Александр Доронин - Утро новой эры
— Клево, — ответила Чернышева, выражая общее мнение — Домики уютненькие. Вы как хотите, но я отсюда ни ногой.
Действительно, место было живописным, а сам поселок — ухоженным и благоустроенным. После городских развалин и серых железобетонных коробок аккуратные двухэтажные домики, выкрашенные в приятные пастельные тона, радовали глаз. Казалось, хозяева должны были быть где-то рядом.
Конечно, при ближайшем осмотре обнаружилось, что стекол в окнах нет, и кое-где с крыш сорван шифер, но в целом городок выглядел так, словно жители покинули его вчера. Но людей не было видно — ни живых, ни мертвых.
Чернышева быстро пожалела, что напросилась в отряд. Ей казалось, это будет интересно, ей надоело сидеть в душной кабине, к тому же хотелось быть рядом с ним. Но такого она не ожидала.
Они стояли перед двухэтажным коттеджем на окраине городка. Джип на подъездной дорожке, летняя беседка во дворе, гараж на две машины. Жить бы и жить…
— Они там. В подвале, — лицо лейтенанта Павла Ефремова, привыкшего к трупам и смерти, ничего не выражало. — Что это было, я не знаю. Маша, иди сюда, это по твоей части.
— А что сразу Маша? — запротестовала девушка. — Я, блин, не судмедэксперт и не патологоанатом.
— Все тела без видимых повреждений, — поисковик был непреклонен. — А вдруг какая-то инфекция? Биооружие? Черт его знает. Володя, ты согласен?
Богданов кивнул, предложив, правда, вызвать в помощь другого врача.
Чернышева многое бы отдала, чтоб оказаться подальше отсюда, но выглядеть трусихой перед новым парнем не хотелось. Скрепя сердце и собрав нервы в кулак, она спустилась в подвал коттеджа, не забыв надеть маску.
В первые минуты, пока Маша рассматривала покойников, подсвечивая себе лучом светодиодного фонарика, она не могла взять в толк, что тут произошло. Однако, приглядевшись, девушка заметила характерные признаки отравления мышьяком. Кожа на губах у мужчины, женщины и двоих детей была угольно-черной и отслаивалась, и глотка тоже почернела настолько, что это было видно снаружи по темному горлу, — они умерли, приняв крысиный яд.
Наверно, они ждали помощи и надеялись на прекращение холодов до последнего, а потом решили покончить с этим затянувшимся кошмаром.
Больше она в дома не заходила. Но видела, как ее товарищи выносили из подъездов и частных домов худые, будто высушенные тела людей, похожих на узников Майданека. Здесь ее помощь не требовалась — и так было видно, что они умерли от истощения и голода.
Когда осмотр был закончен, они пришли к страшному заключению, что поисковая группа, исследовавшая поселок городского типа Подгорный еще месяц назад, не ошиблась — он вымерз и вымер от голода. Сколько бы человек из десятитысячного населения ни выжило, они покинули холодное плоскогорье.
Как только разведчики проверили все дома и не нашли ничего, что могло бы представлять опасность, беженцам было разрешено покинуть автобусы. На лицах людей, разминавших затекшие ноги, читались радость и облегчение, и даже полторы сотни трупов, которые ожидали погребения, не могли их смутить.
Демьянов распорядился организовать похоронные команды. Тела временно сложили на полупустом складе стройматериалов, чтобы кремировать, как только заработает котельная. После поминальной службы. Не волкам же их было отдавать.
Волки дали о себе знать в первую же неделю новой жизни.
Давно не видевшие людей, они обнаглели настолько, что не боялись ни огня, ни голосов, и пару раз порывались даже напасть на гревшихся у костра часовых. Впрочем, поняв, что люди не теряют бдительности, животные, рыча и скаля клыки, отступили. До поры до времени.
На третий день пропала женщина, отправившаяся в одиночку на другой конец поселения после захода солнца. Хватились ее утром и нашли только обглоданные останки. Кровавый снег вокруг был истоптан десятками лап.
На следующий день новые жители городка взяли безотказные «калаши» и винтовки, завели «Бураны» и сами отправились на охоту. После грандиозной облавы им удалось подстрелить два десятка хищников, обеспечив приятное разнообразие в питании. После этого у уцелевших животных надолго пропало желание соваться на контролируемую пришельцами территорию.
А еще после этого случая было решено упорядочить расселение людей и организовать периметр.
*****Часы приема подходили к концу. Глава города принимал от двадцати до пятидесяти посетителей за день. На большее число у него не было времени — весна требовала много работы, а ее надо было организовывать.
