Закон МКАД - Силлов Дмитрий Олегович sillov
Видно, что обезьяны где-то подковались в осадном деле. И хотя вряд ли от нескольких сосудов с горючкой их довольно обширный замок станет «большим костром», но все равно приятного мало. Нео могут полезть на стены в любой момент, а это значит, что небольшому гарнизону крепости придется быть постоянно наготове. К тому же еды в крепости кот наплакал. Лохматый гарнизон Бутырки привык каждый день ходить на охоту за стены, запасов нео не делали, да и не умели, наверно… И еще в одном прав железноголовый вожак: патронов у Грока всего-навсего одна лента… Почему не взял больше с БТРа? Непонятно. Может, думал, что не пригодится, что один вид жутковатого пулемета заставит потенциальных врагов улепетывать, сверкая пятками…
Короче, так или иначе, угрозы вожака Краргов имели под собой почву. Фыф прикинул: день осады – и гарнизон Грока начнет жрать кормовых, аппетит у нео всегда отменный. На второй день осажденные схомячат наименее ценных членов экипажа. Не факт, что в их число попадет шам, которого пока что лохматые немного побаивались. Но ведь может статься, что настанет и третий день осады…
Внезапно Фыф увидел, как из-за широких спин осаждающих высунулся нео – лысоватый, довольно тощий по сравнению с соплеменниками. В лапах плешивый обезьян держал натянутый лук – оружие, которым габаритные Новые люди пользовались довольно редко, предпочитая тяжелые дубины и длинные копья.
Фыф ясно видел: тощий целился прямо в сердце Грока. И закричать, предупредить времени не было – лучник уже разжал пальцы, и тетива соскользнула с желтоватых когтей…
Сородичей Фыфа иногда называют Повелителями Туманов. Действительно, младшие шамы способны мгновенно испарить утреннюю росу, выпавшую на траву, либо несколько луж, образовавшихся после дождя, и создать из пара кратковременную туманную завесу. Средний шам, обладающий двумя глазами, способен на большее. Он может, выгнав влагу из травы, сырой земли и деревьев, повесить туман, способный скрыть целое войско. Про способности старшего шама никто ничего толком не знал, даже его соплеменники. Но поговаривали, что трехглазый может запросто испарить целое озеро, перенести образовавшийся туман в другое место и там, вновь превратив туман в воду, смыть гигантской волной целую армию. Фыф подобные байки считал брехней, но при этом не сомневался, что вождь его племени способен очень на многое…
Сам Фыф был младшим шамом, адекватно оценивающим свои способности и знающим, что чудес не бывает. Но сейчас стрела летела прямо в сердце Гроку, а это значило только одно. Через несколько минут после того, как вождь осажденных упадет на землю бездыханным, никто не поднимет его пулемет и не займет его место. И не потому, что остальные нео не умели пользоваться оружием хомо. Просто смерть вождя – это всегда шок, пусть даже кратковременный… дающий вполне достаточно времени осаждающим для того, чтобы ринуться на стены и сбросить с них редкую цепочку защитников замка.
Фыф не мог отклонить полет стрелы. Он ничего не мог сделать, только смотреть на тяжелый наконечник грубой ковки, рассекающий упругий воздух, на тростниковое древко и на примотанное к нему сухожилиями оперение из вороньих перьев. Возможно, средний шам мог попытаться, но не он, не Фыф, которому по рождению никогда не суждено достичь второго уровня…
Маленький шам чувствовал, что его трясет, словно в лихорадке… Что из глубин его души поднимается что-то темное, страшное, слишком мощное для того, чтобы его присутствие выдержало неистово колотящееся сердце Фыфа… Время остановило свой бег… Остались только стрела, видимая слишком четко для ментального зрения, и всепоглощающая Сила, растворившая в себе не только Фыфа, но и весь окружающий мир…
Шам пришел в себя от боли в руке… И сразу все встало на свои места. Больше не было ни странного и жуткого видения, ни стрелы, повисшей в воздухе, ни лысого лучника с растерянной мордой – последнее, что промелькнуло в сознании Фыфа перед тем, как все кончилось. Был только внутренний двор старой тюрьмы, по которому все так же носились вооруженные нео, колодец, возле которого безвольным мешком валялся шам, грохот боя, несущийся со стены крепости, и боль в локте, которым Фыф приложился об торчащий из земли обломок кирпича. А еще было очень холодно, несмотря на теплый летний вечер. Холодно изнутри. Причем настолько холодно, что шам понял – еще немного, и от этого холода остановится его сердце, слишком уставшее от непосильной работы.
