Андрей Круз - Двери во Тьме

— Не было. Кстати, а ты чего не захотел сам посмотреть, куда они ушли?

Вопрос хоть и был с подковыркой, и в шутку задан, но ответил я на него вполне даже серьезно:

— А может, из этого ящика куда-нибудь вообще между слоями выкидывает? Типа будет у тебя вечная жизнь, и вокруг вечная Тьма. Оно мне надо? Кстати, катерок показался. Заглянем?

— Да уж заглянем, куда мы денемся, — вздохнул Иван, поднимаясь на ноги и застегивая куртку. — Федь, давай к берегу — поглядим, кто там и для чего пришвартовался.

— Без базара.

На катере, в тесноватом грузовом трюме, что расположился под люком на корме, нашелся набор добротных деревянных щитов в металлической окантовке, то есть еще один «темный ящик» вроде того, в котором мы нашли труп на острове.

— Ты гля, этот Серых с бандой тут вообще обжился, целый флот завел и все такое. А чего ящик так бросили?

— Похоже, что не понадобился уже, — сказал Иван. — Одного хватило, а этот запасным был. Ладно, пошаримся, — уже приказал он.

Федька к приказу отнесся легко, сказав:

— Вы пока шарьтесь, а я движок посмотрю. Нравится мне это корыто — может, и заведется.

Иван сокрушенно покачал головой, но ничего не сказал на этот счет. А я решил, что Федька прав: катерок-то солидный, такой и самому, глядишь, пригодился бы. Тут ведь вовсе не жадность, а голый расчет — река оказалась самым настоящим безопасным проходом во Тьму. И Серых, если это был он, ушел, если, конечно, ушел, с острова посреди реки, под этой самой Тьмой. Вывод: полезно иметь что-то такое, на чем можно заново войти в Тьму и, например, привезти на остров еще один ящик.

Нет, в частную собственность его никто не отдаст, это ежу понятно, но вот хотя бы на группу такой взять… и это реально, как мне кажется.

Обыск опять ничего интересного не дал. Еще инструменты, на этот раз в фанерном ящике с ручкой для переноски, миски, кружки, все чисто вымытое, пачка чаю, банка с сахаром. Фанерка с зажимом и карандашик при ней, но ни одного листа бумаги. Зато сам катер понравился, потому как это был уже не катер, а целый пароходик. Большой кубрик с койками-диванами вдоль стен, большой стол, камбуз, просторная ходовая рубка, грузовой трюм, куда, если верить нанесенным по трафаретам цифрам, можно было упаковать аж три тонны груза, лебедки на носу и корме.

— Буксир это, кроме всего, — пояснил Федька, увидев, как я разглядываю неожиданно мощные лебедки с толстыми тросами. — Можем торговлишкой заняться, если зажать получится. Вань, получится? Партнером возьмем.

Иван буквально застонал, повернувшись к Федьке:

— Ты вообще как, в своем уме?

— Да ладно, ладно, все равно зажлобитесь, — завершил свою мысль Федька. — Хоть на группу оставьте корыто — придется ведь еще плавать, рупь за сто.

Путешествие закончилось немного неуклюже. Порт уже опустел — удалось лишь до дежурного докричаться, а тот позвонил мне домой, точнее — коменданту, чтобы он Настю предупредил, ну и Иван на Ферму дал знать, что все в порядке. А ночевали мы уже опять на борту, все втроем набившись в кубрик «Вани-комсомольца» и перетащив туда запас угля и дров с малого катера. Нормально на самом деле время провели — добили Иванову флягу, а еще поллитровка спирта у Федьки нашлась, так что мы его разбавили и под паек уговорили. «Уговорили» именно потому, что почти до самого утра не спали — трепались больше, причем не о деле, а так, то о прошлой жизни, то о нынешней, то просто песни орали. Похоже, что у нас так себя отходняк проявил после поездки под Тьму.

С утра Степаныч торжественно подогнал рычащий мотором «шевролет», гостеприимно распахнул дверь в салон, но мы покинули порт только после того, как сдали трофейного «Ваню-комсомольца» под охрану лично Пашкину. На этот раз, кстати, Пашкин сам принюхивался к нам, после чего заключил:

— До утра пили, что ли?

— А что, нельзя? — вроде как удивился Федька.

— Не, я чего, против? — даже возмутился Пашкин. — Наоборот подумал, что мужики умные, к ночи вернулись, бабам знать дали, что все в порядке, а домой ехать не моги. И законно на грудь приняли. Уважаю, уважаю, — дважды повторил он с явным оттенком зависти к таким нашим способностям.

За руль нашего «отдельского» транспорта уселся Федька и погнал канадскую машину по лужам. Дождь возобновился, кстати, сразу, как только от Тьмы отошли подальше. Все тот же мерзкий, мелкий, противный, с ветром-«мордотыком». По дороге завернули к моему дому. Я забежал в квартиру, расцеловал еще сонную Настю, сказал, что со мной все в порядке, и вообще все прошло отлично, после чего понесся по лестнице вниз, прыгая через ступеньку. А потом уже мы рванули на Ферму.

Прямо с КПП нас направили к Милославскому, где мы его нашли пребывающим в явном нетерпении и заметном возбуждении — таком, что он даже сидеть не мог, а мерил шагами пол, расхаживая по кабинету. Но все же он дождался, пока секретарша принесет всем чаю, после чего взялся за расспросы. Сперва сам, потом позвал еще какого-то Борисенко, с которым вообще всю душу вымотали, по двадцать раз обсасывая каждую подробность. Разговор затянулся до обеда, на который мы пошли вместе с ним и были усажены за начальственный стол, а потом опять был кабинет и вновь расспросы, по сути сводящиеся к одному: «Они там точно ушли?»

— Точно, — сказал я, когда этот вопрос был сформулирован конкретно и вслух и адресован мне.

Милославский кивнул, вздохнул, что-то записал в наполовину заполненный блокнот, спросил то же самое у Федьки, после чего нас двоих попросили удалиться и не вмешиваться в разговор людей с большими допусками. Хоть и интересно было бы послушать, но не судьба. Пришлось попрощаться и уйти.

— Как думаешь, Иван катер выбьет? — спросил Федька о самом для него важном, после того как мы добрались до тесной комнатушки отдела и взялись за привычное чаепитие.

— Не знаю, надеюсь, — пожал я плечами.

Неплохо было бы, неплохо. Пусть даже «темный ящик» так в трюме и остается — кто знает, где его собрать доведется? Нет, теперь уже точно по реке шляться придется: должны отдать.

Интересно вот что: например, Серых догадался поставить ящик под Тьмой. И там образовался очередной портал. А куда он ведет? Как проверить? Или каждого вошедшего несет прямо в его слой? Типа закройся мы там с Федькой вдвоем — и каждый из нас вдруг окажется в своем слое реальности? Может так быть? Или все же туда попадем, куда и Серых? Или вообще никуда?

Кстати, я сюда перенесся вместе с сараем. А ящик остался на месте. А вот Федька оказался совсем в другом помещении, зато заодно со шкафом, в котором копался. То есть опять никакой четкой закономерности.