Адмирал Империи 11 (СИ) - Дмитрий Николаевич Коровников
Дожав морпехов авторитетом, Самсонов через секунду остался единственным русским в палате. Со своей стороны Илайя оказался единственным американцем в этом боксе. Адмирал Джонс без движения лежал в одной из регенерирующих капсул, пристегнутый за руку к поручню магнитными наручниками. Рядом дежурила робот-медсетра, которая, ничуть своим присутствием не мешала задуманному Самсоновым…
А Самсонов, как вы наверное уже поняли, замыслил совершить с Джонсом тоже самое, что сутки ранее совершил с адмиралом Торресом, причем, точно таким же способом. Иван Федорович вопреки расхожему мнению, не сошел с ума, хотя нервная систем нашего главкома действительно была серьезно расшатана. Именно поэтому, после продолжительных сражений и постоянного отступления, несмотря на некоторые недавние победы, в голове адмирала Самсонова, всеми силами пытающегося сохранить флот и переломить ход кампании, возник план жестокий и ужасный по своей задумке, но который на самом деле мог выстрелить.
Отрубать буйные головы адмиралов «янки» Самсонову удовольствия не доставляло. Однако эффект, который производили эти, так назовем их, действия был сравним с эффектом термоядерной бомбы, но только в том случае, если в серьезность намерений русского адмирала поверит враг. И что он поверил одной отрубленной головы было недостаточно, Самсонов желал поселить в сердца американцев настоящий, суеверный, цепенящий страх и для этого готов был идти до конца.
— Вот когда вам некуда будет девать этих самых голов собственных адмиралов и высших офицеров, после того, как я буду периодически отправлять вам такие подарки на челноках, только тогда вы поймете, с кем связались и тогда из сектора боя при одном лишь моем появлении побежит не только 20-ая «линейная» дивизия, но и все ваши хваленный флоты, — так говорил сам себе Иван Федорович, подходя вплотную к регенерирующей капсуле, в которой лежала его очередная жертва.
— Я уже устал от визитов, господа, — бросил ему в качестве приветствия, Илайя Джонс, американец был в сознании, несмотря на тяжелые ранения, полученные при штурме «Юты» абордажными командами Дорохова. — Сначала прибыл мой так называемый победитель — контр-адмирал, как его там зовут, Красовский… Слащавый «раски», пытающийся показать себя тем, кем на самом деле не является…
— Здесь я с вами полностью согласен, адмирал, — усмехнулся Иван Федорович. — Красовский мне самому, если быть честным, не сильно нравиться…
— Зачем же тогда вы держите рядом с собой такого дивизионного адмирала? — удивился Илайя, морщась от боли.
— Приказ свыше, — коротко ответил командующий Черноморским космофлотом.
— От Бога? — пошутил Джонс.
— Почти, от императора Константина Александровича, — подыграл ему Самсонов.
— Тогда понятно, — кивнул американец. — После прибежала эта малышка княжна, которая понравилась мне гораздо больше…
— И здесь я с вами соглашусь, — улыбнулся Иван Федорович, посматривая на эфес своей именной сабли, не пора ли браться за дело.
— Она была добра и вежлива со мной, — продолжал говорить тихим голосом Илайя, — но уж чересчур меня опекала, даже оставила охрану, будто опасаясь за мою жизнь. И это несмотря на то, что я ей сделал…
— У Таисии Константиновны есть такой дар, она умеет предугадывать что вскорости случится, — кивнул Иван Федорович, сначала покосившись на дверь, закрыта ли она, потом на мониторы капсулы и многочисленные провода и капельницы, опоясывающие тело американского адмирала. — Может даже статься, что она ведьма. По крайней мере по другому я не могу объяснить ее дьявольской привлекательности…
Самсонов говорил сейчас чепуху, видимо, потому что ему надо было что-то говорить.
— Я не совсем понимаю, о чем вы адмирал, — поморщился Илайя, напрягшись и видя, как странно ведет себя этот русский, почему-то начавший вырывать капельницы и отсоединять приборы капсулы. — Что вы делаете?
— Слишком неудобно вы лежите, господин Джонс, — в полголоса пробурчал Иван Федорович, пытаясь вынуть американца из капсулы.
— Твою же мать! — взревел от боли Илайя, когда его начали ворочать. — Какого черта ты делаешь⁈
— Говорю же, неудобно вы лежите внутри этой скорлупы! — ответил Самсонов, делая еще одну попытку вынуть раненого из корпуса медкапсулы. — Никак саблей не подобраться к шее…
Оказывается, этому мешала пристегнутая наручниками рука. Иван Федорович активировав саблю хотел было отрубить последнюю конечность бедолаги Джонса, потому, как магнитные наручники саблей разрубить было сложней, но не желая чтобы американец после этого орал во все горло, решил вернуться в коридор и взять ключ от браслетов у охранников. Что он и сделал, выйдя на минуту из бокса с саблей наголо. «Морпехи» посмотрели на своего командующего с огромным удивлением, они не сильно переживали по поводу судьбы адмирала «янки», но все-таки это было крайне необычно.
