Тьфу — опять меня понесло перед рискованным действием!.. Мандраж, блин…
Но куда деваться — я-то не Наполеон! И к риску получить пулю в лоб пока что не успел привыкнуть…
4
— Так! — изрек я, закончив отдавать все свои «гениальные» распоряжения о подготовке к штурму и вызове артиллерии. — А теперь я хочу с ними поговорить!
— Гражданин генерал!.. — Мюрат моментально оказался со своим конем впереди Буцефала, развернувшись боком. — Это опасно!..
Но мне хватило только один раз зыркнуть. К счастью… Дорога освободилась. А в руках у меня, даже не знаю откуда, объявился переговорный рупор. Ну — известная многим по фильмам штука: на кораблях их используют, чтобы, приложив ко рту, отдавать команды. Оказывается, они и тогда уже существовали. А вот изобретены были — сто лет назад в Англии. Неким Морлендом, занимавшимся наукой при дворе короля Карла II. (А при Кромвеле руководившим аж секретной разведывательной службой. «Сикрет Сервис» то есть, блин… Хотя Наполеон такого названия и не помнит… Вот же неисповедимы пути господни!.. Буквально: «Судьба играет человеком!» Ага: «А человек играет на трубе!») Это Наполеон где-то вычитал, библиофил. Я вот ничего такого отродясь нигде не встречал… А того интересней, что у этой штуки имелось и собственное название! «Стенторофоническая труба». Офигеть, не встать!.. И не как-нибудь, а в честь персонажа гомеровской «Илиады». Некоего Стентора, героя с необычайно зычным голосом. Блин, чего только не узнаешь, будучи попаданцем в прошлое!.. Ну где бы я еще что-то подобное услышал? Но если подумать — то как еще разговаривать с людьми, стоящими на пятьдесят метров выше тебя? Руками маячить? Или глотку надсаживать? Логично…
Я слез с лошади и быстрым шагом направился под стену башни. В зону эффективного обстрела. (Чего меня мандражить и начало… Ну да ладно — не первый раз, прорвемся…) Из-за крепостных зубцов, высунувшись, народ следил с интересом за моим «подходом к снаряду».
Прикинув, что прошагал достаточно, я остановился. Прижал жестяной мегафон ко рту и крикнул:
— Кто там у вас за главного?!
После некоторой паузы между зубцами, ухватившись рукой за камень, высунулась какая-то личность весьма романтической наружности: с развевающимися волосами закоренелого якобинца и зажатым в руке пистолетом, который он держал в манере, больше подошедшей бы дирижерской палочке. Лицо у личности было мужественно-неприветливое.
