Практик (СИ) - Корнев Павел Николаевич
— Прям срочно?
— Прям срочно полтора часа назад было! Топай живее!
— Уже иду, — кивнул я и сунул в рот остатки бутерброда. Прожевал, запил чаем и спросил: — Карла, случаем, сегодня не видел?
— Он по утрам у Малыша с какой-то другой группой тренируется, — подсказал Митя.
Я прикинул, что где полтора часа, там и все два, вытер пальцы носовым платком и отправился на полигон. Александр Малыш гонял там то ли старшекурсников, то ли выпускников — из всех я знал только Костю, да ещё на лавочке сидел и тяжело отдувался Карл.
— Это кто тут? — спросил я, устроившись рядом.
— Наши с военной кафедры, кого в милицию распределили, — пояснил здоровяк, косо глянул на меня и попросил: — Без комментариев!
— Ты о чём?
— О вчерашнем. Мне ещё с Маринкой мириться, хоть ты кишки не мотай!
— Точно не хочешь об этом поговорить?
— Не-а.
— Тогда удачи! — рассмеялся я, хлопнул товарища по плечу и поспешил на военную кафедру.
Георгий Иванович оказался не в духе. Прямо очень сильно не в духе.
— Один наш общий знакомый попросил тебе уши надрать, — заявил он, стоило только мне переступить через порог. — А если не сложно, в порядке дружеского одолжения, сразу и голову оторвать.
— Это чего ещё? — опешил я. — Это кто?
— Макар Демидович с утра озадачил, — буркнул капитан Городец. — Он тебя предупреждал, чтоб в серпентарий не лез? Предупреждал ведь, так?
Я кивнул.
— А ты? Вот кто тебя просил язык распускать?
— В смысле?
Георгий Иванович поднялся из кресла, отпер сейф и кинул на стол не слишком-то и толстую папку. Помимо номера дела на той значилось: «Виктория Кондратьевна Вран, 1925 г.р.». Ещё к обложке был прицеплен листок с телефонным номером.
— Вот, прислали нарочным. Договорись с Бедой, чтобы девочку к себе взяла. И в подготовительную группу её устрой. Рашид уже в курсе, должен был распорядиться. Как организуешь, позвони, встреть и сопроводи.
— Я тут при чём⁈ — Возмущению моему не было предела. — Я с соискателями не работаю!
— Не работаешь, вот и держал бы при себе своё ценное мнение о пробелах в подготовке к инициации гражданки Вран! — едва ли не прорычал в ответ Городец. — Её папенька с утра Звонарю позвонил, а тот мне хвост накрутил. При том, что я вообще ни сном ни духом!
Я вздохнул.
— Да там просто к слову пришлось…
— К слову у него пришлось! — фыркнул Георгий Иванович, закурил и откинулся в кресле. — Ей хоть действительно, — указал он на папку, — йога показана?
Я кивнул.
— Если всерьёз коррекцией не заняться, в лучшем случае пирокинетик получится. И это если о-о-очень повезёт. Скорее всего срыв инициации случится.
Городец вздохнул.
— Ладно, может, оно и к лучшему. Ты вот что! Напиши докладную о необходимости более тщательного психологического обследования соискателей из группы риска. Прямо сейчас напиши. Я занесу кому следует.
Инициатива наказуема — всё так. Я вздохнул, сел за стол и придвинул к себе лист писчей бумаги.
— Группа риска — это кто?
— А сам как думаешь? — усмехнулся в усы Георгий Иванович. — Обычных соискателей с психическими отклонениями ещё на этапе отбора отсеивают, а вот кандидаты на поступление в Общество изучения сверхэнергии куда менее жёсткий отбор проходят. Там на многое глаза закрывают.
Я кивнул, достал из портфеля автоматическую ручку, начал писать докладную и попутно рассказал Городцу о вчерашнем инциденте. Тот поморщился и ожидаемо заявил:
— А я тебя предупреждал!
— И что с того? — возмутился я. — Мне теперь дома сиднем сидеть? Так по дороге в институт прихватят!
— Не прихватят, — уверил меня Георгий Иванович. — Вчера тебя просто разговорить хотели. Сболтнул бы лишнего под запись, потом уже не отвертелся. Поэтому что?
— Социальная гигиена?
— Именно. Пиши-пиши, не отвлекайся! — потребовал Георгий Иванович и вновь закурил.
Припустил я с военной кафедры в горбольницу едва ли не рысцой. Отыскал Федору Васильевну, ввёл её в курс дела и узнал о себе очень много нового.
