Иван Шишкин - Случайный попутчик
Плоскогорье заканчивалось, дорога сузилась, ее с обеих сторон начали сжимать разломы и трещины, впереди высокой стеной показались островерхие утесы и скалы. Арьергард вытягивался в колонну.
– За этими скалами, которые мы и чуги издавна называем «Пограничные Ворота», – Королевство Стерра,- сказал граф Лэннда многозначительно.- Я могу отпустить тебя сейчас. С оружием. И даже дать тебе немного еды. Куда ты пойдешь?
– Мне надо попасть в порт Дикка,- глядя в глаза графа, сказал Кадет.- Туда продали моего друга и там мой амулет. Мне обязательно надо выручить друга и вернуть амулет. Любым способом.
– Любым способом…- протянул граф. – Любым. Способом. – Он задумался, слегка покачиваясь в седле.- А потом?
– А потом я бы вернулся в ваше Королевство. Мне больше некуда идти. – Кадет отвел взгляд в сторону и ровным тоном добавил: – Я бы вернулся и пришел бы к моему поручителю просить какую-нибудь работу.
Граф захохотал:
– Вот во все это я верю! – Отсмеявшись и попив из дорожной фляги, он сказал: – Знаешь, парень, не убегай сегодня ночью, не торопись. Останься в пограничном дозоре несколько дней. Может быть, я смогу тебе помочь попасть в порт Дикка. Ты ведь не думаешь, что это так легко? Четыре недели пешком, без запаса еды, через голые пустоши, без денег и королевской проездной?… Обещаешь? – Кадет кивнул, а увидев удивленный холодный взгляд графа, быстро поправился:
– Обещаю, ваша светлость! Простите, я был невежлив!
Граф хмыкнул, но все-таки извиняюще кивнул. Потом он поднял руку, и к нему тотчас подскакали оба оруженосца. Таллен с подозрением смотрел на Кадета. А граф остановил лошадь и спешился. Подъехало боевое охранение, тесно выстроилось за его спиной. Граф поднял руку, все замолчали.
– Теперь, парень, встань на колени, такова традиция. Я, я – граф лорд Лэннда, в присутствии оруженосцев Кьюррика и Таллена и воинов моей армии объявляю себя твоим поручителем и даю тебе право жить в графстве Лэннда и Королевстве Стерра и носить имя Каддет. Теперь повтори за мной клятву: «Я, Каддет, буду верно служить королевству Стерра и лорду графу Лэннда!»
– Я, Каддет, буду верно служить королевству Стерра и лорду графу Лэннда, – произнес Кадет.
– Поднимись с колен, Каддет! Кьюррик! – распорядился граф,- возьмешь Каддета в отряд, который останется с тобой у Пограничных Ворот. Сам найдешь ему занятие.
2. Новое имя.
Прошло четыре дня, тихих и монотонных. Кадет немного отъелся и совершенно отоспался. Сутки на Гиккее были более, чем в два раза длинней стандартных, но на этой планете его организм все никак не мог к этому приспособиться. Скорее всего, потому, что его жизнь на этой планете с самого начала была очень небезопасна, и инстинкт выживания – интуитивное познание, третий глаз, Неспящая Черная Горная Кошка – была постоянно в напряжении.
Если у него не было дел – а он уже подострил и поправил стрелы и арбалетные болты, мечи, кинжалы и наконечники копий у всех воинов отряда – он начинал зевать уже в середине светового дня, а просыпался в середине ночи. Убедившись в его способности хорошо видеть в сумерках и в темноте, командир отряда Кьюррик теперь ставил его только в самые трудные, рассветные дежурства в переднем дозоре и даже доверял ему свою драгоценную подзорную трубу. В какое бы время и с какой стороны Кьюррик не подкрался, стараясь застать дозор врасплох, Кадет с напарниками всегда встречали его бодрыми и насмешливыми взглядами. И быт Кадета налаживался, обрастал вещами. Оставшись в отряде, он сразу же получил от Кьюррика войлочную попонку для сна и сидения на камнях (обычная солдатская попонка оказалась ему коротковата и он получил Кьюррика еще одну, соединил обе веревками, получилось замечательное ложе), толстую кожаную накидку от непогоды, которая служила и одеялом, чистые тряпицы и сыромятные ремешки для перевязки ран, запасную форменную черную рубашку, кожаные наколенники и налокотники, широкий поясной ремень с петельками для цепляния различных предметов, изогнутую грубоватую иглу и нитки для починки одежды, кусок мыльного камня и мешок, для переноски всего этого богатства. По крайней мере, Кьюррик, выделивший все это для бывшего голого раба, считал это богатством. Не было только кошеля для денег, да ведь и денег у Кадета не было. Когда делили трофеи после ночного боя с охраной каравана, Кадету по праву досталось только все оружие Быка: плохенький щит, отличный раздвоенный меч, три кинжала, три метательных ножа и маленький бритвенный нож-кадык. И большой гардероб новой одежды: верхние и нижние штаны, голубые рубашки, летний полукафтан. И ботинки. Замечательные ботинки!
И кормили Кадета на славу: двойными порциями. Особенно ему нравилась очень вкусная фасолевая каша. А от солдатского вина, кислого и не ароматного, он отказывался, предпочитая воду из маленькой быстрой и холодной речушки, текшей сразу за Воротами.
