Иван Белов - Ненависть
– Gotov golybcik, – довольно хихикнули сзади, Руди подхватили под руки и стремительно поволокли по земле. Он едва не потерял сознание, голова затуманилась, рот наполнился теплой, соленой кровью. Что за день сегодня такой?
Руди попытался дернуться, получил по печени и сдавленно зашипел.
Тащили его недолго, тараня головой ветки и мелкие деревца. Швырнули плашмя, макнули мордой в траву, сверху навалился кто-то тяжелый, жутко воняющий потом и дымом. Руки стянула веревка. Неизвестный отступил и добавил ногой под ребра, заставив Руди свернуться в клубок. Раздался смех, приглушенный разговор на чужом языке. Знакомые Стрелка балуются?
Руди перевернули и резко вздернули на колени. Прямо перед собой он увидел худого мужчину в длинном, коричневом плаще, камуфляжных брюках, высоких ботинках и с огромной, деревянной кобурой на поясе. Лица невидно под капюшоном. На шее свободно висел STG-48. Помимо него, на маленькой поляне, еще четверо человек, похожих на разбойников со страниц приключенческого романа. Одеты в живописную смесь военной формы и гражданского рванья, вооружены, как после ограбления антикварного магазина: пара сорок восьмых STG траченых ржавчиной, два потертых карабина неизвестной модели, и два охотничьих ружья в неожиданно прекрасном на общем фоне состоянии. Целый арсенал, не считая огромных тесаков в кожаных ножнах. Рожи у всей компании уродские, опухшие, заросшие неопрятной щетиной. Двое встали по бокам, двое разошлись в стороны, прикрывая подходы. Один, похожий на крысу, сильно прихрамывал, волоча левую ногу. Неужели уроды убившие охотников? Из огня да в полымя.
Человек в плаще, по всей видимости главный, присел на корточки, откинул капюшон и на Руди уставились злые, цепкие, болезненно-желтые глаза. Черты лица острые, неприятные, скулы обтянуты сухой, пергаментной кожей. Над верхней губой тонкие, холеные усики, будто снятые с другого человека и присобаченные на клей.
– Kto takoi, bleat? – спросил усатый демонстрируя сохранившиеся не в полной мере зубы.
– Я вас не понимаю! – пустил кровавые слюни Рудольф. Знакомым показалось только последнее слово, это вездесущее «bleat», заклинание употребляемое унтерменшами при любом удобном случае и выражающее целую гамму чувств, от угрозы до искреннего восхищения.
Сильный удар в солнечное сплетение перехватил дыхание.
– Ne shuti so mnoy padla! – прошипел усатый и вытащил длинный, хищно изогнутый нож. – Imja, bystro.
– Я вас правда не понимаю! – затрясся всем телом Руди. – Что вам от меня надо?
Стоящий рядом бугай, с жутким шрамом поперек рожи, обронил пару слов. В больных глазах усатого загорелся неподдельный интерес и он спросил по немецки, жутко коверкая слова:
– Ты говорить немецкий?
– Да, да, – обрадованно закивал Руди. – Я говорю!
– Ты пшек?
– Никакой я не пшик, – промямлил Руди и выхаркал кусочек зуба.
– Не врать мне! – главарь схватил за волосы, остро отточенная сталь коснулась горла, еще полмиллиметра и можно будет улыбаться сразу двумя ртами.
– Я не вру! Меня террористы похитили, я из Эккенталя.
Нож мгновенно покинул опасное соседство с глоткой. Название города произвело поистине магический эффект. Разбойники неверяще переглянулись, заулыбались гнилыми пастями.
– Ты немец? – прищурился усатый.
– Да, – не моргнув глазом соврал Рудольф. Немец это пропуск домой со всем возможным почтением. Естественно при условии, что эти милые люди не занимаются коллекционированием белокурых, арийских скальпов. Тогда все усложнится до невозможности.
– Как ты попасть здесь? – немецкий усатого не шел ни в какое сравнение с безупречным произношением Стрелка.
– Я потерялся, в смысле убежал! – затараторил Руди, путаясь в показаниях.
– Повторить, я плохо понимать.
Вот тупой идиот, – чертыхнулся про себя Штольке. – Недочеловеки непроходимо глупы и не способны учиться.
Он приготовился повторить по слогам, и не успел. В высокоинтеллектуальный разговор двух носителей немецкого языка вмешался один из стоящих на стороже наблюдателей. Молодой, дерганный парень с неприятным, острым лицом, повернулся и горячо зашептал показывая в сторону зарослей. Подельники всполошились, взяли оружие на изготовку. В опустившейся тишине пронзительно защелкали предохранители. Лес был красив, безмолвен и безмятежен, даже ветер утих, от прогретой солнцем травы стелился дурманящий запах, смешиваясь со свежими ароматами соснового бора.
Между новыми знакомыми произошла едва слышная перепалка, тон чуть повысился, перерастая в озлобленный спор.