— К Горицвету её отправьте! — заявила Беда, выдохшись. — Он любит молоденьким дурочкам мозги полоскать!
— Так он самоучка, а вы дипломированный специалист! И ей не полоскать мозги надо, а вправить!
— Я работаю с операторами! Сопливые девчонки — не мой профиль! Вот какой ей вообще прок оператором становиться, скажи?
Мне только и оставалось, что руками развести. Ссылаться на статус товарища Врана я не стал, поскольку это бы всё только предельно усложнило.
— Федора Васильевна, ну вы хоть посмотрите её! Там такой ветер в голове!
— Тебе-то что с того?
— Я к её сестре клинья подбиваю. Надо же как-то очки в глазах будущего тестя зарабатывать!
Беда фыркнула.
— В жизни не поверю, что Звонарь у тебя на поводу пошёл!
— Я был очень убедителен и находчив.
— Ладно, приводи к четырём. Всё! Оставь медкарту и сгинь. Утомил!
Я вручил Федоре Васильевне папку, предварительно отцепив от обложки листок с телефонным номером, поклонился в пояс и выскочил за дверь, прежде чем в меня успели чем-то запустить. Договориться о включении в подготовительную группу нового соискателя не составило никакого труда, а дальше я позвонил на квартиру Вранам и согласовал время и место встречи.
И снова — бежать, бежать, бежать!
Ну чисто белый кролик!
Роман с кафедры журналистики о нашем уговоре не позабыл и дожидался меня у просмотровой. Под его левым глазом чернел столь замечательный бланш, что у меня аж на душе потеплело. Но виду я не подал, поздоровался и деловито спросил:
— Всё готово?
— Проходи.
Вырезанный из кинохроники фрагмент оказался не слишком длинным, просмотрел я его с превеликим интересом. Звуковая дорожка уже была наложена на изображение, поэтому строить догадки и что-либо домысливать не возникло нужды. Софья Лемеш в предельно доступных выражениях объяснила молодым бесстыжим вертихвосткам, что в таких нарядах место им в квартале красных фонарей. И если девицы в коротких юбках из первого ряда покинули актовый зал по её настоятельному требованию, то некоторые молодые люди ушли с собрания уже по собственной инициативе, в знак протеста.
— И ничего она не кривоногая, — хмыкнул я, когда экран вспыхнул белым.
Роман выключил проектор и спросил:
— Ну что, всё?
Я покачал головой.
— Нет, погоди. Позвонить отсюда можно?
Телефонный аппарат нашёлся в соседнем помещении, я набрал рабочий номер Альберта Павловича и попросил его подойти в просмотровую фотостудии кафедры журналистики.
— Тут по вашей части материал есть, — заявил я, и мой куратор по телефону подробностей выспрашивать не стал.
— Уже иду, — буркнул он, после в трубке раздались короткие гудки.
Я выглянул в коридор и предупредил Романа.
— Сейчас человек подойдёт, поставишь ещё раз. — И, прежде чем студент успел возмутиться, перевёл разговор на другую тему: — Это тебе Охрянец так засветил?
Роман насупился.
— Ему тоже перепало.
— Видел, — кивнул я. — Из-за чего сцепились?
— Не твоё дело! — буркнул в ответ студент. — И вообще, я тут никого караулить не подряжался! Уговора такого не было!
— Объясни, как проектор запускать, я тебе плёнку позже занесу.
— Да вот ещё!
— Тогда жди.
Мы немного ещё попререкались, а там и Альберт Павлович подошёл. И то ли Роман его знал, то ли свою роль сыграл авторитет старшего, но валять дурака студент бросил и вновь запустил проектор.
— Отчётное собрание студсовета, вырезанная часть, — пояснил я куратору, обменявшись с ним рукопожатием. — Вам точно интересно посмотреть будет.
Альберт Павлович позволил себе скептическую улыбку, но ничего говорить не стал и опустился на стул. Я какое-то время молча следил за кинохроникой, затем начал пояснять:
— Первой идёт Сизарь — дочь директора вокзала, отвечает за связь с городской организацией Февральского союза молодёжи. За ней Снегирь — второй секретарь институтской ячейки. Потом Дичок — её папенька заместитель начальника СЭЗ, на днях генералом стал. И вот ещё Лебеда — невеста руководителя молодёжной секции в горкоме. А этот крепыш — какой-то адмиральский внучок. И это только те, кого я знаю.
