Антон Краснов - Леннар. Сквозь Тьму и… Тьму
Леннар пробормотал что-то в оправдание. Кажется, не слишком удачное. Ингер шагнул вперед, и его огромная фигура выросла напротив Леннара, почти притиснув того к стене.
– Ты же слышал, что сказал отец. Или ты по-нашему еще хреново понимаешь? Что-то не похоже… – тихо сказал Ингер, комкая в руке обрывок грубой бычьей кожи.
От него вдруг повеяло темной животной угрозой, не менее явственной и ощутимой, чем запах пота и все перебивающего зловония свежедубленной кожи. Леннар отодвинулся к стене, чувствуя, как лопатки вжимаются в выпуклость тесаного бревна, и проговорил:
– Я только посмотрел… Я. Только. Посмотрел. Даже не использовал.
– А что хотел?..
– Мне показалось, что… что я уже видел такие штуки.
– Такие штуки есть в каждом селе, а уж в городах их много. Но дело все в том, что это наш «палец Берла»! Наш, батин и наш!.. А ты… ты…
– Мне кажется, что я еще ничего дурного не сделал! – негромко проговорил Леннар и попытался выскользнуть из-под обширной тени Ингера, но тот выставил руку, преграждая ему путь. – Мне кажется, что я стараюсь помочь вам по хозяйству и вообще… А вот эта штука… Ну да! Ах… ах ты!..
Леннар проскользнул под рукой Ингера так ловко, что здоровяк кожевенник не успел ему помешать. В углу стояла бочка с водой, и Леннар без раздумий сунул в нее «палец Берла», надавив сразу на все выступы на утолщении диковины. При этом он говорил:
– Мне кажется, я припоминаю… Наверное, это деталь… переделанная под… ну… Смотрите, да! Нагревание воды… энергия… заряд…
Леннар вдруг задрожал всем телом и упустил «палец» в кадушку. Ингер взревел и бросился на Леннара. Он не успел углядеть, что в дверях, заломив тонкие руки, стоит окаменевшая Инара.
– Ингер, брат!..
Ее тонкий голос не дошел до сознания Ингера. Он настиг Леннара и ударил.
В этот удар вылилось все то, что накопилось в Ингере за дни пребывания Леннара в его доме: постоянное напряжение, смутные страхи и тревоги, память о странном разговоре с омм-Моолнаром, явно имевшем какое-то отношение к найденышу (как это настойчиво мерещилось бедняге Ингеру); а еще – досада и, наконец, суеверные подозрения, круто обросшие плотью неприязни. Все назревшее прорвалось и вылилось в мощном ударе, способном свалить даже здоровенного быка, а не то что недавнего найденыша, едва очухавшегося после болезни.
– Инге-е-е-ер!!! – закричала Инара, срываясь с места. Она знала силу брата, она помнила недавнюю немощь Леннара, пригвоздившую его к ложу.
Но она не успела.
Удар у Ингера в самом деле получился очень сильным. Вспыльчивый кожевенник вложил в него всю свою мощь, и, бесспорно, Леннару пришлось бы плохо, если бы он не принял этот удар. Очень просто. Леннар качнулся всем корпусом в сторону, выводя голову из-под убойной позиции, чуть присел…
…а его левая рука, выбросившись вверх и в сторону, перехватила мощную десницу Ингера в запястье. Запрокидываясь назад, Леннар потянул руку Ингера к стене, придавая кулаку еще более стремительное ускорение. Хрясь! Стена вздрогнула от могучего удара, сверху посыпалась труха, несколько деревянных образков сорвались на пол и на стол. Жалобно и глухо брякнула посуда. Ингер потерял равновесие, а Леннар, не выпуская его запястья, ударил с правой руки точно под ребра соперника, начисто сбив тому дыхание. Изо рта Ингера вырвался раздавленный гортанный вопль, перешедший в хрип… Леннар одним стремительным, хищно-плавным движением выскользнул из-под накренившегося и закачавшегося Ингера и, оказавшись спиной к его мощной спине, резко вонзил свой левый локоть в основание черепа Ингера. Тот повалился как подкошенный, ударившись лицом о стену, и медленно сполз по ней на пол. Леннар, вдруг устыдившись этой невесть откуда вспыхнувшей в нем агрессии, отскочил в сторону, едва не сбив с ног Инару.
Та во все глаза смотрела на брата, на какое-то время лишившегося чувств, а теперь потерянно ворочающегося на полу.
– Я… не хотел, – сказал Леннар тихо, – я защищался. Ты же видела… Ты видела?
– Я испугалась, – просто ответила она.
– За… кого?
– За тебя, конечно. Только вот не за того боялась… Это как же? Ведь мой брат самый сильный человек в нашей деревне, да и в Ланкарнаке как-то на состязаниях он проиграл только одному мельнику из Секве, который таскает по четыре мешка муки зараз. – Она перевела взгляд с брата на Леннара, в ее темных глазах появилась тревога. Инара оглядела его так, словно видела в первый раз.
