Роберт Шекли - Кровавый Урожай
– Муравейник кажется спокойным,- размышлял Стен.
– Но мы все еще находимся далеко от поверхности, - напомнил Гилл. - Когда мы доберемся до места, ситуация может измениться.
– Это так, - согласился Стен. - Но ведь, черт побери, на это мы и рассчитывали. Джулия? Ты готова?
– Готова, Стен, - ответила девушка. - Нас ждет приятная прогулка.
Стену очень хотелось разделить ее уверенность.
– Но почему вы так рветесь на поверхность? - поинтересовался капитан. - Я думал, мы высадимся только у обломков космического корабля.
– Всему свое время, - ответил Стен. - Прямо сейчас под нами муравейник без признаков жизни. Если мы возьмем груз королевского желе оттуда, то потом спокойно сможем заняться разбитым кораблем.
– Правильно, - согласилась Джулия. - Мы должны использовать любые возможности.
Стен почувствовал радость от хорошего настроения и уверенности красивой воровки. В конце концов, может, все и кончится хорошо.
* * *Первый челнок покоился в своем доке, закрепленный параллельно второму как раз над тем трюмом, где Джулия с Норбертом производили тренировочное состязание. Теперь робот шел за Джулией и Стеном, держа в передних лапах Мака. В самом Норберте было что-то собачье. Он напоминал механического стража, приходившего в ярость, когда ему бросали вызов, и фанатично преданного своему хозяину. Стену. За роботом, сохраняя дистанцию, шли пятеро добровольцев. Им обещали солидное вознаграждение за дополнительную работу, а они все были жадными людьми. Впрочем, если бы не жадность, они не оказались бы на борту «Доломита».
Капитан Хобан, который находился в первом челноке, ждал их, готовый к процедуре открывания люка. Шлюпка была примерно сотню футов в длину. Там находилась крохотная лаборатория, оснащенная телеметрическим оборудованием.
Норберт уже направлялся к люку, а Мак бежал впереди, зажав в пасти резиновый мяч.
– Лучше вам не брать собаку с собой, - посоветовал Хобан.
– Пускай остается, - возразил Стен. - Он может понадобиться Норберту на поверхности.
– Как хотите, сэр, - сдался капитан. - Мне бы хотелось пойти с вами.
– И я хотел того же, - сказал Стен, - но вы нужны здесь, на «Доломите». Если что-то пойдет не так, вы сможете нам помочь.
– Не волнуйся. Стен, все пойдет как надо, - успокоила его Джулия, ослепительно улыбаясь. - Вы согласны, Гилл?
– Оптимизм мне не присущ, - сообщил Гилл. - Я создан так, что должен контролировать ситуацию, а не размышлять над ней.
– Вам не дано самое лучшее, - заявила Джулия. - Ведь чувствовать намного интереснее, чем анализировать ситуацию.
– Мне всегда этого не хватало, - признался Гилл.
– Возможно, когда-нибудь вы этому научитесь. Мы готовы?
– Только после тебя, - сказал Стен.
Она отдала короткий салют и шагнула на челнок. Остальные прошли за ней. Капитан Хобан дождался рапорта Маковского о том, что судно герметично и все его системы работают нормально. Потом он вернулся на контрольный пункт и стал следить за процессом расстыковки.
Челнок выскользнул из дока в специальную люльку, прикрепленную к корпусу «Доломита». Стен привел в порядок снаряжение и поинтересовался:
– Все в порядке?
Пятеро добровольцев из команды сидели, пристегнув ремни в передней кабине. У них было оружие, выданное помощником капитана, - пульсары и вибраторы. Все имели ограничители, великолепные электронные машины примерно метр длиной и весом меньше фунта, которые крепились к ремню. Ограничители испускали комплекс волн, которые делали их носителей невидимыми для чужих.
Джулия с Гиллом лежали в амортизационных койках, в главной кабине позади Стена. Норберту пришлось скрючиться и держаться за стенку одной лапой. Другой он прижимал к себе Мака. На борту шлюпки было недостаточно места для огромного робота, но он обладал такой силой, что был незаменим.
На экране появилось лицо капитана Хобана:
– Доктор Маковский, вы готовы к расстыковке?
– Готов, капитан, - ответил Стен. - Отцепляйте нас.
Внутренние моторы «Доломита» сильно загудели, и шум воспринимался на шлюпке как вибрация. Раздвижные двери люльки открылись, и показалось звездное небо, видимое с верхних слоев атмосферы АР-32. Послышалось щелканье закрываемых дверей. Потом регистрирующее устройство осветилось ярко-зеленым светом, и контрольная доска Стена ожила.