Ключ от наручников Самсонов получил и вернулся назад в палату, но об этом штурмовики тут же сообщили по рации полковнику Дорохову. Кузьма Кузьмич ворвался внутрь бокса в том момент, когда командующий уже занес свою саблю над головой хрипящего от гнева и бессилия Илайи Джонса. Одним прыжком великан-новгородец оказался рядом с Самсоновым и в последнюю секунду перехватил плазменный клинок сабли своей рукой-манипулятором.
Искры и шипение в результате действия плазмы на нимидийскую сталь железной кисти Дорохова подействовали на командующего. Он не ожидал такого от полковника и понимал, что не может в данный момент сопротивляться. Тем не менее, Иван Федорович автоматически потянулся к набедренной кобуре, но Дорохов и здесь опередил своего безумного командующего, заблокировав его руку.
— Ты не понимаешь, полковник, — заскрипел зубами Самсонов, сверля того ненавидящим взглядом.
Ворвавшиеся в палату «морпехи» окончательно отрезвили Ивана Федоровича, заставив его отдать саблю и убрать руку с кобуры.
— До этого момента я думал, что только у нас бардак на флоте, — невесело усмехнулся Илайя Джонс, лежа на полу и понимая, что, по крайней мере, сегодня останется жив…
Глава 14
— Вы что осатанели, господин адмирал! — теперь уже не Самсонов на Романову, а наоборот, Таисия Константиновна вовсю отчитывала своего командующего. — Это надо быть абсолютно отмороженным, чтобы устроить такое! Вы кем себя возомнили, Богом⁈
— Капитан-командор, остановитесь, — пытались успокоить княжну, находящиеся рядом адмиралы. — Вы, во-первых, забываетесь… Разговаривая таким тоном со старшими по званию и должности, вы сами переходите черту…
Козлов, который прибыл со своей дивизией к Херсонесу буквально пару часов назад, присоединился к Дамиру Хиляеву и Василий Иванович Козицыну, и все трое сейчас чуть ли не силой удерживали Тасю, чтобы та не вырвалась и не растерзала своего командующего. Который в свою очередь сидел понурив голову на стуле в кают-компании «Громобоя» и молчал, погруженный в собственные мысли.
Его дивизионные адмиралы, вставшие полукружием вокруг Ивана Федоровича, и загородившие Самсонов от взбешенной княжны, возможно, в глубине души разделяли чувства, охватившие девушку, но субординация не позволяла им вести себя подобным образом. Княжна же не стала сдерживать себя и высказала в глаза командующему, все что она о нем в данную минуту думала. Как известно этому поспособствовала попытка последнего расправиться с плененным американским адмиралом Джонсом, что выглядело невероятным варварством и людоедством.
Когда Таисии Константиновне сообщили об инциденте, произошедшем на «Юте», она не поверила, но когда это же подтвердил полковник Дорохов, сомнений у девушки не осталось — они решила, что Самсонов спятил. Более того, помчавшись разбираться в этой ситуации капитан-командор Романов от своих товарищей адмиралов Козицына и Хиляева узнала, что оказывается руки нашего командующего уже в крови адмирала Торреса.
Не желая понимать причин, почему Иван Федорович совершает подобные омерзительные на взгляд обычного человека, шаги, и поддавшись эмоциям, девушка не стала сдерживать себя и сейчас смотрела на адмирал, как на смертельного врага. В глазах Романовой сверкали молнии, а лицо было перекошено гримасой презрения к сидящему перед ней.
— Не держите меня господа! — воскликнула Таисия Константиновна, пытаясь пролезть сквозь заслон, устроенный остальными адмиралами. — Предоставьте мне возможность ударить этого недостойного человека! И не хватайте меня за руки…
— Таисия Константиновна, успокойтесь, прошу вас! — примирительно произнес Василий Иванович, из всех остальных собравшихся имеющий хоть какое-то влияние на княжну из-за их прежних хороших отношений. — Попытайтесь относиться к произошедшему более расчетливо и с холодной головой… Я понимаю всю нелепость ситуации, но…
— Нелепость, попытку отрубить голову пленному это вы называете нелепостью⁈ — воскликнула княжна, удивленно посмотрев на Козицына. — Это клиника, господин адмирал, с учетом того, что голова Торреса уже