Большинство приходили с жалобами и просьбами, и лишь немногие с предложениями. И уж совсем ничтожное меньшинство — с предложениями дельными. Демьянов еще не знал, к какой категории относится вот этот, на сегодня последний, но лицо его вспомнил — внешность была запоминающаяся.
Тимофею Михневичу было слегка за сорок. Он был коротко подстрижен, но майор помнил, что, попав в Убежище, Тимофей носил прическу «конский хвост» и джинсовую жилетку с карманами, в которых было штук пять блокнотов и столько же ручек. Он был корреспондентом какой-то бульварной газетенки, стрингером для нескольких информационных агентств и еще леший знает кем.
Еще во время жизни под землей он заколебал всех своей видеокамерой и диктофоном. Один раз, устав от его постоянных просьб, поисковики взяли его с собой на вылазку. Оттуда он привез несколько гигабайт видео, которые раньше не включили бы даже в фильм «Лики смерти». Отснятый материал он стер, просмотрев всего один раз и так никому и не показав. После того, что Михневич увидел там, он снимал только будни Убежища да душераздирающие истории про разрушенные судьбы и семьи. Ну и лирические — про соединение душ после бури апокалипсиса. Все эти записи он сохранял, что называется, «для истории» — до тех светлых времен, когда у них будет свое телевидение. Во время исхода он снимал только безлюдные вымершие ландшафты.
Еще в планах Тимофея было выпускать полноценную газету на двенадцать полос, но пока он печатал только раз в неделю информационный листок. Листок Демьянов одобрил. Сделал лишь замечание, что материалы должны проходить предварительное согласование с ним. А так как у него не было времени читать всякую ерунду, он перепоручил это своей секретарше. Да, теперь он был настоящим начальником. Хотя в Убежище прекрасно справлялся один, а дел тогда было не меньше.
— Сергей Борисович, не хотите сделать радиообращение? — с места в карьер полез Михневич, только войдя в кабинет.
— Чего? — не понял Демьянов. — Какое еще обращение? Объяснись.
— Мы тут… — журналист замялся, — Нашли кое-какое оборудование. Еще не студия, конечно, но уже кое-что. Приемо-передающая антенна хорошая. Ведем вещание на коротких волнах на сопредельные территории, — последнюю фразу он произнес гордо.
От лица майора отлила кровь.
— Кто распорядился?
— Ну… я самостоятельно, ответил Михневич. — Это же вопрос престижа. Сколько можно сидеть, как в тумбочке. И людям будет приятно, и соседи поймут, что мы не просто так.
— Ой, мать моя… — Демьянов взялся за голову. — Ты физику в школе учил? Мало того, что передачу может поймать какая-нибудь оголодавшая воинская часть у нас под боком, так короткие волны еще и отражаются от ионосферы с малыми потерями. Наше обращение теоретически могут принять хоть в Занзибаре. Да ладно если в Занзибаре, не страшно… А если в штабе второго флота США, в Северном Ледовитом океане?
— Так пусть порадуются за нас. Да не будем себе льстить, Сергей Борисович, никто из-за нашей деревни авианосную группу не пошлет.
— Сколько дней вы уже вещаете? — будто не слыша, спросил Демьянов.
— Один.
— Значит так: трансляцию прекратить. Оборудование я опечатаю. Впредь без меня ничего не предпринимать.
Журналист опешил.
— Ясно, — проговорил он. — Как скажете, Сергей Борисович.
— Ладно уж, сделаю вам обращение. Но вживую, на площади. Подготовь камеру. Будет вам «для истории». Напросились.
Но сначала надо было решить дела поважнее. Выпроводив настырного «папарацци», Демьянов посмотрел на часы. Оставалось десять минут до начала совещания, можно было выпить чашку молотого кофе. И плевать, что вредно. Привычка вторая натура, да и мозги заставляет работать лучше. Беда только, что кофеин, как любой наркотик, требует увеличения дозы, обычная заядлого кофемана уже не берет.
«Брифинг» в конференц-зале бывшего здания администрации проходил в штатном режиме. Как и год назад, когда им волей случая повезло оказаться в Час Ч под землей, Демьянов, чуть осунувшийся и постаревший, давал указания.
До первой распутицы надо было успеть найти и доставить в город еще один котел для котельной — десять тонн весом. Массу труб. Дизельные электростанции и запчасти к ним. Трансформаторы. Станки. Удобрение. Но самой главной заботой было топливо.
