Алексей Гридин - Только хорошие умирают молодыми
С этими мыслями Олег провалился в глубокий сон.
Вечером Музыкант никуда не ушел. У него поднялась температура и кружилась голова. Нога продолжала ныть тупой тянущей болью, как будто в щиколотке поселился извращенец, получавший удовольствие оттого, что неторопливо водит по нервным окончаниям плохо заточенной пилой. Все время хотелось пить, а на лбу то и дело выступал холодный липкий пот.
Когда вернулся говорящий крыс, он застал Олега проснувшимся, но в отвратительном состоянии. В темноте подвала осунувшееся лицо Музыканта бледнело подобно лику древнего призрака, прикованного к месту смерти каким-то тяжким преступлением. Снайпер то и дело пытался что-то делать, суетился, порывался уйти, но через мгновение находил новое занятие и бросался к нему, не закончив старого. Он начал разбирать автомат, чтобы проверить, все ли с ним в порядке, и так оставил его полусобранным. Зачем-то вывернул наизнанку куртку и так и бросил ее обратно на служившие ему лежанкой доски. Увидев это, спустившаяся в подвал тварь только покачала головой.
— Похоже, ты плохо себя чувствуешь, — сказала она, протягивая снайперу пакет. — На, возьми. Там таблетки, вроде бы они должны помочь от температуры. Из еды только консервы. Боюсь, то, что едим мы, ты есть не станешь.
— Воду принес? — жадно спросил Олег.
— Принес. Но не очень много. Не думал, что тебе придется здесь задержаться.
— С чего ты взял, — хрипло рассмеялся Музыкант, — что я здесь останусь?
— Потому что, — бесстрастно сообщила крыса, — если ты попытаешься уйти, ты свалишься на пороге. И либо загнешься от голода, либо тебя найдет кто-нибудь из наших.
— А ты и рад будешь?
— Не твое дело, — грубо парировала крыса. — Или ешь таблетки, или помирай. Мне, честно говоря, сейчас все равно, что ты сделаешь. Но мне будет жаль потраченного на тебя времени. У тебя нет аллергии на антибиотики?
— Вроде бы нет, — осторожно ответил Олег.
— Хорошо, если бы это оказалось правдой. Держи… — Крыса, порывшись когтистой лапой в пакете, вынула несколько стандартов таблеток.
— И сколько пить? — решил уточнить Музыкант.
— Ты издеваешься? Кто из нас человек? Мне-то откуда знать, сколько вам нужно? Что там у тебя? Температура, озноб, все, наверное, вызвано растяжением? А с рукой как?
— Ушиб.
— Точно? Не сломал?
— Точно, — соврал Олег, который совершенно не был уверен, что у него с рукой на самом деле.
— Так, давай-ка мы взглянем на твою ногу. Садись. Да садись же, кому говорю.
Ворча что-то под нос, Музыкант уселся на свое жесткое ложе и вытянул больную ногу. Крыса ловко подцепила шнурок ботинка, не дожидаясь, пока снайпер сделает это сам, и сняла обувь, стараясь делать это как можно аккуратнее. Но Музыкант все равно не удержался и застонал.
— Больно?
— Угу, — сквозь зубы ответил он.
— Ну вот. А ты еще куда-то идти собрался. Герой.
Когтистые пальцы стянули носок. Взгляду предстала опухоль, расположившаяся там, где щиколотка становилась ступней. Пальцы крысы на удивление нежно ощупали опухоль. Олег, вздрогнувший от этого прикосновения, не почувствовал никакой боли, кроме той, которая и так уже поселилась в ноге.
— Ступней шевелить можешь? — спросила крыса, взявшая на себя роль травматолога.
— Могу.
— Ну-ка покажи.
— Зачем? Больно же.
— Давай-давай, пошевели ступней, пальцами…
Олег, морщась от боли, проделал все эти операции. Крыса удовлетворенно кивнула.
— Будем надеяться, что это действительно только растяжение. Тогда посидишь несколько деньков в подвале, стараясь как можно меньше напрягать ногу. Наешься обезболивающего и антибиотиков. Употреби дозу, которую считаешь ударной. И тогда ты либо по-быстрому оклемаешься — ну, настолько, чтобы быть в состоянии дойти до своих. Либо…
— Либо помру? — усмехнулся снайпер.
— Все мы когда-нибудь помрем, — философски ответила крыса. — В общем, шансы у тебя есть. Как вы называете полосу между вашей и нашей территорией?
— Порубежье.
— Ясно. Тебе повезло, что ты почти дошел до порубежья. Ты же знаешь, что здесь оно довольно узкое?
— Конечно. Мы поэтому здесь к вам и полезли.
— Да, мы так и предположили. Так вот, тебе, по-хорошему, сделать два шага — и ты уже в порубежье, а не на территории, которую мы однозначно контролируем. Но чтобы сделать эти два шага, тебе придется провести несколько дней здесь. Ты понял меня?