На его лицо упала тень.
– Хватит валяться. Пей.
Фыф с усилием поднял голову.
Над ним стояла Настя и протягивала ему поллитровку с выцветшей этикеткой, на которой было написано «Водка пшеничная».
– Пей, – повторила кио. – Я была на стене и все видела. Ведь это ты испарил всю воду из древка и перьев, превратив их в труху. Стрела рассыпалась в воздухе. Грок ни черта не понял, что произошло, но сообразил, что его пытались подло грохнуть во время переговоров. И отдал приказ стрелять. Сейчас обезьяны увлеченно мочат друг друга, им пока не до нас, но с минуты на минуту могут понадобиться твои кормовые. Так что пей давай, а то помрешь от перенапряжения. Я кое-что знаю о шамах и до сих пор не пойму, как тебе это удалось.
– Н-не знаю, – выдавил из себя Фыф, косясь на приближающееся горлышко откупоренной бутылки. А ведь он только что дал зарок…
– Не выпьешь – сдохнешь, принципиальный ты наш, – строго проговорила Настя. Сейчас она стояла на одном колене, держа голову шама одной рукой, а второй поднося бутылку к его бледным губам. – Хлебай давай.
И Фыф хлебнул.
Огненная жидкость обожгла горло, почти мгновенно растопила лед внутри тела, ударила в голову.
«А ведь потом опять хреново будет, – с тоской подумал Фыф. И тут же себя одернул: – Ты сначала доживи до этого “потом”, тогда и стонать будешь, что нарушил Слово шама».
Настя отбросила в сторону пустую бутылку. Древняя стеклотара ударилась о кирпичную стену тюремного корпуса и с жалобным «дзинь!» разбилась.
«Вот ведь как бывает, – совершенно не к месту подумал Фыф. – Двести лет прожила бутылка своей стеклянной жизнью, а тут одно движение – и «дзинь!».
– Здоров ты пить, одноглазый, – проговорила Настя, протягивая мутанту кусок вяленого мяса. – Ты хоть закусывай, а то сопьешься на фиг.
– Я привык занюхивать, – с усилием усмехнулся Фыф, поведя носом в сторону роскошного бюста Насти, на который даже нео заглядывались порой. – Пузырь поди у меня из-под шконки сперла, Афина Паллада?
– Пошлый ты, Фыф, до тошноты, – вздохнула кио. – Встать сможешь?
– Попробую, – буркнул шам, поднимаясь на ноги. Его слегка вело в сторону и от пережитого, и от принятого на грудь, но он справился. – Еще повоюем.
– Это хорошо, – кивнула Настя. – Давай поднимай своих, пока их нео по привычке не сожрали. А я на южную стену, похоже, там беда. Ох, мать твою!..
На южной стене и правда было неладно. Отряд нео голов в двадцать умудрился, скрываясь за деревьями и мусором, подобраться слишком близко к менее охраняемой стене и совершить прорыв. Три лестницы одновременно на стену, скоростной подъем, пока защитники не опомнились, – и жесточайшая резня с ревом и визгом, деморализующим противника.
Все это Фыф мгновенно прочитал в голове самого здорового нео, крушившего собратьев по породе тяжеленным топором грубой ковки. Как лохматые бойцы различали, кто свой, а кто чужой, – оставалось загадкой. Тем не менее два десятка нападающих при практически равном соотношении сил в считаные минуты умудрились сократить численность защитников стены вдвое. Оставшиеся в живых нео оборонялись яростно, понимая, что в случае поражения пощады не будет. Но отряд диверсантов, наверно, специально подобрали из наиболее мощных Краргов, которым только небольшая ширина стены мешала живой лавиной подмять под себя оставшихся защитников.
«Кормовые!!!»
Если б можно было озвучить мысль, то ментальный призыв Фыфа прозвучал бы как рев самого большого нео, усиленный корабельным рупором, – и на него немедленно откликнулись существа, которых нео презрительно называли «кормовыми»…
