Юрий Никитин - Лоенгрин, рыцарь Лебедя
Она воскликнула:
– Тогда король Генрих злодей?
– Да, – ответил он. – Но пока что он укрепляет королевство. Понимаешь, мелкий злодей заботится о выгоде для себя лично, средний злодей готов всех ограбить, предать и даже перебить ради своего баронства или графства, а крупный злодей думает прежде всего о процветании своего королевства. На прочие ему наплевать… Так что Генрих – злодей, и гореть ему в аду, но он укрепляет королевство, не дает вторгаться в его пределы врагу, а крестьяне под его властью богатеют, торговля расцветает, строители возводят новые города и строят церкви дивной красоты, перед величием которых замрут следующие поколения…
Она посмотрела на него исподлобья:
– Потому Генриха вы не останавливаете?
Он вздохнул:
– Зла в мире слишком много, мы пресекаем только самое явное. Но мы не боремся за тех, кто сам не желает быть спасенным.
Ей почудилось в его тоне неясное предостережение.
– Это как?
Он погладил ее по голове.
– Есть закон, а есть совесть. Мы можем покарать человека, преступающего закон, а вот живущего не по совести… увы, человек должен сам научиться жить с нею в ладу. Ты идешь вниз или остаешься?
– А ты?
– Я спущусь во двор, нужно получше познакомиться с рыцарями.
– Тогда я буду в своих покоях.
– Хорошо.
– Не задерживайтесь, мой господин!
Он спустился по длинной винтовой лестнице, внутри башни настолько темно и неуютно, что на выходе его ослепило яркое солнце.
Перигейл показывал рыцарям, что помоложе, приемы защиты щитом от удара снизу, Лоенгрин посмотрел, сказал со вздохом:
– Эх, если бы все можно было решить молодецким ударом меча.
Перигейл спросил встревоженно:
– Что, кто-то затевает мятеж?
Лоенгрин покачал головой.
– Нет… впрочем, не знаю. Может, и затевает. Но мятеж – это не самое опасное.
– А что может быть опаснее?
Все слушали внимательно и настороженно. Он чувствовал, как исподтишка рассматривают, сравнивают размах его плеч и крепость фигуры со своими. Победитель Тельрамунда, по общему мнению, должен быть крупнее грозного графа, а если почти такой же, как и они, то в чем его сила?
– Я обратил внимание, – ответил Лоенгрин кротко, – в замке нет церкви…
Перигейл сказал быстро:
– Есть часовня!
Лоенгрин кивнул:
– Заметил. Маленькая и запущенная. А где священник? Почему я его до сих пор не видел?
– Весь в делах, – ответил Перигейл с неопределенностью в голосе.
– Это как?
– Ну, кому-то дает отпущение грехов, – объяснил Перигейл, – у кого-то принимает последнее дыхание, кого-то крестит… Он в основном ходит по селам.
– А что, в селах нет церквей?
– Нет, ваша светлость.
Лоенгрин нахмурился, покачал головой. Взгляд упал на парня, тот вышел из подвального склада и шел к телеге. Плечи и волосы стали белыми от просыпавшейся муки. Он замедлил шаг, жадно прислушиваясь к разговорам рыцарей. Навстречу шли с мешками, один толкнул, парень отступил в сторону, но даже не огрызнулся, хотя, судя по виду, задиристый и драчливый, такие себя в обиду не дают и за словом в карман не лезут.
– Ладно, – произнес Лоенгрин задумчиво, – с церквями потом, это не самое срочное… Эй, подойди-ка сюда!
Парень услышал оклик, оставил мешок на телеге и бегом подбежал к Лоенгрину. Крепкий, широкий в плечах, налитый буйной нерастраченной силой, он смотрел с веселым вызовом, но в то же время преданно, как большой сильный пес смотрит на обожаемого хозяина.
– Как зовут?
– Нил, – ответил парень. – Просто Нил, ваша светлость.
Лоенгрин вскинул брови, у парня такой вид, что только в последний момент не стал называть родовое имя, словно у простолюдина оно может быть, оглядел парня с головы до ног.
– Ты выглядишь крепким и смышленым. Во всяком случае, ты заметил слабые и сильные стороны Тельрамунда.
Нил дерзко ухмыльнулся.
– Они на виду!
– Но другие их не видели, – напомнил Лоенгрин.
Нил поморщился.
– Да тут такие рыцари… Им бы только пьянствовать да служанок на сеновал таскать.
Сэр Шатерхэнд моментально налился гневом, грянул мощным голосом просыпающегося льва:
– Придержи язык, земляной червь!
Парень покорно присмирел. Лоенгрин задумчиво оглядел его снова с головы до ног.
– Чем ты занимаешься?
– Помогаю дворовым людям, – ответил парень неохотно. – Кузнецу таскаю уголь и железо, кожевнику – шкуры, гончару вожу глину от реки, рублю лес, доставляю из сел зерно, муку, сыр, мясо, даже пригоняю скот…
Лоенгрин слушал с интересом.