– Кто ты такой?
– Я и сам бы хотел это узнать, – без промедления ответил он и шагнул к Ингеру. Нужно ведь приводить в чувство бедолагу, пострадавшего так неожиданно и так серьезно… Да и «палец Берла» из уже вскипевшей воды выловить тоже не мешало бы.
Первым желанием очухавшегося Ингера было немедленно выдворить обидчика из дому. Когда вмешавшаяся Инара робко заметила, что Леннар еще не до конца выздоровел, братья Ингера предательски заржали, а сам пострадавший взревел:
– Если он еще не вывел из себя хворобу, тогда я – сам бог Берл во плоти! Или нет, сам Ааааму, чье истинное Имя неназываемо!!!
– Не богохульствуй, сын, – строго заметил старик Герлинн, почесывая в редкой бороде всей пятерней.
– Да чего там, папаша! Он мне кровь пущает, а я его корми, пои и бредни его слушай, да? Больной! А ты видал, как он меня заломал? Меня!!!
– Не видал, – важно сказал старик, – а заломал, так и правильно. Дерзкий ты стал, Ингер, после той перемолви с господином Ревнителем совсем забурел. А поучить тебя некому. Вот тебя он и поучил. Хотя я и не видал.
– Я тоже! – рыкнул Ингер. – Так быстро… я и понять ничего не успел!
– Да я сам не понял, как это у меня так получилось, – оправдывался Леннар, – наверное, очень сильно жить захотелось.
Тут снова вмешалась Инара:
– Да, в самом деле. Не забывай, что он недавно и на ногах стоять не мог, а ты, братец, всей своей тушей на него попер. Зашиб бы, не увернись он!..
– Больной!!! – снова взревел Ингер и так хватил здоровенным кулачищем по грубо сработанному табурету, что тот разлетелся в щепки.
Взглянув на это деяние рук Ингеровых, Леннар лишний раз возблагодарил богов – или к кому там следует обращаться в таком случае, – что ему удалось так удачно вывернуться…
– Сожри меня тварь из Язвы Илдыза, если он больной!!!
В таком ключе разговор продолжался весь вечер, а наутро было решено Леннара на улицу не выставлять, тем паче что подступали холода. Однако же Ингер и семейство его уверились, что Леннар очень, очень не прост. «Переодетый Ревнитель, которому невесть что от нас надо… Провинился и прячется от своих, наверное», – думал Ингер. «Хорош парень, ловок и увертлив, с головой, вот бы такого дочери в пару», – размышлял старик Герлинн. «Перевертыш-оборотень али демон Илдыза какой, лучше его не трогать», – думал толстяк Бинго, обходя Леннара далеко стороной. Инара же… Что думала Инара, она скрывала, кажется, даже от самой себя.
Вспыльчив Ингер, но отходчив. Кроме того, последующие события отодвинули эту стычку на задний план, и Ингер забыл о ней. Начались работы по выделке кож согласно методикам Леннара. Ингеру пришлось дважды съездить в Ланкарнак, чтобы приобрести множество инструмента и материалов, отсутствующих в его мастерской. На это ушли все деньги, которые оставались у Ингера после последней, удачной для него, ярмарки в столице. Сколько было сомнений, сколько страхов и колебаний!.. Скупой старик Герлинн, как ни был уверен в сметке и сноровке Леннара, все равно то и дело ворчал, кряхтел: ох, сколько монет плочено, сколько всего трачено, а толк-от – неизвестно, будет он али нет?..
Впрочем, первые же опыты опрокинули все сомнения. Выделанные по методу Леннара и с помощью налаженного им оборудования кожи оказались такого изумительного качества, что семейство кожевенников немедленно поспешило закрыть рты. А ведь были голоса (в частности, тупоумного Бинго): дескать, что вы его слушаете, безродного пса, который только впустую переведет кожи и растратит драгоценное время? Это ж сколько убытку, а?!
За выделкой кож следовали кройка и пошив кожаной одежды, обуви, утвари, пошив и отделка поясов, ремней; теперь все предпочитали помалкивать. Ингер и его братья работали преимущественно на подхвате, основную работу выполнял Леннар. Время от времени на его лице появлялось какое-то почти детское выражение: откуда, откуда я все это знаю? Откуда в руках эти умения, эта пластика?.. И он бросался на работу с новой силой и новым вдохновением, потому что уже твердо знал: да, он на том пути, который выведет его к правильному пониманию самого себя и – чужого и странного, но все смутно узнаваемого мира, что вокруг него.
И вот в один прекрасный день Ингер, гордый тем, что он везет на ярмарку товар неслыханного качества, отправился в Ланкарнак на новой телеге, запряженной ослом в новой же, свежевыделанной кожаной упряжи. Конечно же в этот день он начисто забыл обо всех обидах и подозрениях, связанных с именем Леннара. Хотя как раз накануне добавился еще один, третий, повод.