– Управление переходит к вам, доктор.
Маковский почувствовал, как его желудок сжался, когда челнок отделился от «Доломита». Центробежные силы бушевали у него в кишках. Неожиданно острая боль пронзила грудь, а легкая розовато-красная дымка с черными краями застлала глаза.
– Стен! - крикнула Джулия.- Мы снижаемся слишком быстро.
Гилл заметил:
– Ионизация воздуха усиливается.
Маковский собрался, и его пальцы заплясали по клавишам.
– Ладно, я все учел. Гилл, дай мне вектор приземления.
Они глубоко погрузились в атмосферу планеты.
Длинные тонкие желтые облака неправильной формы крутились и принимали странные очертания, проносясь мимо окна обозрения. Град застучал по обшивке, когда шлюпка проходила через атмосферный слой с температурной инверсией.
Изображение капитана Хобана прыгало на экране, но его голос доносился отчетливо:
– Доктор Маковский, у этой планеты тяжелый радиационный пояс. Через него лучше продираться на большой скорости.
– А чем, вы думаете, я здесь занимаюсь? - проворчал Стен. - Созерцанием?
– С вами все в порядке, доктор? - взволнованно спросил капитан. - По вашему виду этого не скажешь.
– Я прекрасно себя чувствую, - ответил Стен, сжав зубы. Черные пятна прыгали у него перед глазами, он старался не потерять сознание. Грудь сжигала знакомая боль, ремни безопасности впивались в плечи, когда он пытался поднять нос аппарата. Атмосфера то темнела, то светлела, пока они пробирались через слой облаков.
На компьютерном экране засветились точки, когда они добрались до блестящей янтарной поверхности.
Гилл заметил:
– Нам осталось совсем немного. Вы отлично поработали, Стен.
Маковский заставил себя сосредоточиться, хотя не был уверен, что не потеряет сознание. Когда они подготовили аппарат к посадке, гравитация ослабла.
На поверхности уже многое было видно. Стен различал разбросанные валуны размером с дом. Быстро приближалось устье реки, широкое и глубокое, и казалось, это удобное место для посадки.
Доктор установил триммеры и начал приземление. Челнок задрал нос, но потом снова выпрямился. Порывы ветра сотрясали его, прибивая к поверхности. Раздался треск, когда они коснулись земли, потом наступил опасный момент, когда аппарат подбросило в воздух. Затем он снова опустился и замер.
Джулия оглянулась по сторонам и произнесла:
– Добро пожаловать на АР-тридцать два. Планета не выглядит впечатляюще, но она сделает всех нас богачами.
– Или мертвецами,- проворчал про себя Стен.
* * *Вернувшись на «Доломит», капитан Хобан наблюдал, как спускаемый аппарат унесся прочь и исчез с экрана. Он чувствовал себя опустошенным и беспомощным. Ему нечего было делать. Мрачные мысли овладели его сознанием.
Капита н думал о самоубийстве. И это не удивлялоего. Ему показалось странным, что он не задумывался об этом раньше, в тяжелые дни судебного разбирательства.
Он покачал головой. Тогда что-то поддерживало его дух и веру в хороший исход дела. И ему показалось, будто у него есть такая возможность, когда Стен появился в Джерси, сделал ему предложение и он снова оказался в космосе. Но у Хобана было плохое предчувствие. В голове роились черные мысли, и то, что Норберт растерзал людей, ухудшило его настроение. Он подозревал, что впереди их ждет много смертей, - возможно, умереть придется и ему. Может, ему не придется кончать жизнь самоубийством.
С другой стороны, он может покончить со всем сейчас. Гилл в состоянии принять корабль. А Стен с Джулией не так уж нуждаются в нем…
Где-то в глубине сознания мелькнула мысль, что он сходит с ума. Он нужен и поэтому должен жить. Ему нечего стыдиться, но все же в глубине души поселился стыд, напоминающий ему механический процесс, которым он не в силах управлять.
Капитана очень мучило то, что его изгнали с корабля. Он сгорал от стыда, вспоминая, как судья разорвал его лицензию. Это было так ужасно, так несправедливо. Возможно, теперь у него нет надежды на восстановление в правах. Он позволил Стену уговорить себя и пустился в эту сумасшедшую авантюру, не продумав последствий. Когда он вернется на Землю - если вернется, - судьи могут не пощадить его. Возможно, он зашел слишком далеко.
Он погрузился в раздумья, и ему очень не понравился стук в дверь его каюты. Теперь, когда приземление произошло, он надеялся на несколько минут уединения. Он даже отложил необходимые записи в вахтенном журнале.
– Кто там? - спросил он.
– Член экипажа Барсук, сэр.
