Петр Заспа - Аквасфера
Немного подумав, Голицын решился задать провокационный вопрос. В стане противника не принято спрашивать о его количестве. Это всегда было военной тайной.
— Эмиль, сколько людей на острове?
Но кубинца, казалось, такой вопрос не смутил.
— Точно не знаю. Год назад было две сотни. Сейчас гораздо меньше. Когда аквасфера закрылась, здесь вообще много народу осталось. Мы друг к другу плавали, общались. Тогда ещё и туман не такой густой был. Далеко было видать. Рядом с нами жили рыбаки. Их железный сейнер быстро сгнил. В аквасфере у железа век короткий. Они на острове поселились. Вон посмотри, пока ещё светло. — Эмиль привстал на локте и указал на два забитых в палубу деревянных штыря. — Это вешки шагомеров. Эти указывают на бывший остров. Он совсем рядом был — с полкилометра, не больше. Потом под воду ушёл. Сейчас только небольшая песчаная отмель осталась. Да и та скоро исчезнет. Затем из-за вещей начали друг друга убивать. У рыбаков оружия не было, и господин Рауль расправился с ними первыми. Кого-то сделал грузовиками. Джил, к примеру, из рыбаков. А остальных убил. Были ещё нефтяники. Когда их буровая, подточенная слизью, рухнула, они к нам просились. Не знаю — взяли кого или нет? Да это и не важно, потому что и мы все скоро передохнем. Взгляни.
Эмиль задрал широкую парусиновую штанину и показал усыпанную гнойниками ногу.
— Теперь посмотри сюда.
Он поднял рубашку, и Женя скривился от резанувшего по глазам зрелища. Живот кубинца был усеян красными дырявыми буграми с засохшими пятнами гноя.
— Я уже стал забывать, как выглядит солнце. Ценитель Карлос говорит, что эта влажность нас убивает медленно, но верно. И ещё неизвестно, что лучше — быть застреленным или гнить заживо. Мы с Васко даже подумывали, как бы нырнуть с грузом, отвязать верёвку и разом закончить все наши мученья.
— Эмиль, прости нас. Мой друг не хотел убивать твоего друга. Он не злой. Просто тогда, в темноте, Васко оказался у него на пути, и он, не сдержавшись, нажал на курок.
— Может, так даже лучше, — тяжело вздохнул кубинец. — Он хотя бы покоится на твёрдой земле. Пусть даже и проклятой. А что уготовано нам? — спросил Эмиль Женю и, не дожидаясь, сам ответил на свой вопрос. — Сбросят в воду, и нас сожрёт слизь. Хотя Васко мне очень не хватает. Мы с ним при всех ссорились, обзывали друг друга. Это потому что в пары Бача друзей не ставит. Для того, чтобы не сговаривались и не прятали вещи. Он любит, чтобы друг за другом следили и, если что, сразу закладывали. Мы с Васко здорово его водили за нос. Один раз даже подрались для виду. Бача любит смотреть, когда грузовики дерутся.
При упоминании об острове Женя насторожился.
— Эмиль, почему он проклятый?
Кубинец недовольно оглянулся по сторонам и нехотя ответил:
— Потому что проклятый. Это земля неприкаянных. Его даже слизь не берёт. Сколько островов под воду ушло, а этому хоть бы что. Одно слово — проклятый! И хватит об этом. Давайте спать. Сейчас рухнет тьма.
— Хорошо, Эмиль. Только не отворачивайся. Я больше не буду тебя спрашивать об острове. Скажи, а почему вы не ловите рыбу?
Неожиданно кубинец рассмеялся.
— Ты что! Здесь же всюду мёртвая вода! Её можно пить, но жизни в ней нет. Как нет жизни и на дне. Его повсюду покрывает слизь. Завтра сам всё увидишь.
— Понятно. Расскажи мне ещё о вещах.
Предложенная тема Эмилю понравилась. Он перевернулся на другой бок и, пододвинувшись поближе к Жене, произнёс:
— А что о них рассказывать? Они разные. Ценные вещи хозяин забирает себе. А те, что попроще, оставляет нашедшему грузовику.
— Меня потрясла вещь Джила.
— Это ещё что! Это обычная вещь. Не ценная, безымянная. А ценные вещи имеют свои имена. Им их дают ценители за способности. Вот, к примеру, у хозяина есть вещь «Копир». Он дорожит ею больше собственных глаз. Она даёт ему власть, силу и даже те сигары, что он не выпускает изо рта.
— Как «Копир» это делает?
— Да разве кто это знает? На этот вопрос не знает ответ даже самый мудрый из ценителей Карлос. «Копир» — это небольшой клочок ткани, очень похожей на резину. Не больше носового платка. Но стоит завернуть в него небольшой предмет и оставить, как спустя некоторое время появляется точно такой же. Одно плохо, что предмет должен быть маленьким и полностью скрываться под тканью «Копира». Иначе ничего не получится. И другие вещи он тоже копировать не может. Хозяин копирует патроны для пулемёта, но сам пулемёт повторить невозможно даже по частям. Он сможет наделать патронов и для ваших пистолетов, но сами пистолеты не поместятся под «Копиром». С помощью него он размножает кристаллы для раствора. От прошлых времён у хозяина осталась небольшая банка тушёнки. Он её тоже повторяет. Ест сам и делится с ценителями и сторожами. Но банка — это самое большое, что можно копировать.
