Сердце Пекла (СИ) - Ирэн Рудкевич
То, с каким энтузиазмом Зина, не успев похоронить Шпильку, принялась командовать, Шайтану не понравилось.
— Всё равно пей, — набычился он и тихо добавил себе под нос — так, чтоб Зина точно не услышала. — Ш-шай-с-с-е! Скребберов на вас, командирш безбашенных, не напасёшься!
Конца и края Гигаполиса видно не было. Но архитектура становилась разнообразнее — чаще стали попадаться кластеры со спальными районами или историческими центрами, мелькнул вдалеке Биг-Бен и знаменитое на весь мир колесо обозрения, чуть позже встретилось здание, похожее на сиднейский оперный театр. Зинаида, смотревшая по сторонам больше, чем Шайтан, даже углядела вдалеке очертания волгоградской Родины матери с высоко воздетым мечом в руке.
Появились и совсем странные кластеры с какими-то палаточными городками и людьми, больше всего похожими на беженцев. В большинстве случаев в Улей проваливаются кластеры с территории России или, на крайняк, Европы. Но в данном случае, судя по цвету кожи, были то ли арабы, то ли негры — издалека особо не разберёшь.
Разбираться и не хотелось — первый из таких городков, уже заполонённый изволившими откушать свежатины заражёнными, Шайтан объехал по широкой дуге и под скрытом Зины. Второй проскочил насквозь сразу после перезагрузки, снося бампером палатки и сложенные друг на друга коробки гуманитарной помощи с едой и медикаментами. В третьем едва не угодил в местный водопой, представлявший из себя окружённый пальмами грязный водоём метра два в диаметре — принял его за обычную лужу. А в четвёртом даже пришлось немного пострелять — беженцы в нём оказались настроены агрессивно и при виде несущегося на них серебристого внедорожника схватились за невесть откуда взявшееся оружие.
— Вот уроды, мля! — с чувством ругалась Зинаида, постреливая короткими очередями из Калаша Шайтана. — Вот правильно вас, чернокожих, в Америке называют. Ни тебе «здрасьте», ни тебе «до свидания»! Зато сразу стрелять! А мы, между прочим, мимо едем… А ну отвали, морда чёрная! Отвали, сказала!
Чернокожий, на которого заорала Зина, влез на крышу собранной из глины и палок хибары, накрытой обломками шифера, и собирался прыгнуть оттуда на крышу внедорожника. Пришлось его успокоить. На это у Зинаиды ушло три выстрела.
Конечно, проще было бы проехать под скрытом, но силы свежачки предпочитали беречь, а такой подставы, как нападение, от «беженцев» не ожидали. Но и без применения Дара Зина, похоже, привыкла к Улью и показала себя во всей красе.
Дальше ехали осторожнее, стараясь не попадаться на глаза никому. Палаточные лагеря чередовались с небоскрёбами и сталинскими пятиэтажками, а потом сменились бедным, судя по виду, снова африканским городом.
Заражённые тут уже отпировали — улицы были завалены обглоданными костяками и искорёженными остовами машин. Большая часть окон и дверей была выбита, ветер гонял по пыльным узким улицам пыль и перекати-поле.
Пересекли пару пустынных перекрёстков, взобрались по резко уходящей вверх дороге на самую высокую точку и в недоумении остановились, глядя вниз.
Там, в конце спуска, дорога упиралась в огромное, простёршееся от горизонта до горизонта озеро. Противоположный берег виднелся едва-едва, и, похоже, был заполнен уже до смерти надоевшими небоскрёбами.
И было совершенно непонятно, как туда попасть, не совершая при этом крюк на неизвестно сколько дней пути.
Глава 17
След
— Лапы убери, мерзость… — успела прошипеть Шпилька до того, как скреббер схватил её.
— … волосатая! — закончила она и завизжала, когда поняла, что требование хозяин Улья выполнил.
Вот только под ногами вместо кафельного пола оказалась пустота.
Спустя секунду визжать уже стало невозможно — в ноги ударил потрескавшийся асфальт. Из-за неготовности к такому повороту событий Шпилька не удержала равновесие и завалилась на спину. Вот этот второй удар и выбил из лёгких весь воздух, заставив скорчиться от боли и открыть рот в попытке снова вдохнуть.
По лбу и волосам прошёлся шершавый собачий язык.
— Отстань, Брут, — наконец-то вдохнув, выдала Шпилька, отталкивая собаку.
И вскочила, беря двести третий наизготовку и вся покрывшись холодным потом.
Скреббер никуда не ушёл, и это было ожидаемо. Возвышался над Шпилькой, буравя её своими чёрными глазами без белков, и не шевелился. Вокруг вместо стен с разбитыми окнами и испорченными мозаичными рыбками высились развалины двухэтажных бараков и обгорелые остовы некогда огромных и некогда прекрасных, а ныне мёртвых дубов.
Солнце стояло в зените, из чего Шпилька сделала вывод, что каким-то образом потеряла примерно половину суток, если не больше. Как? Это-то как раз было понятно — у скребберов, как и у развитых заражённых и иммунных, тоже есть Дары, и данный конкретный представитель самой что ни на есть естественной для Улья фауны ими, разумеется, тоже обладал. Один из них — глушилку, — он применил там, в бассейне, чтоб Шпилька не смогла почувствовать его заранее. Второй этот мохнатый таракан-переросток использовал для похищения. То есть попросту схватил Шпильку с Лаймой в лапы и сунул обеих в свой пространственный карман.
Зачем? Это ещё только предстояло выяснить.
Сейчас скреббер не скрывал присутствия. Но и нападать, похоже, не собирался — иначе зачем бы стоял так неподвижно, разглядывая Шпильку. Да и Лайма всё так же не подавала признаков тревоги — косилась на хозяина Улья и даже игриво повиливала ему хвостом.
— Предательница, — бросила собаке Шпилька, медленно пятясь и держа скреббера на мушке.
Овчарка обиженно гавкнула и ещё активнее замотала хвостом. Заметив, что хозяйка нахмурилась, сделала пару неуверенных шагов к скребберу и подняла морду. Хозяин Улья повернул голову к собаке. Шпильке вдруг показалось, что между ними произошёл короткий безмолвный разговор.
А потом скреббер отшагнул назад, забавно семеня лапами, развернулся в тесном для его размеров пространстве между бараками, и медленно побрёл куда-то. Лайма снова обернулась к хозяйке, призывно гавкнула и потрусила вслед за монстром.
Шпилька не знала, что и думать. Скреббер вёл себя откровенно странно. Лайма своим спокойствием поражала ещё сильнее. Да и вообще вся ситуация выглядела полнейшим абсурдом. Начиная с того дня, когда скреббер только объявился, и заканчивая вот этим вот странным похищением, смысла в котором Шпилька не видела, и поведением собаки.
Кстати, о собаке… Вот уж кто точно вёл себя крайне странно. Безопасность хозяйки для Лаймы всегда была приоритетом. Собака предупреждала об опасностях, готова была собой закрыть Шпильку от смертельного удара. А тут она, наоборот, словно бы подставляла свою хозяйку, не предупредив о приближении скреббера и привлекая лаем его внимание. Не могла же она вот
