Вячеслав Шалыгин - Жесть
Копейкин добрел до искусственного озерца с соленой водой, уселся на прибрежный песок и уставился на замечательный вид тропического острова, который проецировался на боковую стену старинного здания.
Умная городская электроника мгновенно включила «режим присутствия», и лица Ивана коснулся свежий морской ветерок. Секундой позже акустическая завеса отрезала городские звуки, и на смену им пришли крики чаек, шум прибоя и шелест пальмовых листьев. Дополнительные софиты и инфракрасные излучатели добавили света и тепла.
Иллюзия присутствия на берегу райского острова получилась полная. Не хватало только бокала «мохито». Но с утра в общественных местах не наливали.
Копейкин блаженно смежил веки, вдохнул «морской воздух» полной грудью и медленно выдохнул. И без коктейлей стало хорошо. Спокойно, приятно и никаких проблем.
Все-таки здорово жить в большом городе, в столице. Удобно, легко и беззаботно. Что ни пожелаешь, все исполняется. Что не учтешь сам, учтет электроника. Где ни окажешься, везде ты дома.
Не надо думать о безопасности, за порядком следят миллионы полицейских камер. Не надо постоянно оглядываться по сторонам, машины ездят по многоярусным дорогам, а на грунтовом уровне сплошь пешеходные зоны. Не надо беспокоиться о ночлеге. Спи хоть на лавочке в парке, не замерзнешь, инфракрасные лампы обогреют. И даже о пропитании можно не думать, и без денег не пропадешь, столько вокруг рекламной халявы, всяких «попробуйте наш новый продукт» или «оцените новый улучшенный вкус».
Город-мечта, да и только.
И очень трудно поверить, когда вот так сидишь посреди волшебной мечты, что есть на свете страшная Зона, да не одна, а целых пять таких зон, где предел мечтаний – это кусок черствого хлеба и глоток грязной воды. Где люди не живут, а выживают. Где они и людьми-то не считаются. Там они пушечное мясо, короткоживущий органический материал, биомасса.
Копейкину вдруг вспомнился эпизод из недавнего прошлого. Между прочим, вполне героического прошлого. Судьба занесла его в Зону и заставила пройти тяжелейшие испытания. Хорошо, что рядом оказались настоящие профессионалы, зубры, которые не дали Копейкину сложить буйну голову на полях сражений с биомехами или утонуть в кишащей гидроботами зональной акватории.
А кроме того, эти же зубры прояснили Ивану кое-какие философские аспекты жизни. И не только жизни в Зоне, а в принципе жизни как таковой. По-простому растолковали юноше, как все в мире устроено и как это все работает, по какой системе.
«– Система одна, – сказал тогда капитан Галимов, опытный армейский разведчик. – Товарно-денежная. Если думаешь только о прибыли, прикладываешь к жизни лекала бизнеса, выгодно – не выгодно, то действуешь по программе, как пресловутый механоид. А если забываешь о деньгах, то становишься человеком. Вот, например, как ты, Иван, сейчас им становишься. Медленно, но верно.
– Спасибо, – Копейкин поблагодарил капитана совершенно искренне. – Я понял вашу мысль. Буду и дальше стараться.
– Ничего не выйдет, – вмешался сержант Гелашвили. – Вернешься в Екатеринбург, окунешься в столичную жизнь, перезагрузишь все свои программы и снова станешь механоидом. А если тебе за репортаж еще и премию дадут… вообще пропадешь. Жизни нет не там, где Зона Смерти, Копейкин. Ее нет там, где деньги важнее жизни.
– Получается, на всей планете?
– Получается, так, – Гелашвили вздохнул. – Кроме этого вот выжженного пятачка и пары необитаемых островов где-нибудь в Тихом океане».
Только вернувшись в Екатеринбург, Копейкин понял, насколько правы были эти чистильщики. Сытая и спокойная жизнь очень быстро стерла неприятные моменты из воспоминаний о путешествии в Зону, в памяти остались только героические эпизоды. А приличные деньги за репортаж плюс солидный бонус от криминальных покровителей вовсе свели на нет воспитательную составляющую пережитых Иваном приключений. Он очень быстро забыл о боевом братстве и о кодексе чести, которому следуют люди в Зоне, и снова зажил, как прежде. Жизнью никчемного столичного механоида на денежной тяге.
Правы оказались простые, но мудрые по жизни вояки. На сто процентов правы. Даже обидно.
Нет, не за то, что они оказались мудрее. За себя обидно. За слабость свою, за неспособность отказаться от соблазнов и комфорта и зажить по-настоящему. Пусть тяжело и в грязи, но зато так, как полагается жить человеку. Зарабатывая руками и головой, в поте лица своего, дыша свежим ветром, а не фильтрованной воздушной смесью из кондиционера, и совершая реальные подвиги. На грани между жизнью и смертью. По-честному.
