Марина Абина - Грибница
— Привет! — девушка грациозно разогнулась и одарила его улыбкой, сверкающей блеском для губ. — Как тебе это нравится? — неопределенный взмах рукой охватывал половину мира и витрину с дорогими безделушками.
— Н-н-ничего, терпеть можно, — нашёлся Тарас, не вполне понимая, о чём его спрашивают.
— Ты так считаешь? — с задумчивым видом девушка снова отвернувшись к витрине.
Украдкой она наблюдала за отражением его озадаченной физиономии. Удовлетворившись увиденным, повернулась опять и протянула Тарасу наманикюренные пальчики.
— Наверное, ты прав. Меня зовут Евгения, и я предпочитаю, чтобы меня всегда называли именно так.
— Тарас, — машинально ответил он, выбитый из колеи её спокойствием, и так же машинально протянул ладонь.
Он чуть было не сделал неверный шаг, но вовремя заметил, как изящно изогнутая бровь красотки слегка приподнялась. Жест рукопожатия тот час же превратился в поцелуй тонкого запястья, и улыбка вернулась на чувственные, влажно блестящие от помады губы.
Тарас пользовался успехом у женщин. Можно даже сказать, что он был избалован этим успехом и не слишком церемонился со своими прежними подружками. Но сейчас его уложили на обе лопатки за какие-то мгновения.
Они прошлись по магазинам, беседуя обо всём и ни о чём, как это было принято при недавнем знакомстве. Евгения вскоре выбросила свои совершенно новые босоножки и обула другие, в баснословно дорогом магазине итальянской обуви. Видимо, так она поступала со всеми своими вещами: на её одежде не было ни пылинки. Тарас невольно устыдился своих затасканных кроссовок, пыльных джинсов и потной рубашки. Он стал украдкой отряхиваться, но Евгения это быстро приметила и вызвалась поработать его стилистом.
Так они оказались в магазине мужской одежды. Тарас совершенно оглушенный неожиданным знакомством и близостью хорошенькой девушки был совершенно не готов сопротивляться её чарам. Когда она велела ему раздеваться, он подчинился даже не задумываясь о том, что последует дальше. Евгения окинула довольным взглядом его спортивную, подтянутую фигуру и мигом набросала перед ним гору из разнообразных шмоток. Потом долго заставляла переодеваться то в одно, то в другое и, наконец, удовлетворившись его внешним видом, предложила заняться сексом. Разве он мог отказать?
Они легкомысленно поселились в мебельном салоне и состряпали себе нехилый интерьерчик из его товаров. Ежедневно ходили по бутикам и магазинам, меняя на свежую одежду и обувь. Питались в супермаркете готовыми консервированными продуктами. Пили марочные вина и коктейли, которые в совершенстве умела смешивать Евгения. Мылись, поливая друг друга нагретой на солнце минеральной водой, смеясь когда пузырьки щекотали кожу. Занимались любовью.
Тарас впервые в жизни по-настоящему влюбился. Чувство это было ярким как искра и таким же обжигающим. Он не мог долго обходиться без Евгении как пламя не может гореть без воздуха. Он следовал за нею всюду, отчаянно надеясь, что им не встретится больше ни одна живая душа, способная отвлечь от него внимание девушки. Частично Тарас отдавал себе отчёт, что такое поведение не естественно, что в их положении лучше искать других выживших, но совладать с собой не мог. И как наркоман, осознающий, что очередной кайф приближает его конец, околдованный Тарас отдавался этому безумию полностью весь, без оглядки.
Евгения напротив, абсолютно трезво оценивала происходящее и действовала по давно отработанному плану. Зная, что продержать Тараса в таком состоянии долго она не сможет, Евгения перешла к следующему этапу своего плана.
Внезапно она захандрила, стала часто и грустно вздыхать, и даже секс, казалось, не приносил ей большого удовольствия. Тарас заволновался, полагая, что дело в нём, но спросить прямо не решался. Вместо этого он притащил из супермаркета небольшую жаровню-гриль, некоторые продукты, кастрюлю и гору упаковок с углями для барбекю. Целый час провозился у своей импровизированной плиты. Потом сервировал серебряными приборами их шикарный стол из красного дерева, зажёг вокруг него несколько десятков свечей. И — Вуаля! — выставил большое дымящееся блюдо в центр этого великолепия по соседству с бутылкой отличного красного вина. Всё это время Евгения просидела в уголке огромного кожаного дивана, рассеянно листая женские журналы, и ни разу не поинтересовалась, чем занят её спутник.
Горячие спагетти, заправленные острым томатным соусом с кусочками тушонки, издавали такой аппетитный запах, что изголодавшийся по нормальной домашней пище Тарас, буквально захлебывался слюной. Однако на Евгению аромат не произвёл должного впечатления и когда Тарас торжественно пригласил её отужинать, она уселась за стол с совершенно отсутствующим видом, думая, похоже, вовсе не про еду.