По ее берегам росли безягодные кусты и даже невысокие деревья, зацепившиеся за камни и тонкий слой нанесенного за века песка и земли. Вкус воды подсказывал, что река образована земными ключами и талой водой ледника. Может быть того огромного, который лежал на виду, в графстве Лэннда, на склонах величественного кряжа. Речушка вытекала из узкой расщелины в теле большого голого утеса, расщелины слишком узкой, чтобы Кадет мог в нее протиснуться и поисследовать, и быстро бежала вдоль южной стены кратера, а затем внезапно проваливалась в узкую трещину, словно бы ее и не было. Кадет ежедневно купался в этой речушке – ложился навзничь, и вода промывала густые курчавые волосы на голове, спине и груди. Привычка обустраиваться брала свое: «Здесь можно поставить плотинку, образуется пруд и водопой…» – сами по себе приходили ему в голову неосуществимые и никому не интересные планы. Он избавился от вони, присущей рабам. От насекомых, кусачих и щекочущих. От отрицательной энергии, энергии смерти, которой он набрался в караване рабов. Сейчас он вновь начинал ощущать свое тело не по частям, как было в недавнем рабстве, а как всегда раньше – целиком, замкнутой системой. А через несколько дней, когда его организм завершит свою потаенную восстановительную работу и даст ему об этом знать, он собирался осторожно попробовать погонять по всем каналам энергию жизни, которая сейчас накапливалась. Неспящая подсказывала, что из-за испытаний последнего времени ему надо пройти курс глубокой медитации. Но сначала требовались еще три-четыре дня покоя, а затем – сутки времени и место безопасного одиночества. Такое место он и искал.
Обычно после сдачи дежурства и завтрака, с утра подремав в тени кустов на берегу речушки, он приступал к обследованию ближайших скал и расщелин – Кьюррик не позволял ему удаляться от Пограничных Ворот. Привычного для петрографа молотка у него не было, камни приходилось отбивать или ковырять тяжелым трофейным кинжалом. Базальт, пласты древнего черного гранита, меловые вкрапления, следы известняка, белые, розовые, серые и зеленые крупинки полевого шпата – здесь миллионы лет назад плескалась лава, вытекшая из ближайшего взорвавшегося вулкана. Сами Пограничные Ворота, скалы – они стояли почти правильным полукругом на неравных расстояниях между собой – были восточной частью полуразрушенной стены древнего кратера. Сразу за ними лежало дно кратера – довольно неровное округлое плоскогорье, ограниченное острозубыми стенами, а в западной стене кратера был широкий пролом, Пролом, оттуда начиналась дорога в графство Лэннда и дальше, в столицу Стерры. Поднимаясь на вершины скал Пограничных Ворот, Кадет подолгу рассматривал в подзорную трубу гористые горизонты всех сторон света. И гадал – где, вероятнее всего, мог здесь сесть его «Робинзон» в автоматическом режиме? Этот режим возводил в абсолют скрытность, труднодоступность и полное безлюдье места посадки. Если хоть одно условие не могло быть соблюдено на твердой поверхности планеты, «Робинзон», выполнив три поисковых витка в разных плоскостях наклона орбиты, автоматически уходил на высокую орбиту, на расстояние двух тяговых импульсов от маршевых движителей, сейчас зависших где-то над Гиккеей. «Где-то» – это там, где «Робинзон» отстыковался от них и ринулся вниз. Конечно, координаты этого места намертво зафиксированы в навигационном компьютере «Робинзона», но не в памяти умиравшего Кадета – потому что, отдавая из скафандра в шлюзовом отсеке команду на отстыковку и аварийную посадку «Робинзона», он был практически беспамятен, полумертв. Да и в нынешнем его положении – без диска-амулета – пользы бы от этой информации не было никакой.
Он уже искал «Робинзон» на Зеленых и Срединных Землях Гиккеи, на это ушло почти два с половиной стандартных года, и много сил, но там диск-амулет не улавливал радиосигнал автоматического буя «Робинзона». Лишь однажды на Срединных Землях, на северном побережье, в самом конце последней зимы, взобравшись на самую высокую гору, во время сеанса связи на дисплее диска проскользнул единичный импульс, моргнул зеленый светодиод, заколотилось сердце и стало сухо во рту…но компьютер не смог определить азимут сигнала. Да и сигнал был неправильный, если это вообще был сигнал. Кадет понимал, что прохождению радиосигналов мешали огромный диаметр Гиккеи, гигантский объем ее океанов и морей, обилие на континентах близко лежащих от поверхности почвы руд и очень высокая плотность атмосферы. А может быть, это был искаженный отражением от верхних слоев атмосферы электрический разряд первых весенних гроз на Каменных Землях. Так он объяснял Монаху и себе отсутствие сигналов на следующих сеансах связи. Кстати, пора выйти на связь с Монахом и послать ему ментограмму. Короткую, что-то вроде «Я жив. Я здоров. Я свободен!», нет, еще короче: «Здоров и свободен», нет «Все хорошо!». Монах пока плохо освоил технику обмена метограммами, он из той замечательной категории людей, одаренных людей, которые умеют думать сразу о многих вещах, все вокруг себя замечать, но плохо сосредотачиваются и непоследовательны.