– По-честному, – прошептал Иван и тяжело вздохнул. – Нет, не смогу.
– Сможешь, – без всякого предупреждения включился канал связи.
Так бесцеремонно Копейкину звонил только один знакомый. «Куратор», как называл его Иван. Непосредственный начальник и работодатель Копейкина, третий человек в Организации, для которой шпионил репортер. Господин Франсуа Делен по прозвищу Черный Лис.
На самом деле Копейкину не полагалось знать настоящее имя начальника, но репортерское любопытство и хорошие связи просто не оставили Ивану шансов. Он этого не хотел, видит бог, но все равно случайно узнал, кто скрывается под эффектным ником.
– Здрасьте вам, – Копейкин включил проекцию, но изображение в воздухе не возникло.
Черный Лис остался верен привычкам. Видеорежим он не включал, даже когда связывался с тем, кто знает его в лицо. Не включил он изображение и сейчас.
– О чем ты там бормотал?
– О своем, не ваше дело.
Иван ответил слишком дерзко и тут же об этом пожалел, но Черный Лис пропустил мимо ушей резкий ответ агента. Или сделал вид, что пропустил. В любом случае, это означало, что дело у куратора к агенту серьезное.
– Времени мало, Иван, поэтому буду краток, – максимально серьезным тоном сказал Черный Лис. – Мне нужна полная информация по одному запутанному дельцу. Внутри Зоны я сам откопаю, что смогу, но в м-сети может не оказаться того, что ты сумеешь найти в Интернете. К тому же у тебя самая высокая квалификация из всех моих агентов. Так качественно анализировать информацию не умеет больше никто.
– Спасибо, приятно слышать. – Ивану действительно стало приятно. Пусть высокая квалификация распространяется лишь на узкую специальность, а все равно приятно считаться квалифицированным специалистом. – Постараюсь оправдать. А в чем конкретно вопрос?
– Постарайся. Вопрос в следующем… Только учти, что вводной информации мало и вся она на уровне слухов. Якобы военные устроили в Старой Зоне, в Пустоши, какие-то полевые испытания новых боевых роботов, или это были учения нового отряда спецназа, непонятно. По слухам, новые детища вояк прошлись ураганом по жестянке от Янова до Копачей и проложили широченную просеку, выкосив гектаров десять автонов, а с ними и больше сотни всяких разных биомехов, вплоть до десятка бронезавров и пары драконов. Кроме того, под раздачу случайно попали несколько жженых, в том числе такие известные фигуры, как Семен Семеныч, Хасан, Толмач, Яковлев, Лось, Макс, Механик и Леший. Не выжил якобы никто. Чуть позже, правда, выяснилось, что Хасан пропал еще весной, рухнув в тамбур вместе с вертушкой, Макса в Копачах в тот момент не было и быть не могло, а Механик жив, здоров и мелькает как всегда где-то в Академе. Но остальные вроде бы все-таки исчезли. Во всяком случае, самого факта, что под пресс военных попали несколько жженых, никто не опроверг.
– Очень странная история, – воспользовавшись паузой, вставил реплику Копейкин.
Журналиста в первую очередь заинтриговал факт, что среди пострадавших указан Леший. Иван слабо верил, что Леший в принципе способен случайно попасть под раздачу, а уж тем более погибнуть. Не того класса «изделие», как выражались все те же приятели-военные.
– Да? – тут же уцепился Лис. – И что конкретно тебя смутило?
– Жженые не попадают под раздачу такими крупными партиями, – авторитетно заявил Копейкин. – Один может попасть. Двое от силы. А сразу столько… нет. Так не бывает.
– То есть это явная зацепка?
– Конечно, – Иван кивнул.
– Вот и прекрасно, Копейкин, раскручивай тему. Как только узнаешь хоть что-то новое, сразу звони, понял меня?
– Все ясно, скоро позвоню. Думаю, дело несложное.
Черный Лис вырубил связь так же резко, как так же включил. Прощаться, как и здороваться с каким-то там агентом, он не посчитал нужным. Даже Зона не избавила этого француза от снобистских замашек. Но Копейкина такое отношение начальства ничуть не расстроило, даже не покоробило. Его уже затянуло в омут азарта, и все остальное Ивана больше не волновало. Любая загадка, любое задание со множеством неизвестных распаляли в душе у Ивана неугасимый огонь желания немедленно броситься на поиски истины. Наверное, не стань Копейкин репортером и шпионом, он непременно стал бы сыщиком.
