Роман Злотников - Элита элит

Камень вошел часовому, стоящему ко мне спиной, под каску, раздробив затылок. От удара его бросило вперед, он упал на своего приятеля и начал съезжать по нему на землю. Как только его каска опустилась на несколько сантиметров, открывая переносицу оторопевшего напарника, я метнул второй камень, который раздробил переносицу второму и вошел ему в мозг. Солдата отбросило на штабель ящиков, укрытый брезентом, и он также не рухнул, а сполз на землю, почти не наделав шума. Я замер, прислушиваясь. Почти не значит совсем… Но все вокруг было тихо. Шум частично экранировал пакгауз, а то, что все-таки донеслось, похоже, было расценено как допустимо-обыденное. Ну мало ли — задел ящик сапогом или чиркнул по воротам прикладом.

Я поднял руку, вызывая к себе Кабана. Я специально взял его с собой. Во-первых, в нем читались некая лихость, кураж, так что можно было надеяться, в критический момент он скорее выматерится, а не оцепенеет. Ну и, во-вторых, похоже, он был из адреналиновых наркоманов, а значит, надо создать в его мозгу психологическую сцепку по поводу того, что вместе со мной куда круче, чем против меня. И более преданного подчиненного у меня не будет.

До пакгауза Кабан добрался, когда я уже вскрыл примитивный замок и осторожно приотворил ворота. Заметив, что они уже открыты, Кабан возбужденно оскалился.

— Сами справились, товарищ командир, — возбужденно прошипел он мне в ухо, — а я думал, шо вы меня захватили, шоб я вам замочек вскрыл.

— Да что тут вскрывать, — усмехнулся я, — лучше створку подержи. Тут петли очень скрипучие.

— Ага, — закивал он, хватаясь за створку, — не волнуйтесь, все будет чики-чики!

Я проскользнул внутрь.

Гранаты были упакованы в деревянные ящики отдельно от запалов, лежащих в тех же ящиках — завернутыми в промасленную бумагу. Я быстро свинтил дюжину лимонок и рассовал их по карманам. На первое время хватит. Кабан ждал меня у ворот, крепко держа створку. Я выскользнул наружу и кивнул ему, веля осторожно прикрыть створку.

Следующий этап был наиболее важным. Стоило одному бойцу промазать по своей цели, и мы с Кабаном получили бы огневую точку в своем тылу. Стоило нам спугнуть часовых раньше, чем их сняли бы наши соратники, и мы получили бы несколько таких точек. Стоило нам не успеть нейтрализовать дежурного пулеметчика или провозиться с ним, и мы получим против себя десятки проснувшихся вооруженных людей, оставаясь сами вооруженными только ТТ и наганом да дюжиной лимонок. Свой «дегтярь», чтобы не мешался, я оставил с той стороны забора.

— Значит так, — притянув к себе ухо Кабана, начал я, — твоя задача — пулеметчик. Как только его снимешь, ныряй вниз, за броню. Я начну работать гранатами. И будь внимательнее! В бронетранспортере вполне может оказаться еще кто-то. Так что, снимешь пулеметчика — не расслабляйся.

— Будь спок, командир, — прошептал в ответ Кабан. Его глаза лихорадочно блестели, а руки возбужденно стискивали револьвер.

И мы двинулись вперед.

Кабан не подвел. Он двигался, конечно, не так тихо как я, но вполне приемлемо. Только на самом подходе к БТРу его занесло на усыпанную гравием дорожку, и один из часовых, насторожившись, двинулся в нашу сторону. Но было уже поздно. Я положил Кабану руку на плечо и тихонько толкнул его. Он зло ощерился и с резким выдохом выметнулся из-за угла здания караула, одним движением взлетев на борт бронетранспортера. Дежурный пулеметчик в последний момент что-то почувствовал и заполошно дернулся, но Кабан взревел:

— Куда, сука? — засветил ему в висок рукояткой нагана, и немец опрокинулся назад.

Похоже, в БТРе действительно был кто-то еще, потому что Кабан вдруг опустил руку и несколько раз выстрелил внутрь коробчатого корпуса. Одновременно с ним и чуть раньше затрещали выстрелы остальных. Я повел глазами, контролируя ситуацию. Попали все. Но двое часовых были только ранены. Один валялся на песке, зажав руками простреленное горло, а вот второй полз, держась за бок и подволакивая за собой винтовку. Этот мог оказаться опасен. При таком соотношении сил даже пара удачных выстрелов может опрокинуть чашу удачи. Но волновался я зря. По ползущему тут же грянуло еще два выстрела. Что ж, пора и мне вступать. Пока мои глаза шарили по сторонам, руки уже вывалили из карманов лимонки и начали быстро разгибать усики фиксаторов предохранительных рычагов, которые, как я теперь знал, назывались «чека».

— А-а-а, сука! — послышался сверху прямо-таки полный восторга рев Кабана, почти мгновенно заглушённый длинной очередью из пулемета.

Нет, он точно адреналиновый наркоман. Но так он мне всю обедню сорвет.

— Кабан — вниз! — рявкнул я, одновременно с легким оттягом перебрасывая через корпус бронетранспортера первые две гранаты. Похоже, все-таки мой авторитет уже стал для Кабана достаточно веским, потому что он тут же нырнул под броню. А я метнул следующую пару, покрывая гранатами площадь, занятую спящими на улице солдатами в квадратно-гнездовом порядке.

Взрыв, взрыв, взрыв…

Бронетранспортер закачало, а по его броне дождем забарабанили осколки. Я продолжал методично метать гранаты. Восемь на бивуак, остальные четыре были предназначены для караульного помещения, у которого из-за жары оказались настежь распахнуты и металлические ставни, и сами окна. Да и чего было бояться при столь многочисленной охране?..

Но я успел зашвырнуть внутрь только две. В наиболее сложные для броска дальние окна, чьи проемы перекрывал корпус бронетранспортера. Для того чтобы попасть в самое дальнее, пришлось воспользоваться рикошетом. В десяти шагах с той стороны бронетранспортера стояло дерево, от удара о которое граната влетела в окно. Иначе попасть в окно не получалось никак, а подгадать подрыв к тому моменту, как граната падала мимо окна, с таким типом взрывателя не было никакой возможности, замедление было слишком нестабильным…

Когда же я протянул руку за последней парой, из ближайшего окна в меня выстрелили. Я впрыгнул в состояние вьюги, качнулся в сторону и рывком выдернул ТТ из заранее расстегнутой кобуры. Патрон был уже дослан в патронник, но механизма самовзвода на этой модели не было, так что пока я взводил курок, мне пришлось качнуться обратно, уходя от еще одной пули. А потом я вогнал свою пулю стрелявшему в правый глаз, после чего левой рукой отправил две последние гранаты в два оставшихся окна.

Сразу после взрывов я крикнул:

— Кабан, работай! — и тут же из нижней стойки нырнул в окно, развороченное взрывом, держа ТТ наготове.

В караульном помещении живых не было. Все-таки эти «лимонки» не такие уж и плохие штучки. Хотя до «Граве марк VII» им, конечно, далеко. Снаружи молотил пулемет Кабана, я быстро проскользнул по длинному коридору, протянувшемуся из конца в конец караульного помещения, и, выпрыгнув из дальнего окна, завернул за угол.