Исход чумы - Тим Волков
Говорил он это с такой интонацией, будто разговаривал сам с собой. Кто знает, может, так оно и было на самом деле?
– Нехорошо это. Верно я говорю?
И вдруг положил ладонь на рукоять пистолета.
Пора было действовать, незамедлительно.
До того как водитель успел вытащить оружие и пристрелить своих уже не нужных спутников, Макс схватил руль и резко дернул на себя.
Машину повело, едва не перевернуло. Колеса потеряли сцепление, начали скользить. Завязалась драка.
Макс попытался нанести противнику удар, но тот оказался на удивление крепким. И парень первым пропустил хук прямо в челюсть.
В глазах заплясали искры. Боль накрыла горячей волной.
Макс замычал, вытянул руки вперед, пытаясь укрыться от очередного удара. Следующий такой удар точно вырубит его.
Егорка тоже ринулся помогать, но довольно скоро отхватил в глаз и отлетел к двери.
– Сука! – процедил сквозь зубы Петр, нанося еще пару ударов Максу.
Макс отбил один, но второй упустил. Вновь боль обожгла щеку. В глаза словно сыпанули искр.
Нужно было как можно скорее завершать поединок, иначе он грозил превратиться в провал.
Вновь схватив руль, Макс попытался увести автомобиль в сторону. Петр вдавил газ. Уазик зарычал, погнал живее, прямо в ледяной холм.
В последний момент Егорка смог подлезть между ног дерущихся и увести машину в другую сторону. Спас.
– Задавлю! – прорычал Петр.
И рванул на Макса.
Удар. Еще удар. Блок.
Проверка на крепость челюстей была беспощадной. Макс, пропуская удары один за одним, держался молодцом, не давая противнику задушить себя.
В какой-то момент удалось даже оттолкнуть Петра. Но это было лишь мгновение. Теснота кабины не играла ни в чью сторону, поэтому решала простая сила, грубая, мужицкая.
Водитель оттолкнул Макса, зарычал.
Хватило бы и мгновения, чтобы убить парня, – просто вытащить пистолет и нажать спусковой крючок. Но Петр поступил иначе.
Он ударил по тормозам, пытаясь таким образом швырнуть противника на лобовое стекло.
Получилось. Макс отлетел. Но и сам Петр навалился по инерции на руль, выворачивая его. Уазик завернуло, он перевернулся, ударился боковиной о ледяной торос и вновь встал на колеса. Все содержимое «бардачка», панели и прочий мусор посыпались на голову.
Битва была на время приостановлена.
Где-то сзади застонал Егорка, но Максу сейчас было не до него. Тряхнув головой и разгоняя шум в ушах, он рванул к противнику.
Петр был начеку.
Удар. Еще удар.
Петр лишь ухмыльнулся – слабые тычки были ему смешны.
Поняв, что врукопашную психа не одолеть, Макс отступил. Взглядом выхватил автомат, лежащий на полу, и до того, как противник раскусил его маневр, рванул к оружию.
Успел. Схватил. Вцепился мертвой хваткой.
А вот выстрелить уже не удалось – на голову обрушился камнепад из ударов ногой.
Макс крякнул, вновь рванул назад.
– Стоять! – прохрипел Петр, хватая парня за грудки.
Завязалась борьба. На этот раз Макс не стал пытаться махать кулаками. Вместо этого еще крепче схватил автомат и, выгадав момент, ударил исподтишка, прикладом, прямо в висок.
Петр захрипел и сразу же обмяк. Зрачки закатились вверх, делая глаза белыми, как у призрака. Противник завалился назад, на кресло, медленно с него сполз.
– Убил! – выдохнул Егорка.
– Нет. Не убил, – ответил Макс, сморщившись.
Адреналин отступал, а вместо него приходила боль.
– Пошли.
Вылезли из машины.
Егорка молчал, продолжая завороженно смотреть на поверженного противника.
И вдруг не своим голосом произнес:
– Максим, убей его. Он ведь нас хотел убить. Надо его убить.
– Чего? – протянул Макс, удивленно глядя на парня.
– Его надо убить!
Глаза Егора при этом загорелись нездоровым блеском. Малец был явно напуган, а потом этот страх вдруг перерос в ярость, страшную, сжигающую.
– Да ты чего?! Крышей совсем поехал?!
– Он же нас…
– И что с того? Ему теперь будем уподобляться? Чем мы тогда лучше него окажемся, если его убьем?
– Да какая разница? – вздохнул Егорка, поникнув.
Безумная волна, окатившая его разум, схлынула.
– Что? – не понял Макс.
– Какая, говорю, разница? Морали нет уже в этом мире. Нет уже вот этого «не убей», «не укради». Перед кем тут теперь в эту мораль играть?
– Перед самим собой и своей совестью, – ледяным голосом ответил Макс.
Егор дернул плечами, предложил:
– Тогда, может, выкинем его? А машину себе заберем?
Макс некоторое время размышлял о том, чтобы так и поступить.
Потом все же отказал.
– Нет, нельзя. Машина узнаваема, может быть погоня. А так мы сможем легко скрыться.
Егорка согласился. Но прежде чем пойти дальше, сказал:
– Дай автомат.
– Зачем?
– Хочу кое-что сделать.
– Ты прекращай, оружие – это не игрушка! И убивать мы никого не будем, я все сказал!
– Да я не для этого!
– А для чего?
– Сейчас увидишь. Дай автомат. Да все нормально будет, клянусь! Я аккуратно. Дай, не бойся.
Макс нехотя протянул автомат. Егорка взял его, достаточно умело придавил приклад к плечу, перевел стрельбу на одиночные и выстрелил по колесам уазика. Те со свистом начали сдуваться.
– Это его остановит, – произнес парень, возвращая оружие.
– Молодец, – кивнул Макс.
И прежде чем дать отмашку идти в путь, украдкой заглянул в кабину – не умер ли от его удара водила?
Петр лежал все так же с открытыми глазами. Рот раскрыт, язык набок. Руки в стороны, ноги неестественно задраны вверх, на сидушку. И только тоненькая венка на виске чуть подрагивала, говоря о том, что человек жив.
Максим облегченно вздохнул.
– Пошли.
Двинули дальше. Гравийная дорога вела низинами, потом начала нехотя подниматься к пригоркам, петляя и запутывая. Пока шли, все казалось, что за спиной шумит уазик, и от этого начинали идти быстрее. Но преследования не было, это ветер играл с ними, гнал путников прочь.
* * *
Под конец дня путники вымотались. Остановились возле небольшого пригорка, укрытого со всех сторон кустарником, и достали остатки провизии. Долго думали, разводить ли костер. Потом все же решились, запалили.
Мясо утолило голод и придало сил, а растопленный до кипятка снег согрел нутро. Потянуло в сон, но спать не стали – решили до ночи пройти еще несколько километров.
Вновь выдвинулись в путь. Сытые и согретые, шли живее, даже болтали о разной чепухе. Макс успокоился, шоковое состояние по поводу происходящего сошло, и он, кажется, начал постепенно свыкаться с этой мыслью. Правда, иногда замолкал, останавливался и долго смотрел куда-то вдаль, словно пытаясь там что-то увидеть. Егор в таких случаях не лез, тоже замолкал и терпеливо ждал, когда спутник вновь продолжит путь.
К тому времени, когда начало темнеть, прошли около десяти
