Марк Романов - Астарта. Корабль чокнутых трупов

Очень мало людей знали, почему работает «Рука Бездны», и что случилось тогда, четыреста лет назад, в окрестностях Старины Джупа.

Проект Терраформирования выполнил свою задачу. На Ио, Ганимеде и Европе была создана кислородная атмосфера, и заложены первые здания Производственного Комплекса. «Слава героям!» – скажет кто-то, и будет в корне неправ.

Героев тогда не было. Кучка напуганных людей, последние кислородные баллоны, мучительное удушье… И все это – в холодном свете Юпитера, чтоб его век не видеть.

Капитан прикоснулся рукой, затянутой в перчатку термокостюма, к изъеденной временем стене старого атмосферного генератора, венчавшего холм. Отсюда сооружения потрепанного терминала, где квартировали клиенты двухсотой орбиты, казались еще более отвратительными, чем обычно.

«И ни один идиот так и не задался вопросом», – подумал, усмехаясь, Рик, – «почему, собственно, генератор, созданный четыре столетия назад, ничем не отличается от современных моделей. Кроме возраста, конечно…»

Единственный закон Бесконечного Времени состоит в том, что Времени более чем достаточно, им всего лишь надо научиться пользоваться.

И грузовой корабль, груженный оборудованием для терраформации, припасами и снаряжением, случайно активировавший тахионный привод вместо гипердвигателя при прыжке на орбиту Ганимеда, должен был мирно схлопнуться и перестать существовать. Если, конечно, верить в случайности…

Но кэп в случайности не верил уже давно.

Вот уже четыреста лет тому назад как.

Старая лохань системного грузовика прыжок во времени выдержала, и даже не развалилась сразу по выходу из него… А вот экипаж практически полностью размазало тонким слоем по переборкам. Пиковый скачок мощности гравитационных генераторов, как объяснил это агонизирующий искин корабля. «А вот хренушки» – сказал капитан, и не ошибся. «Рука Бездны» дотянулась сквозь время до случайных преступников, и совершила свое воздаяние. Нет, все-таки, в черную дыру сыпаться куда приятнее…

Когда рядом с еще не остывшими обломками орбитальной базы Проекта материализовался громадный сфероид системного грузовика, выжившие чуть не сошли с ума – сначала от страха, а потом уже и от счастья. Нет ничего более яркого и чувственного, чем отмена казни для приговоренного к ней, когда топор палача уже занесен, и готовится рухнуть вниз, отсекая нить жизни…

…Память – очень странная штука. Сейчас уже сложно сказать, было ли это правдой, или оказалось чередой галлюцинаций от крепкого настоя черных грибов, приобретенных в ганимедских доках. Но Ричард помнил этот незавершенный рейс, из которого он не вернулся назад. Официально. Его там вообще никогда не было, если верить базам данных. Но Ричард им не верил. А генераторы, которые там как раз были, стоят. Изредка окутываются паром, выбрасывая в атмосферу кислород и азот, продолжая поддерживать жизнь.

Глава 16

Анна. Разговор с капитаном о Ганимеде

Я сомневался, признаю, что это сбудется с ним

Что он прорвется сквозь колодец и выйдет живым,

Но оказалось, что он тверже в поступках, чем иные в словах.

Уискер сидела в кресле второго пилота. Ложемент был стандартным, регулировался под любой тип фигуры, вес и особенности органического существа. Можно было бы сказать, что под особенности белкового пилота, но тогда следовало бы и уточнить, а почему это, собственно, на корабле негласно распространялся такой шовинизм по отношению к чужим расам.

На самом деле все было еще проще. Блок адаптации когда-то давно взломал сам боцман, спокойненько пропивший деньги на новое оборудование, и притащивший кресло второго пилота из очередного похода по злачным местам.

Раздавленное в хлам предыдущее кресло, вместе с бывшим вторым пилотом, пришлось утилизировать. Впрочем, капитану было решительно все равно, кто, как и откуда заносил на корабль предметы мебели. Главное, как он считал, чтобы их не выносили. Или, хотя бы, не выносили в особо крупных масштабах в ущерб личному составу.

Личный состав вообще клал на такие мелочи, как подгонка кресел под чужих, большие кукуи. Док днями и ночами засиживался в медотсеке или своей каюте, изобретая очередную особо пакостную отраву, способную удолбать вусмерть даже планетоид. Джек производил инвентаризацию еще не пропитого имущества, с пометками, что именно можно выносить с Астарты, а что еще как-то может пригодиться. И Травкин, и его брат регулярно проверяли грузы на наличие проблем, болезней или скорого умирания, но эти действия производились только при наличии самого груза.