Угрюмый мужик с мордой отъявленного душегуба не выдержал, поднялся, отряхнул грязнющие штаны, сплюнул и просипел:
– Gonish syka, net tam nikogo!
Из леса сочно ударил винтовочный выстрел и мужик мешком завалился на мох обзаведясь лишней дыркой в башке.
Руди даже испугаться не успел.
Разбойники приникли к земле и открыли шквальный, ответный огонь, поливая заросли свинцовым дождем. Надо отдать должное, слаженности группе не занимать, грамотно рассредоточились по укрытиям, развернулись в цепь. Опытные бойцы, не зеленоротые новобранцы.
Стрельба резко оборвалась, обрушившаяся тишина сдавила уши. Легкие облачка пряного, порохового дыма стелились в кустах. Усатый, лежащий ближе других, осторожно высунулся из-за поваленного дерева, и не глядя перезарядил автомат.
– Ja ego snial! – ликующе заверещал низенький, щупленький мужичок, пыжась от гордости.
– Tochno? – недоверчиво переспросил главарь.
– Bleat bydu! – заверил мужичонка, и истово перекрестился в непривычной манере, справа налево.
– Idi posmotri, – велел тонкоусый.
Герой эпизода мгновенно спал с лица и дрожащим голосом сообщил:
–A mojet i pokazalos, ja vrode promazal.
– Bystro metnylsja! – главарь предупреждающе качнул стволом штурмовой винтовки.
Мужичонка тяжело вздохнул, приподнялся и мгновенно выхватил точное попадание в голову. Бедолагу отшвырнуло назад как пушинку, тело покатилось по земле и забилось в страшной предсмертной пляске. Мозги плеснули по сторонам. Остальные синхронно попрятались. Один Руди остался беспомощно валяться на самом виду. Стрелок, это Стрелок! – ликующе подумал он, радуясь непонятно чему.
И не ошибся. Из чащи раздался громкий, уверенный, знакомый голос:
– Zdavaites milashki, vu okryzenu!
Среди разбойников началось смятение. Любому станет не по себе когда ты на открытом месте, как мишень, а рядышком остывают два свежезаделанных трупа, с которыми секунду назад зубоскалил и делился сигаретой, а противника нет.
– Na xyi idi, sobaka beshannaj! – проорал усатый, тщетно пытаясь выцелить лесного убийцу.
– Fy kak grybo! – звонко рассмеялся Стрелок. – Ne hotite govorit so mnoi, s vamivi bydet razgovarivat Tihon! – и добавил по немецки. – Ванечка, слышишь меня? Пригнись миленький! Tihon kroi!
Рудольф плашмя рухнул в траву. Тихон здесь откуда, ведь не ослышался?
В следующее мгновение, со стороны холмов, длинными очередями ударил пулемет, выкашивая тонкие деревца. На лицо посыпались листья и ветки. Пулеметчик искусно шил в полуметре от земли, заливая прогалину огнем и металлом. В этой смертоносной буре чувствуешь себя жалкой букашкой, вжимаясь в спасительный дерн, и хватая воздух ртом как выброшенная на берег форель. Ты ничтожество, тля, кусок мяса брошенный на убой.
Сколько пуль в коробе у MG3, сотня? Они прошили воздух меньше чем за десять секунд, Руди показавшихся вечностью. Пулемет захлебнулся на самой высокой ноте. Тихон, поди уже менял перегревшийся ствол. Руди знал операцию до мелочей.
– Esho voprosy est? – насмешливо заорал Стрелок. – Brosaite oryzie i ostanetes zivu! U vas minyta!
Такой уймы времени не понадобилось. Усатый выругался, встал и отбросил автомат в сторону. Нарочито медленно снял ремень с кобурой и ножом, бережно положил на землю и поднял руки. Двое оставшихся в живых бандитов последовали примеру главаря. А куда им деваться? Против пулемета на открытой местности не попрешь. Были охотники, стали дичь. Закон жизни, чем выше взлетел, тем больнее упасть.
За деревьями мелькнуло смазанное движение, на свет выступил Стрелок в своем неизменном, лохматом костюме. За ним Зульфат и улыбающийся во всю пасть Тихон с пулеметом в узловатых руках. На противоположной стороне затрещали ветки, по склону холма заскользили безмолвные тени, одна, две, три, семь. Кольцо окружения сжалось неумолимо и жестко. Откуда столько бойцов? Ничего не понятно.
– Живой? – Стрелок, не обращая внимания на убийц, кинулся к Руди неуклюже извивающемуся на холодной земле.
Рудольф демонстративно отвернулся, в глубине души радуясь бандиту словно родному. И это при том, что он его подлейшим образом бросил, плохо обращался и убил всех друзей. А так в принципе неплохой человек, особенно для унтерменша.
– Я не понял, а где щенячий восторг? – изумился Стрелок, развязывая многострадального пленника. – Мы тебя спасли между прочим!