— Невероятно. Это получается, что можно копировать ценности и золото?
— Золото? Это ты о том желтом металле? Здесь он не нужен. То ли дело — тушёнка! Как-то хозяин наградил Бачу одной банкой. Он ел, а мы смотрели. Но потом Бача отдал нам пустую банку. Как она пахла! Мы сели вокруг, жевали водяные цепи и вдыхали аромат мяса. Я ел траву и представлял, что смакую тушёнку. Это было так вкусно! Мы делали так несколько дней, пока она не завонялась.
Эмиль громко сглотнул, и Женя услышал, как утробно откликнулся его живот. Кубинец взглянул на начавший темнеть туман и, заворочавшись, подложил локоть под голову.
— Вещи — они разные, — продолжил он свой рассказ. — Бывает, вытащишь большую, как булыжник, а толку от неё немного. В лучшем случае может гудеть, как сирена или висеть в воздухе, как у Джила. А бывает маленькая, невзрачная, а сила в ней невероятная. Говорят, таким был «Цветок жизни».
— Красивое название. Вещь была похожа на цветок?
— Не знаю. Я её не видел. Может, её и не было никогда, и всё это россказни мечтателей. Кто-то говорит, что она была, да утеряна. Не знаю. Я слыхал, что цветок якобы возвращал больным здоровье и залечивал раны. Слабый, взяв его в руки, становился сильным, потому что его тело переполнялось энергией, а у потерявшего палец вырастал новый. Но это сказка. Я в неё не верю. Слишком много способностей для одной вещи. Так не бывает.
Туман из серого превратился в чёрный. Верхушка острова из нагромождения обломков кораблей с лежавшим на вершине корпусом круизного катамарана скрылась во мраке. А вместе с ней вскоре погрузился в темноту и сам остров. В ней еще недолго светились белки глаз Эмиля, но затем исчезли и они. Субботин нащупал Женино плечо и шепнул на ухо:
— Давай, выкладывай, что ты узнал. Вы с Че Геварой так мило щебетали, что я не мог дождаться, пока наговоритесь. Он уже описал тебе местные достопримечательности? Вот ты скажи — что за напасть? С детства мечтал посмотреть весь мир, да получается это у меня как-то через жопу. Ну, давай, рассказывай.
— Эй, тише! — подал голос из темноты Эмиль. — Шуметь нельзя. Голос может приманить Критуру. Ночью должно быть тихо. Если она полезет на палубу, мы её услышим.
Но через минуту кубинец уже храпел так, что вздрагивала скамейка, и, улыбнувшись, Женя понял, что предупреждение насчёт шума было излишней предосторожностью. Он пододвинулся к Сергею и шепнул:
— У меня такое ощущение, что мы с тобой залетели на чужую планету. Как ты думаешь — нас ищут?
— Нет, Женя, не надейся. Корабль не сможет войти в эту аномалию, да и не уверен, что будет сильно стараться. Мы уже списаны. Я даже знаю, какое сообщение появилось о нас в газетах. Во время тренировочного полёта два вертолёта по вине экипажей столкнулись в воздухе. Лётчики погибли. Наверняка как-то так. Командование флота скорбит о погибших вместе с родными и близкими. Но эта потеря ещё крепче сплотит ряды воинов-североморцев вокруг четырёхэтажного здания на Маячной сопке, где ютятся наши любимые адмиралы. Тьфу! Хотя нет.
Не так сразу. Сначала они распишут, как тщательно, денно и нощно они ведут поиски. А уж потом всё остальное. Так что не надейся. А ты что узнал? Тебе сказали, где американская база?
— Об американцах ни слова. Такое ощущение, что они здесь ни при чём.
— Брось! Это их рук дело. Хорошо маскируются. Наверняка, и о нас знают. Вертолёты не заметить они не могли. Теперь дело за малым — узнать и нам о них. Я не собираюсь здесь подыхать в угоду какому-то доморощенному корольку Раулю. Найдём базу, а там и выход в наш нормальный мир. Возможно, эти колумбийцы здесь за подопытных кроликов, но мы выпадаем из этого стада. Американцы должны это понимать.
— Меня сейчас больше волнуют наши ближайшие планы. Завтра мы будем нырять за вещами. Что-то аквалангов я здесь не заметил, а глубина под нами приличная. На глаз, метров за десять будет. Я-то на море вырос, а вот ты сможешь?
— А что делать? Сам сказал, что придётся играть по их правилам. До поры, до времени, конечно. Вещь — это та, что висела в воздухе? Я бы тоже такую на шею повязать не отказался. Хорошая память. В цирке с ней нам бы цены не было.
