В клетке (СИ) - Лебедев Вадим

— Что это, в Бездну, было? — прохрипел Кремень.

— Не знаю, как вы, ребята, но мы с братом забираем Волка и сваливаем отсюда! — не дал устроить разбор полётов Хугин.

На том и порешили. Торгвар, встретив и переговорив с Кремнем, направил в усадьбу Лоббота «уборщиков». Все участники налёта отправились по домам зализывать раны. Волк, правда, в себя так и не пришёл.

Глава 9

XXXIII

Девять дней спустя весь имеющийся состав лагеря построили на большом плацу. Хугин и Мунин стояли недалеко от всей обслуги дома Торгвара и ждали вестей.

Напряжённые выдались дни. Волка, до сих пор не приходящего в сознание, утащили в свои владения могильщики. Поэтому нагрянувших через четыре дня после «ночи длинных ножей», как назвал это Мунин, проверяющих из Совета Государств, не застал. Более того, сунувшиеся в Крематорий по неведомо чьей наводке проверяющие, услышав слова «могильная лихорадка» и увидев заболевшего, которым выставили Волка, всячески интерес к Крематорию потеряли и из списков подозреваемых вычеркнули.

При этом, в чём именно подозревать и кого, также было неясно. Для всего лагеря Лоббот просто пропал, в ночь выйдя из лагеря вместе со своими людьми и отбыв в неизвестном направлении. Тел не было, следы борьбы в усадьбе, конечно же, нашлись, но вовсе не в том количестве и качестве, чтобы предполагать случившеюся бойню. Куда пропал Лоббот? А Бездна его знает. Могильщики сработали быстро, качественно и молча. А потому, приехавшая карать инспекция встретила только загадочное исчезновение своего представителя, да насмешливые фразы Гролага о том, что в лагере у него всё в порядке, в отличие от головы своего заместителя и, заодно, представителя Совета Государств. Кремень и Амрен от своих ран тоже медленно отходили, и сейчас стояли рядом с Торгваром немного поодаль от близнецов. Сами же близнецы, на удивление, вышли из событий того вечера самыми целыми и невредимыми. Самая большая, на их памяти, заруба в истории лагеря закончилась для братьев лишь обещанием Лорда «не забыть об оказанной громаднейшей услуге». Впрочем, данный факт братьев пока не напрягал. Вот очухается Волк, они вместе выработают стратегию дальнейшего поведения, а там уже и до ответных услуг от Торгвара дойдёт.

Люди, тем временем, начинали шуметь. Многотысячная орава не привыкла стоять на месте и заниматься ничегонеделанием. Особенно данному факту радовались чернорабочие. Заставят их потом отрабатывать норму или нет — ещё вопрос. А лишние десять минуть отдыха получить никогда не лишнее. Можно было постоять, позубоскалить, обсудить последние новости. Некоторые начали присаживаться прямо там, где стояли. И стражи в столь вопиющее нарушение дисциплины никак, до поры. Встревали только пару раз, чтобы жёстко пресечь возникшие стихийно стычки.

Благо, было что обсудить. Новость об исчезновении заместителя начальника лагеря в эти дни не обсуждал только ленивый. Конечно, нашлись люди, которые прямо и громко заявляли, что Лорд вступил в прямой конфликт с Лобботом, умылся кровью, но победил. А теперь пытается спрятать концы в воду. Страшный это человек, раз даже представителя Совета может убрать, если захочет.

Главным аргументом здесь, правда, выступали сведения о том, что большая группа людей Торгвара куда-то исчезла. Не иначе, как в той самой жуткой схватке с людьми Лоббота и померла.

Хугин и Мунин, слушая эти выдумки, только обменивались понимающими взглядами. Уж они-то точно знали, что смертельно никто из людей Торгвара от рук гвардии Лоббота в ту ночь не пострадал. А те, что пострадали… Мунина до сих пот от воспоминаний об этом передёргивало.

Наконец, стражи зашевелились, наводя порядок в рядах заключённых. Несколько минут спустя, когда относительное спокойствие воцарилось, на спешно возведённую с утра трибуну поднялся Гролаг. Он говорил сильным, звучным и хорошо поставленным голосом. Говорил о том, что Альегор под его, несомненно мудрым, управлением, переживает непростые времена. Говорил о том, что Совет Государств максимально заинтересован в том, чтобы их лагерь, крупнейший на континенте, а то и в мире, процветал. Поэтому нас и почтила своим вниманием целая делегация представителей от Совета Государств. И теперь он с огромнейшим удовольствием предоставит слово представителям данной организации.

