Магос: Архивы Грегора Эйзенхорна - Дэн Абнетт
Уполномоченный Зелвин, прослуживший на своем посту еще шестьдесят пять лет, сохранил один из орочьих тесаков и повесил его на стену в своем кабинете, с огромным удовольствием рассказывая посетителям, что это его кровь засохла на зазубренном лезвии.
Утром в день моего отъезда он пришел меня проводить.
— Надеюсь, мы больше никогда не увидимся, инквизитор, — сказал он, пожимая мне руку.
— Я тоже, — кивнул я.
Я вернулся на Плацдарм через перевал у Кулбреха. Все такой же недовольный экипаж «Кентавра» из местного ополчения ждал меня. Они не обрадовались встрече, в отличие от меня. Гогот постепенно затихал. Очень скоро у меня появится возможность покинуть Игникс.
Гогот затихал, но явно хотел посмеяться последним. Много лет спустя, на закате моей жизни, этот смех вернется и будет преследовать меня. Но все это произошло в — э-э… — 223 году М41, когда я едва приступил к самостоятельной работе.
Боевые потери
Руку я потерял на Саметере. И вот история о том, как это произошло. На тринадцатый день сагиттара (по местному календарю), за трое суток до солнцестояния в средневысотном округе города Урбитана, бродячий проповедник Ласло Момбрил был обнаружен беспомощно плетущимся без глаз, языка, носа и обеих рук по плоской крыше заброшенного кожевенного завода.
Урбитан — второй по величине город Саметера, пришедшей в упадок агрохимической планеты Геликанского субсектора, и нет ничего удивительного в зверских преступлениях и озлобленности, вызываемых разрухой и нищетой в его перенаселенных кварталах. Но этот акт варварства выбивался из ряда вон по двум причинам.
Во-первых, он был не проявлением ненависти или насилия на почве пьянства, а хладнокровным членовредительством, фактически ритуальным нанесением увечий.
Во-вторых, это было уже четвертое подобное преступление за месяц.
Я пребывал на Саметере уже около трех недель, занимаясь по поручению верховного инквизитора Роркена расследованием связи между местной торговой федерацией и сепаратистским движением с Гесперуса. На поверку оказалось, что их ничто не связывает, — упадок экономики Урбитана вынуждал федерацию вести дела с нечистыми на руку владельцами кораблей, и весь корень проблем таился на Гесперусе. Я решил, что таким образом верховный инквизитор пытается помочь мне вернуться к активной работе после долгого и сложного дела о Некротехе.
По имперскому календарю был уже конец 241.М41. Для меня только-только завершился многомесячный период назначенных самому себе восстановительных процедур, медитации и учебы на Трациане Примарис. Глаза демонхоста Черубаэля иногда все еще будили меня по ночам, а шрамы, причиненные пытками садиста Горгона Лока, остались навсегда. Его струзианский нейронный бич повредил мне нервную систему и парализовал лицо.
Так что улыбаться я теперь не смогу до конца жизни. Но боевые раны, полученные на КСХ-1288 и 56-Изар, исцелились, и мне не терпелось вернуться к работе.
Меня вполне устраивало это простое задание на Саметере, так что я взял быка за рога и провел расследование стремительно и эффективно. Но, когда я уже собирался отбыть, представители Муниторума неожиданно попросили меня об аудиенции.
Вместе со своими помощниками я снимал апартаменты в «Урбитан Экцельсиор» — несколько обветшавшем, но все еще приличном заведении в одном из высотных районов города. Бронированные круглые окна, затемненные копотью, открывали вид на грязно-серые башни города, позволяя разглядеть даже соленые воды отравленного залива в двадцати километрах от нас. Орнитоптеры и бипланы сновали между массивными городскими строениями, а бегущие огни грузовых лифтеров и трансорбитальных кораблей мерцали в смоге, уплывая по направлению к космодрому. На перешейке, проступая сквозь дымку желтоватого застойного воздуха, прометиумные вышки отрыгивали коричневый дым в вечные сумерки.
— Они уже здесь, — произнесла Биквин, входя в гостиную.
Вняв моим увещеваниям о том, что мы должны произвести впечатление сдержанной, но мощной силы, она надела строгое платье из голубого дамаска и шелковую пашмину. Сам я был в костюме из мягкой черной льняной ткани, жилете серого бархата и доходящем до бедер черном кожаном плаще.
— Вам понадобится помощь? — спросил Мидас Бетанкор, мой пилот и товарищ.
Я покачал головой:
— У меня нет желания здесь задерживаться. Необходимо только проявить вежливость. Отправляйся пока на космодром и подготовь катер к отлету.
Он кивнул и удалился. Биквин пригласила посетителей войти. Я чувствовал, что должен продемонстрировать учтивость, поскольку мне решил нанести визит сам Эскин Гансаард, министр безопасности Урбитана. Его громоздкое тело, облаченное в двубортный коричневый китель, странно контрастировало с тонкими чертами лица, казавшегося мальчишеским. Эскина сопровождали низенькая и коренастая, но привлекательная, черноволосая женщина с короткой стрижкой и в темно-синем комбинезоне и двое телохранителей в серой униформе с армированными вставками.
Я умышленно сел в кресло перед тем, как Биквин пригласила гостей, чтобы затем неторопливо и уважительно подняться им навстречу Мне хотелось сразу развеять их сомнения в том, кто здесь главный.
— Министр Гансаард, — сказал я, пожимая его руку. — Я инквизитор Грегор Эйзенхорн, Ордо Ксенос. А это мои помощники: Елизавета Биквин, судебный исполнитель Годвин Фишиг и научный сотрудник Убер Эмос. Чем могу вам служить?
— У меня нет никакого желания впустую отнимать ваше время, инквизитор, — ответил министр, явно нервничая в моем присутствии. Отлично, именно на это я и рассчитывал. — До моего сведения довели одно дело, которое, как я понимаю, оказалось вне компетенции городских арбитров. Откровенно говоря, оно отдает влиянием варпа и взывает к вниманию Инквизиции.
Он был прямолинеен. Это впечатлило меня. Кроме того, он очень старался все сделать правильно. Однако я все еще полагал, что его дело окажется такой же пустышкой, как и разбирательство с торговой федерацией, — обычное преступление локального масштаба, требующее только того, чтобы я кивнул и позволил закрыть дело. По моему опыту, люди вроде Гансаарда часто проявляют чрезмерную осторожность.
— За последний месяц в городе произошли четыре убийства, которые, на наш взгляд, связаны друг с другом. Они объединены признаком ритуальности насильственных действий. Я нуждаюсь в вашем