Аннабель вообще не интересовало, что и как происходит с предметами мебели в целом и с какими-то креслами в частности, если ей не ставили задачу, к примеру, приспособить их для нападения или обороны капитанского мостика.

Сам капитан в моменты просветления и осознания, какая именно команда воров, пиратов, убийц и солдат удачи бродит по палубам, предпочитал думать о позитиве. В какой-то дурацкой книжке он вычитал, что мысли и положительная настройка на позитив помогают не впадать в глухую тоску о происходящем у него под носом.

Кацман тогда еще в голос посмеялся, хлопнув Рика по широкому плечу. Травкин неделю не слезал с капитана с допросами и опросами по поводу механизмов воздействия печатных пособий на зоны удовольствия в мозгу человека, а старпом просто сделала пометку опробовать эту методику на остальной команде, если Львиная Задница все-таки сумеет мысленно выбираться из задницы внешней.

Так что, кресло, которое на ночном дежурстве заняла Анна, для нее было всего лишь креслом, без той богатой и героической истории, которую поведал Кацман, когда пытался убедить капитана, что эта доисторическая рухлядь еще способна служить верой и правдой.

– Оно же совсем, как новое, кэп! – убеждал Ричарда Джек, гордо показывая на пыльный хлам рядом с ним.

– Антиквариат новым не бывает, Кац, – покачал головой капитан. – Он всегда бывает только старым.

– И от этого он становится нерабочим, – высказался Травкин, склонив голову набок. – А если кому жопу оторвет? Ты потом за новые ткани платить будешь?

Кацман засопел, но промолчал. В итоге все как-то забыли про этот разговор, второго пилота на Астарте все равно не было, и его должность при случае выполнял сам боцман, который с показной удалью плюхался в свой трофей.

Капитан в эти моменты обычно закрывал глаза.

Ричард появился на мостике так тихо, что только обостренный слух Анны позволил ей понять, что она уже не одна. Шаги капитана были непривычно мягкими, скользящими и размеренными, будто он не входил в знакомое помещение, а как раз наоборот, опасался встретить здесь засаду.

«Засада для того ставится, чтобы засаживать», – вспомнились старпому слова боцмана. Она хотела было подумать, кто и когда засадил самому Кацману, что он приобрел такой житейский опыт по вопросам засад, но тут же в голове Аннабель всплыли и другие слова, на этот раз уже Травкина:

«Засаживать эти маленькие грядки я буду особым сортом семян окультуренной укропной ромашки, – сказал он, отвечая на вопрос Ричарда о наличии импровизированного зимнего садика на Астарте, – вставляет так, что анестезия потом не нужна».

Фразу капитана о том, что Гай вообще любит устраивать засады на корабле в самых неожиданных местах, Анна просто отнесла к множеству таких вот садов-огородов с опытами Травкина.

– За время моего дежурства никаких происшествий не случилось, капитан, – не вставая, доложила Аннабель, дождавшись, когда Рик встанет у нее за спиной, – курс не менялся, полет нормальный, будем в расчетной точке точно по графику, через два часа.

Вопреки своему обычному поведению Ричард не сказал дежурных фраз о том, что благодарит ее за службу, отпускает на отдых или дает новые указания. Он просто бесшумно прошел мимо, сел в соседнее кресло капитана, выдвинутое чуть вперед из основного круга стоящих кресел, и задумчиво уставился в обзорные стекла перед ним.

За толстой ударопрочной стеклянистой преградой плыли далекие звезды. Маленькие и большие, яркие и тусклые, они сливались во множество созвездий, окружая крошечную скорлупку корабля своим молчаливым величием и молчанием.

– Когда вышли в открытый космос? – бесцветным тоном осведомился капитан у старпома. Расценив его вопрос, как запрос о выходе из гипера, Аннабель ответила:

– Двадцать минут назад, капитан. Подъем команды через полтора часа в соответствии с корабельным расписанием.

– Угу, – кивнул тот, даже не глядя на андроида. Анна присмотрелась к своему капитану. Отросшие за время последних рейсов, из которых Астарта и не вылезала, волосы беспорядочно топорщились на голове, по лицу стекали капли прозрачной воды, глаза Ричарда были красными, будто от недосыпа, а лицо побледнело, что особенно стало заметно при наличии синих кругов под глазами.