– И не падаешь от усталости? По-моему, у тебя день занят от зари до зари. Потому ты такой жилистый? А о воинских подвигах не мечтаешь, верно?
Нил тяжело вздохнул.
– Ваша светлость, не травите рану. Как не мечтаю? Полжизни бы отдал…
Лоенгрин подумал еще, все затихли, не понимая, почему такой разговор. Сэр Шатерхэнд хмурился и бросал на парня сердитые взгляды.
Парень старался в сторону Шатерхэнда вообще не смотреть, Лоенгрин сказал почти весело:
– Если я тебя возьму к себе в оруженосцы… как это тебе?
Нил рухнул на колени, смотрел снизу вверх, как на внезапно явившегося во всем блеске и величии ангела.
– Ваша светлость! Всю кровь отдам по капле, только возьмите!
– Хорошо, – ответил Лоенгрин легко, – чувствую, ты будешь хорошим оруженосцем. Отправляйся сейчас в конюшню, осмотри коня, не нужно ли перековать, осмотри сбрую, у меня был долгий путь, какие-то ремни перетерлись, замени. Потом проверь мои доспехи и оружие, они всегда должны быть в полном порядке. А затем я подберу что-то из доспехов и оружия для тебя.
Нил, не помня себя от ликования, вскочил, но Шатерхэнд грянул с неожиданной силой:
– На колени!
Глава 14
Нил поспешно бухнулся на оба колена и покорно наклонил голову, выказывая полнейшее смирение. Рыцари переговариваются, Лоенгрин то и дело ловил любопытствующие, а то и насмешливые взгляды.
Перигейл кашлянул.
– Гм, этого Нила в оруженосцы… гм… несколько…
Лоенгрин оборвал:
– Не трудись объяснять, благородный Перигейл. Я все понимаю, но в нашем Ордене паладинов нет запрета брать оруженосцами простолюдинов. Перед Господом все равны!
Рыцари переглянулись, Перигейл сконфуженно замолчал, все почему-то поглядывали на сэра Шатерхэнда. Тот криво улыбнулся, развел руками.
– Ваша светлость, если вы и хотели удивить нас, что взяли простолюдина, то вам… не удалось. Его полное имя – Нильс Шатерхэнд.
Лоенгрин, чуточку ошарашенный, всмотрелся в рыцаря, перевел взгляд на Нила. Теперь только увидел несомненное сходство: те же широкие скулы, квадратная челюсть, широкие прямые плечи.
– Сын?
– Да, ваша светлость.
Лоенгрин в удивлении покачал головой.
– А почему занят таким странным делом? Сыновья рыцарей должны истязать себя в обучении ратному делу.
Шатерхэнд развел руками.
– Ваша светлость, у меня трое сыновей, но двое старших, как говорит сам Нил, умные, а вот он, младший… Нил Шатерхэнд! С детства чересчур хорош в драках, а когда началось воинское обучение, не было ученика, с кем бы не затеял поединка. Так что никто из рыцарей не захотел взять в оруженосцы, хотя род наш старинный, древний, мы ведем его от Кельта, высадившегося на эти берега в седую старину. И еще хочу предупредить, что он слишком дерзок, своеволен и не уважает старших.
Перигейл бухнул тяжело, словно в большой колокол:
– Ваша светлость, Шатерхэнд мой друг, но должен сказать насчет его сына…
– Говори.
– Он потому и держит его здесь, чтобы все время на глазах. Иначе тот натворит дел.
Лоенгрин выслушал, на лбу собрались морщины. Нил оставался на коленях, смотрит снизу вверх, как верный пес, умоляющими глазами. Рыцари ждали настороженно, наконец Лоенгрин ответил со вздохом:
– Ладно, что сделано, то сделано. Старших уважать, конечно, надо. Но бывает и так, что у старших только длинная седая борода, ума же как у молодого конюха. Конечно, уважать и таких надо, но иногда они требуют к себе уважения… слишком уж. Я возьму этого Нила оруженосцем. Он смышлен, силен, работоспособен, наблюдателен. А рыцарскому искусству обучу! Гораздо труднее обучать рыцарским манерам.
Сэр Шатерхэнд все еще в сомнении качал головой. В его глазах Лоенгрин видел сдержанную радость, сын пристроен в оруженосцы, да еще так удачно, но там же читается и сильнейшее беспокойство. Похоже, Нила гораздо легче обучить рыцарскому искусству, чем изящным манерам.
Он кивнул Нилу:
– Все понял? Выполняй.
Парень вскочил и пропал из виду, только пыль взвилась. Перигейл пошел рядом с Лоенгрином, вид у его таков, что готов выслушивать указания, и Лоенгрин проговорил с неловкостью:
– В общем, будем думать, как сообща сделать Брабант сильнее и богаче…
Перигейл ответил почтительно:
– Все верно, мой лорд. И мудро. Нужно только не забывать, что когда делается что-то сообща и вместе, это значит, что один сидит на тяжело груженной телеге, держа в руках вожжи, а остальные ее тянут. Этих, что тянут, кормить надо мало, только чтоб не подохли, а стегать много, чтобы тащили бодрее.
