Василий Горъ - Инкуб
Смерть конгрессмена Гомилея, признанная несчастным случаем, лично для меня таковым не являлась. Смерть от сбоя программы жизнеобеспечения, в результате которой во время его пребывания в ванне на активировавшегося робота-уборщика было подано слишком большое напряжение и его искрящий манипулятор прикоснулся к воде, уж очень походила на результат работы уже знакомого мне вируса. Конгрессмен Шервуд Рой, проживавший на Хотарре, отравился своей любимой рыбой фугу, приготовленной робоповаром. Тоже в результате сбоя в управляющей программе… Падение грузовой платформы на Шендио, разгерметизация шлюза на Майони – работа неведомого программиста приносила одни и те же результаты. Смерти конгрессменов или членов их семей. Информации по каждому происшествию было слишком много для того, чтобы анализировать ее влет и тем более искать какие-то параллели, поэтому, загрузив все то, что показалось мне важным, в свой процессор, а остальное предоставив обрабатывать серверу номера, я решил, что не мешает немного перекусить…
В свете двух лун бушующий океан выглядел жутко: огромные валы, накатывающиеся на берег, бесшумно разбивались в пыль, уступая место новым и новым. Фиолетовые молнии, вспыхивающие между тучами и серыми шапками пены, то и дело срываемыми порывами ветра, заставляли восхищаться яростью разбушевавшейся стихии. Тугие струи дождя, наискосок бьющие в силовое поле балкона, по эту сторону которого было неизмеримо комфортнее, чем снаружи, казалось, должны были смыть отель с каменного основания в считанные минуты. Мне вдруг безумно захотелось убрать невидимую пелену и почувствовать кожей атмосферу безумия, царящего во тьме ночи. Покосившись на разметавшуюся на постели Эль, я отогнал навязчивую идею – будить ее таким образом мне казалось слишком жестоким. Поэтому, дождавшись, пока комм сообщил о том, что мой заказ доставлен, я достал из люка доставки бутерброды и бутылку с соком и, выключив свет, принялся за еду…
…Эль зашевелилась где-то через полчаса. К этому времени я уже лежал рядом, прислушиваясь к ее дыханию, и млел от переполняющей меня нежности.
– Доброе утро, Рейг! – Потянувшись, как большая сытая кошка, девушка приоткрыла один глаз и, сфокусировав взгляд на моей руке, потянулась к ней губами…
– Доброй ночи, Эль… – улыбнулся я и, перекатившись к девушке поближе, поцеловал ее в переносицу…
– Муррр… – Она откинула одеяло, похлопала себя по ввалившемуся животу и жалобно простонала: – Кто-нибудь покормит бедную девочку? Или ей придется умирать голодной смертью?
– Двадцать секунд потерпишь? – поинтересовался я, отследив местонахождение своего заказа.
– Угу… Если ты меня поцелуешь…
– Тогда, я боюсь, оладьи покроются коркой льда… – чувствуя, как в ней пробуждается желание, ухмыльнулся я. – Хотя ход твоих мыслей мне нравится…
– Тебя надо принимать натощак… – закрывая глаза и подаваясь ко мне грудью, прошептала девушка, потом подумала и добавила: – После еды и иногда – вместо… Поем потом…
…Как мне было хорошо! Счастье, переполнявшее Эль, ощущалось так сильно, как будто мои способности к эмпатии программно усилили раза в два. Чистая, ничем не замутненная радость от каждого моего прикосновения сводила с ума и мою хозяйку, и меня вместе с ней. Самым потрясающим было то, что она, принимая мои ласки, пыталась почувствовать меня и доставить удовольствие своей, пусть любимой, но все-таки игрушке. Идея, до которой она додумалась, оказалась проста, как все гениальное – по ее просьбе я то активировал, то отключал прямое подключение, а она, корректируя свои действия, училась меня понимать! И к моменту, когда в комнату проник первый лучик пробившегося через тучи солнца, у меня появилось стойкое ощущение, что вот-вот я перестану ощущать грань между ее эмоциями и своими…
Глава 20
Верден Кайм
– Ну вот, я в тебе не ошибся… – глядя, как догорают обломки «Флии», пробормотал Плахин. – Еще один конгрессмен покинул этот бренный мир для того, чтобы освободить путь для тех, кто решил немножечко пройтись по головам…
– Спасибо, господин генерал… – буркнул Верден. – Ну что, продолжим?
– Ага, я уже дал команду… – Уперевшись руками в подлокотники кресла, Плахин слегка приподнялся и потянулся рукой к планшету, валяющемуся на заднем сиденье командно-штабного «Носорога». – Посмотри, на четвертой линии – прямой репортаж…
Переключив экран на картинку, транслируемую с комма Колпина, Кайм напрягся: грузовая платформа, на которой должен был находиться господин Седрик Ульфсар, пыталась, используя мощь своих двигателей, уйти из силового захвата.