Олег кивнул. Перспектива оказаться дома уже через несколько часов, лечить раны не на досках в подвале, а в нормальной человеческой постели, каждый день видеть знакомые лица, а не морду странной говорящей крысы, — все это медленно улетучивалось, превращалось в прах с каждым новым словом его спасителя.
— Да, кстати, — вдруг сказала крыса, — я в прошлый раз не поинтересовался… Сам понимаешь, не до того было. Ты меня тогда чуть не прикончил. Скажи, почему на тебя не подействовала музыка? Все люди, с которыми я встречался раньше, всегда поддавались. Это так просто: подул в дудку — и они мои. Что с тобой не так? Чем ты отличаешься?
Сказать или нет? — подумал Олег. То, что я выдам секрет, — будет ли значить, что эта тварь сможет использовать знание себе на пользу? Или она и сама в состоянии найти ответ на свой вопрос, и я ничего не теряю, сказав правду?
Крыса, словно прочитав его мысли, торопливо добавила:
— Не хочешь говорить — не говори. Я понимаю, что ты не хочешь рисковать. Только учти, что недавно я уже имел возможность убить тебя. Но не убил.
— Ценю. Нет, серьезно. Ты не представляешь, как это — валяться беспомощным, чувствуя, что твоя жизнь — не более чем игрушка в других руках… — Олег осекся.
…Заросшая астрами-самосевками клумба… Не вовремя отказавший автомат… и окровавленная, дрожащая крыса, молящая о пощаде…
— Почему же не знаю? — медленно проговорила крыса. — Вполне. Но, надеюсь, мы с тобой квиты, человек. Никто никому ничего больше не должен. Так ведь? Так ты ответишь на мой вопрос?
Ладно, решил Музыкант. Была не была.
— Да. На самом деле я глухой. Я просто не услышал твоей музыки.
— Глухой? — удивилась крыса. — Но как же…
— Сейчас на мне слуховой аппарат. — Снайпер осторожно коснулся здоровой рукой устройства, закрепленного на ухе. — Когда ты стал дудеть в дудку, я был без него. Повезло. Очень вовремя он упал.
— Вот как… То есть если я сейчас сыграю на своей флейте…
Олег похолодел. Он ранен, ослаб и вряд ли сможет помешать врагу сделать это. Неужели вот сейчас крыса на самом деле достанет флейту, дунет в нее — и он присоединится к веренице потерявших волю болванчиков, покорно танцующих под ее дудку?
— Не бойся, — неожиданно мягко успокоил его странный собеседник. — Не буду. Это было бы нечестно.
— У вас есть представления о честности?
— Ну… Какие-то есть. Хотя я многое почерпнул из ваших книг.
— Тогда ты тоже расскажи, — потребовал Музыкант. — Почему вышло так, что ты разговариваешь? Я ведь тебя тоже тогда спрашивал. Ну, когда не стал тебя добивать, помнишь? Только ты буркнул что-то вроде: а, не принципиально.
— Обязательно расскажу, — пообещала крыса. — Но не сейчас. Извини, мне не до этого. Есть те, кто меня ждет, и, если я задержусь с тобой надолго, кто-нибудь может заподозрить неладное. Но я еще приду к тебе — завтра или послезавтра. И все расскажу, даю тебе слово. Да, я обещал тебе матрас. Его я тоже принес.
Крыса сноровисто поднялась по подвальной лестнице, быстро вернулась обратно, волоча скатанный в тугой сверток толстый полосатый матрас.
— Вот, — гордо продемонстрировала она. — Старый, но им, похоже, никто не пользовался. Тут еще одеяло — думаю, оно тоже будет нелишним.
Вот это да, потрясенно подумал Олег. Ничего себе забота! Никогда не думал, что за мной вместо любящей мамочки будет ухаживать мутировавшая крыса в рост человека.
— Ты же сказал, — поинтересовался он, — что мы с тобой квиты. Я тебе сохранил жизнь — ты мне помог. Почему ты продолжаешь дальше заботиться обо мне?
— Может быть, потому, что мне хочется за тобой понаблюдать? Изучить? Или потому, что я буду считать долг отплаченным, когда ты сможешь уйти к своим? Кто знает, — пожала крыса плечами, и Олег удивился, насколько человеческим выходил этот жест. — Выбирай любую версию — по мне, все они одинаково правдивы и точно так же далеки от истины. Ты, делая что-нибудь, всегда можешь однозначно объяснить, почему ты поступил так или иначе?
— Боюсь, — Олег с видимым трудом встал и принялся перестилать свою постель, — сейчас для меня это слишком сложная философия. Ты вот уйдешь, а мне что — три дня как минимум куковать в подвале одному?
— Ты надеялся, что я буду работать твоей постоянной сиделкой? Дай-ка я тебе помогу… — Крыса протиснулась мимо снайпера в угол, который тот избрал своим пристанищем, и поправила сбившийся матрас. — Но у меня для тебя есть сюрприз. Пошарь в пакете.