Представители по очереди поднимались на трибуну и вещали. Что-то там про важность лагеря, и миссию Совета, и законы, и искупление с исправлением. Народ активно зевал. Зачем нужна вся эта говорильня? Для кого или для чего её придумали? Поставить галочку о проведённых мероприятиях перед начальством? Неужели, кроме вот этой вот профанации, у этой инспекции дел поважнее не нашлось? Как оказалось, дела такие нашлись. И даже сделались.

— Мы, по согласованию с почтеннейшим Гролагом Керосским, вывели должность заместителя начальника лагеря из-под влияния Совета, как не соответствующую целям и задачам, ставящимся перед Советом Государств здесь, в лагере Альегор. Вместе с тем, мы заявляем о том, что с сегодняшнего дня вводится новая должность, должность куратора лагеря, наделённая самыми широкими полномочиями. Куратор — Слово и Власть Совета Государств в лагере. Проводник идей о единой правовой и исправительной системах всего цивилизованного сообщества. Именно этот человек сделает так, что лагерь Альегор войдёт в новую эпоху, эпоху процветания. А его заключённые не просто будут отбывать свой срок, но смогут переосмыслить свою жизнь, встать на новый путь, и после лагеря стать полезными членами общества, живущими и работающими на благо всего Совета Государств. Позвольте же представить вам этого, вне всяких сомнений, выдающегося человека. Впрочем, думаю, что многим из вас он и без того очень хорошо знаком.

— Да уж. Знаком — слабо сказано! — пробормотал Хугин согласно кивающему Мунину, глядя на то, как на трибуну поднимается Маор.

XXXIV

Это была возможность что-то изменить в этом мире. А Маор всегда цеплялся за такие возможности. Когда-то давным-давно, будучи сыном прислуги и, собственно, прислугой в господском доме в Райтуше, он мечтал. Мечтал о том, как будет менять этот мир, делать его хорошим и счастливым для всех, а не только для своих и прочих «господ». Тех, что обманывали, воровали и убивали ради своей наживы.

С таким идеалистическим подходом Маор отправился на службу в стражу Райтуша. Там он, до определённого этапа, быстро взбирался по карьерной лестнице. Ответственный, исполнительный, неглупый и инициативный. Это делало его настоящим подарком и почти идеальным инструментом в умелых руках. Что понимал и сам Маор. Служба очень быстро отучила его витать в облаках в попытках построить воздушные замки. Он продолжал ползти наверх, научившись закрывать глаза на различные «мелочи» в исполнении как тех же самых «господ», так и непосредственного начальства молодого Маора. Но, даже если на бездну ты стараешься не поглядывать, от падения тебя это не спасает. В один из моментов службы выбор между возможностью дальнейшей службы и жизнью нескольких простых семей, вроде той, в которой вырос и сам страж, стал попросту невозможен. Ибо разрушать жизни десятков людей ради простого удовольствия власть имущих — перебор для Маора, главным оправданием которого было «Я закрываю на это глаза, чтобы сохранять возможность помогать людям».

Со службы он ушёл, напоследок подложив бывшему начальнику бомбу замедленного действия, слив нужную информацию в несколько разных источников. Что и сами по себе честностью не отличались, но материалами для уничтожения конкурента воспользовались с благодарностью.

А бывший страж устроился простым обозником. И, через пять долгих лет, судьба занесла его на Фонтский полуостров. Здесь он приобрёл себе жильё в одной из деревень, осел, начал вести хозяйство и постепенно заниматься с местными мальчишками.

«Хочешь изменить мир — меняй будущее!» — решил тогда Маор.

И занимался, на совесть занимался, всеми мальцами, что жили в одной с ним деревне. Занимался не только их физическим, но и умственным развитием, устроив в деревне чуть ли не школу на добровольных основаниях. Тринадцать на родине Маора считалось плохим числом. Но именно столько лет плотно осевший на земле бывший страж жил спокойной крестьянской жизнью. Жены с детьми, правда, так и не завёл, хотя захаживали к нему свободные от семейных обязательств соседки частенько. Времена это были тревожные, лихие. Иные добытчики, уходя за Трейлский перевал и возвращаясь ни с чем, дабы как-то отбить деньги, затраченные на ходку, не гнушались и налёт на деревню-другую совершить. И вот, один такой налёт был совершён на деревню Маора. Бандиты нахлынули, как саранча, умылись кровью и отступили. Сам Маор был ранен, несколько его ребят погибли. Неделю спустя бандиты вернулись. Причём вернулись уже не грабить, а мстить, деревню подожгли, и, пока Маор с друзьями отбивал нападение, большая часть деревни выгорела.