– Бесполезно… – ухмыльнулся генерал и, кинув взгляд на вспомогательные экраны, добавил: – И подавать сигнал бедствия – тоже…
И действительно, с начала операции по захвату убийцы в радиусе ста пятидесяти метров от грузовой платформы не работало ни одно устройство, не заэкранированное СВБ. Грузовые и пассажирские флаеры, двигавшиеся на проходящих через зону отчуждения курсах, совершали маневры, предписанные им аппаратурой «Носорога». А спутники в экстренном режиме переводили камеры на цели, находящиеся за ее пределами. Смотреть, как фигуры, облаченные в штурмовую броню, влетают в провал выбитого погрузочного люка, было немного странно – до этого видеть процесс со стороны Кайму еще не приходилось. Обычно он влетал сразу после бойцов подразделения физической защиты и приступал к потрошению – так называли допрос офицеры ОСР между собой – находящегося в шоке подозреваемого…
– Гражданин Ульфсар Седрик! Вы обвиняетесь в совершении убийства первой степени, использовании запрещенных компьютерных программ, причинении вреда… – заорали динамики, и капитан, поморщившись, убавил звук. В этот момент мечущийся по грузовому отсеку мужчина вдруг замер на месте, дернулся и повалился навзничь.
– Стазис! Быстро! – заорал генерал, но бойцы знали инструкции не хуже его – фиолетовое сияние, мгновенно возникшее вокруг падающего тела, показывало, что до госпиталя СВБ тело пытавшегося покончить жизнь самоубийством человека доберется без необратимых изменений…
– Вот гад… – восхищенно усмехнулся Плахин.
– Кто? – спросил Кайм, догадываясь, каким будет ответ.
– Да тот, кто его использовал… Ладно, пока мы летим в госпиталь, посмотри пару веселых голофильмов. Если ты, конечно, не против…
– С удовольствием… – Капитан заинтересованно перевел взгляд на голоэкран перед Плахиным и вздрогнул: прямо ему в глаза, подобострастно улыбаясь, смотрел полковник Мори Энеда собственной персоной.
– Здравия желаю, господин генерал!
– Привет, Мори! – Голос генерала был, как обычно, сух и деловит.
– Я слышал, при захвате моего бывшего сотрудника возникли какие-то проблемы?
– Пытался уйти из-под ареста… – мрачно буркнул Плахин, и изображение Медузы скакнуло за пределы экрана: видимо, перевел взгляд на служебный терминал: – Пришлось использовать «Паука» и «Удар грома»…
– Ого! – «расстроился» Мори. – Как же я раньше не понял, что он пошел вразнос? Все тесты у него в порядке; если верить показаниям психологов, то он в норме. Что на него нашло? Может, что-то личное? Мы начали расследование по этой версии…
– Дело передано в седьмой отдел, полковник! – оборвал его Плахин. – Попытка причинения вреда здоровью находящегося при исполнении сотрудника, использование оружия и приобретенных на службе навыков… В общем, петь он будет долго и упорно…
– Петь? – удивился Энеда.
– Ну так прежде, чем его посадить, мои ребята выкачают из него все, что можно… – усмехнулся генерал. – Я этого так не оставлю…
– Ясно… – В глазах Медузы промелькнула затаенная злость, и Кайм сделал стойку: Энеда не хотел, чтобы он заговорил!
– Заметил? – Огрев капитана по плечу, Плахин остановил воспроизведение и нахмурился. – Он приперся не просто так. Как ты понимаешь, АМЭ[3] у меня в кабинете вообще не выключается, и вывод аналитических программ однозначен – у Энеды есть что скрывать… Так что со вчерашнего дня твой бывший начальник находится в разработке как подозреваемый по делу, которое ты пытался возбудить…
– Даже так? Может, он просто боялся, что всплывет на поверхность его лень и нежелание заниматься запросами в Конгресс?
Генерал тяжело вздохнул, щелкнул костяшками пальцев и буркнул:
– Если бы так, я бы не ходил таким злобным… Там есть что-то еще… Ладно, с этим – проехали… Смотрим еще один ролик. Не менее интересный…
…Камеру в Блоке-три, в которой он провел почти два часа, капитан узнал с первого взгляда. Так же как и лицо человека, лежащего на единственном спальном месте в маленькой комнатке, покрытой звукоизолирующим пластиком.
– Это что, мой клон? – поняв, что лежать, закинув за голову обе руки, ему было бы неудобно: полученная при задержании травма плеча вчера еще давала о себе знать.