— Тебе не нравится еда? — расстроено спросил Тарас.
— А? — Евгения сделала вид, будто не расслышала его вопроса. — Что ты, очень вкусно! — без особого энтузиазма она отправила в рот кусочек мяса и снова потупилась.
— Евгения ну что ты! Я же вижу — что-то не так! Ты в последние дни ходишь, как в воду опущенная. Что случилось? — Тарас отложил вилку и пытливо посмотрел на девушку. Та не поднимала головы. — Ты заболела?
— Нет, я в порядке.
— Значит дело во мне? Я больше тебе не нравлюсь?
— Вовсе нет! Ты мне очень нравишься. Правда! — Евгения подняла голову и улыбнулась Тарасу. — Я так обрадовалась, когда встретила тебя! До этого я уже много дней не видела ни одного живого человека и стала думать, что кроме меня больше никто на свете не выжил. Знаешь, как бывало страшно среди всех этих мертвецов? Особенно по ночам, — неожиданно для самой себя Евгения расплакалась.
Тарас наклонился к ней через стол и сочувственно сжал её руки. Он и сам побывал в таком же положении и хорошо понимал, какой ужас могла испытывать одинокая девушка. Но почему Евгения заговорила про свои злоключения только теперь? За прошедшие дни она ни разу не вспомнила про постигшую мир катастрофу, и жила так, будто ничего не изменилось. С нею Тарас и сам отрешился от своего прошлого, заставил его поблекнуть перед лёгким и беззаботным настоящим. Ему перестали сниться кошмары по ночам, а днём — мучить бесконечные вопросы типа: «Почему выжил именно я?» Так было легче жить и ему не хотелось снова окунуться в омут проблем и тяжёлых воспоминаний. Между тем Евгения продолжала:
— И вдруг, появляешься ты! Всё так сразу изменилось. Я опять стала надеяться, что появятся и другие люди. Ты только не подумай, что ты меня в чём-то не устраиваешь! — поспешила она заверить нахмурившегося Тараса. — Ты такой сильный, такой мужественный! Мне с тобой спокойно. И не скучно. И ты так потрясно сексуешься! — Евгения ослепительно улыбнулась. — Но понимаешь: когда-нибудь тебе придётся уйти, чтобы раздобыть еды или дров для костра. А я должна буду сидеть одна и ждать тебя. Вот если бы найти ещё кого-нибудь, чтобы мне не приходилось оставаться в одиночестве, когда ты будешь выполнять свой долг мужчины. Понимаешь?
— Понимаю. Но что мы можем сделать? Ходить по городу и кричать: «Эй, есть кто живой? Отзовитесь!»
— Ну почему ходить, можно же взять машину и ездить! — возразила Евгения.
— А ты умеешь? — улыбнулся Тарас.
— Ну, вообще-то я думала, что ты умеешь, — слукавила Евгения. На самом деле она прекрасно управлялась со своим джипом, но выказывать свою самостоятельность перед защитником не хотела и, продолжая ломать комедию, широко раскрыла глаза. — Разве нет?
— Умею, умею! — рассмеялся Тарас. Он ожидал, что Евгения, как и любая другая красивая девушка, была совершенно несамостоятельна и не умела о себе позаботиться. Она слишком легкомысленна и ветренна — это совершенно очевидно из её поведения — и без его защиты и покровительства долго не протянет. Тарас не хотел потерять роль её опекуна, поэтому идея о поисках других выживших совершенно ему не понравилась. Он уже и забыл, что до встречи с Евгенией только и мечтал, что о собеседнике. Любая компания подошла бы. Даже ребёнок или древняя старуха обрадовали бы тоскующего по человеческому обществу парня. Теперь же, Тарас испугался появления возможных конкурентов для его отношений с этой самочкой.
— Ну вот! — радостно воскликнула Евгения. — Так я и знала! Я и машину уже присмотрела — джип. И ключи в замке есть. Мы напишем наш адрес на стенах домов яркой краской и люди сами к нам придут. Ну, как, хорошо я придумала?
— Хм, допустим, что мы сделаем по-твоему, — не разделяя наивной радости глупышки, начал Тарас. — Если мы постараемся и сделаем надписи достаточно броскими, то их кто-нибудь да заметит. Вопрос только кто? Надеюсь, это будут интересные молодые люди, вдруг даже наши с тобой ровесники. Ну, а если припрутся какие-нибудь больные и дряхлые старики или — того хуже — грубые и неотёсанные мужики, которые и разговаривать-то с тобой не станут — им бы другими делишками заняться. Что тогда делать будем?
